Вопросы для проверки

1. Какова принятая систематизация знаков? Какова связь каждого из типов знаков с замещаемым им объектом?

2. Что такое символ? Какова связь символа и культурного пространства, символа и эпохи? Каких типов бывают символы, как каждый из них участвует в создании художественного образа?

3. Что такое аллегория? Как соотносится аллегория с символом? Как аллегоризм связан с типом культуры? В чем различие символических и несимволических культур?

4. Чем занимается семиотика? В каких отношениях находятся семиотика и тео­рия информации? Что такое релевантная и нерелевантная информация? В чем заключается процесс семиозиса? Что такое языки естественные и искусственные, жесткие и мягкие?

5. Что представляет собой семиотическая триада? Каково содержание каждого ее элемента?

6. Что такое троп? Каких видов бывают тропы, и каковы принципы их работы в поэтике? Возможен ли «перевод» тропов с вербального языка на язык изоб­ражений, и каков методический потенциал такого действия?

7. По каким критериям возможно типологическое сближение произведений «наивных» художников и объектов медиадизайна? На каком основании ис­кусство «наивных» можно считать «культурным образцом» медиадизайна?

8. Какими знаниями и навыками необходимо обладать профессионалу, работаю­щему в медиадизайне?

Заключение к части III. «Неузнанный хранитель бытия»

Так что же такое дизайн?

Мы задались этим вопросом в предисловии. Проследили, как постепенно менял­ся дизайнерский подход к проектированию при последовательной смене куль­турных и художественных парадигм. Мы проследили путь от, условно говоря, «ме­ханистической» парадигмы к «системно-вероятностной» и затем — к той, что складывается сейчас и которую можно назвать «информационной» или «вирту­альной». Но что же оставалось в дизайне неизменным «при аннигиляции всех различий»? Что можно считать инвариантом этой профессии?

Специфика медиадизайна подчеркивает и усугубляет уже выявленную ранее по­граничную, маргинальную и медиативную природу этого вида проектной дея­тельности. Объекты медиадизайна добавляют к ним нечто весьма убедительное, а именно способность к медиации различных уровней реальности

Эта способность медиадизайна постоянно реализуется на границе консуетала и первого уровня погружения в виртуал, то есть на границе обыденного сознания и увлеченного просмотра информации. Определенные продукты ме­диадизайна, в полной мере наделенные способностью к интерактивному вза­имодействию е адресатом (такие, например, как электронные игры и т. п.), провоцируют в нем измененное состояние сознания в большей степени. Они помогают перейти с первого уровня виртуала, при котором пользова­тель еще сохраняет представление об условности происходящего, — на вто­рой уровень, где у него появляется возможность действия в психическом плане (см. главу 8).

Собственно, именно это дизайнер и проделывал всегда с помощью хорошо спроектированной вещи; в еще большей степени — удачно сформированной предметно-пространственной среды; и в заметно возрастающей степени — с помощью всестороннего воздействия на адресата качественного интерак­тивного информационного продукта.

Производной от этой родовой способности дизайна выступает медиация с помо­щью электронного способа передачи знаний:

• достоинств устной формы хранения коллективного опыта и издержек его ме­ханического тиражирования;

• мира материальных вещей и мира их информационных эквивалентов — знаков.

В самом начале рассуждений о дизайне говорилось, что он возник как культурная реакция на хаос предметных форм, накапливающийся в процессе массового индус­триального производства. Однако такой ситуация представлялась век назад, в эпо-

«Неузнанный хранитель бытия» 193

ху торжества модернизма, когда принцип формообразования следовал утвержде­нию, что все в мире есть игра чистых форм и что идеальная форма стремится к совершенству безукоризненного кристалла. Сменивший эту парадигму постмо­дернизм борется уже не столько с хаосом, сколько с чрезмерной «зарегулированностью», с излишней упорядоченностью. И теперь становится особенно ясно, что дизайн располагается на границе структурирующих, гармонизирующих сил — и сил, направленных на деструкцию (и деконструкцию), на снятие стереотипов, на переосмысление привычного, на инновацию.

Культура, исконно определяемая как космос, гармония, в новой реальности стала трудиться над «раскачиванием» закоснелого порядка. Сегодня, пожа­луй, трудно с уверенностью утверждать, что медиадизайн, по аналогии с за­дачами традиционного «предметного» дизайна, призван «упорядочивать ин­формационные потоки».

Во-первых, на смену «тотальному проектированию» эпохи модернизма при­шла культурная экология «включенного проектирования».

Во-вторых, следуя положениям синергетики, информационная среда как чрезвычайно сложная динамическая система способна к самоорганизации на основании «собственных представлений» о должном порядке.

Роль же дизайна в этом процессе — не позволить человеку ни слишком «за­землиться», ни чрезмерно «воспарить в невесомости».

Дизайн — это всегда граница, это черта, переход, порог... В определенной степе­ни — это всегда инициация. Мультимедийный же продукт — это инициация уже в значительной степени.

Можно предположить, что восприятие продуктов медиадизайна происходит как раз на границе консуетала и первого (иногда — второго) уровня виртуала, не слиш­ком углубляясь в его заманивающие дебри. Пространство «высокого» искусства располагается уже за этой границей — оно направлено на потрясение воспринима­ющего сознания, на катарсис, что требует полной мобилизации и порою болезнен­ных эмоционально-нравственных усилий. Повседневная же реальность, которой не коснулся дизайн ни в каком из своих видов, вся протекает здесь, до границы — и поэтому обыденное сознание мало восприимчиво и пугливо.

Дизайн — медиатор, трикстер, хитроумный проводник по ничейному простран­ству между полюсами любых оппозиций. Сам дизайн не примыкает ни к одному из этих полюсов и не принадлежит ни одному из уровней реальности. И именно поэтому в нем сохраняется способность выступать культурным балансиром, куль­турным адаптором и, вырабатывая в человеке иммунитет к восприятию непри­вычного, приспосабливать его к изменчивому бытию.

«И в этом своем предназначении дизайн оказывается неузнанным хранителем бытия» [28, с. 230].