Глава VII

Лучшая дипломатия — это следовать своему собственному пути, оставляя дру­гой стороне возможность думать, что она отстояла свою позицию.

А. Идеи, британский премьер и дипломат

Преимущество саммита в том, что его участники обладают авторитетом, чтобы урегулировать спор, а недостаток в том, что их решение нельзя дезавуировать.

Г. Киссинджер, госсекретарь

США

Посланный за границу дипломат не дол­жен забывать, что он представляет инте­ресы своего собственного государства в стране пребывания, а не наоборот.

У. Макомбер, американский дипломат

Современная международная обстановка значительно отлича­ется от той, которая была двадцать лет тому назад. Можно даже сказать, что никогда прежде мир не изменялся так реши­тельно, как за последние десятилетия. Изменения коснулись почти всех глобальных процессов в мире — распад сверхдержавы СССР и образование на его территории 15 новых государств; развал Юго­славии и возникновение в связи с этим новых государств и новых конфликтов в Европе, которые затронули почти весь мир; круше­ние Чехословакии.

В связи с открытием и освоением новых нефтяных и газовых месторождений и появлением новых государств — носителей энер­гетического сырья возникли проблемы сбыта этого сырья по новым ценам.

Осложнились проблемы коммуникаций, в том числе морских; споры за территориальные воды и морские пространства.

НОВОЕ В СОВРЕМЕННОЙ ДИПЛОМАТИИ

Активизировались этнические группы, стремящиеся к государ­ственной самостоятельности и ставящие сложные внешнеполити­ческие задачи, с трудом решаемые методами старой дипломатии. Появились новые спорные международные проблемы, связанные с самым населенным континентом мира — Азией (завтра Китай с его полуторамиллиардным населением станет экономической и воен­ной сверхдержавой; сегодня Япония обгоняет в экономическом от­ношении крупнейшие державы мира), возрастает опасность в Пер­сидском заливе, где к прошлым проблемам добавились новые, в частности в районе Ближнего Востока.

В связи с вступлением в активный экономический процесс ряда стран Азии, Африки и Латинской Америки возникли новые фи­нансовые трудности. Встал вопрос об участии в разрешении этих проблем развитых индустриальных государств, располагающих финансовыми ресурсами, и международных финансовых органи­заций. История дипломатии ранее не знала такого количества гло­бальных и региональных проблем и вовлечения огромного числа государств в их решение. К этому прибавляются и другие факторы, в частности значительное усиление влияния на международные отношения и непосредственно на дипломатию средств массовой информации, которые все больше становятся «четвертой» влас­тью, подчас сильнее законодательной и исполнительной.

Серия ядерных испытаний, проведенных Индией и Пакиста­ном, значительно изменила международные отношения к худше­му. Эти испытания нарушили прочность сложившихся междуна­родных отношений. Брошен вызов порядку, с таким трудом со­зданному дипломатией прошлого, международному режиму нерас­пространения ядерного оружия. Появился «легитимный повод» и для других стран обзавестись ядерным оружием, некоторые из них уже тайно обладают им или готовы создать его.

Выступая в Швейцарии в июне 1998 г., министр иностранных дел России Е. М. Примаков подчеркнул: «Опасность усугубляется тем, что Индия и Пакистан находятся в состоянии острого кон­фликта друг с другом, и кульминационная точка этого конфликта еще не преодолена. В настоящее время у пяти государств — обла­дателей ядерного оружия — нет настолько острых противоречий, которые могли бы вылиться в угрозу глобальных столкновений, чего абсолютно не скажешь в отношении Индии и Пакистана»¹.

Независимая газета.— 1998. — 4 июня.

Возможно, потребуется создание новых дипломатических меха­низмов, способных гарантировать дальнейшее нераспространение ядерного оружия и его неприменение в результате возможной не­разумной политики лидеров этих стран.

Наконец, тяжелое наследие прошлой международной системы заключается в том, что ряд государств (как правило, вновь создан­ных) высказывает серьезные территориальные претензии друг к другу. Это касается и Юга Европы и, прежде всего Африки, где нет практически места, где бы не существовало территориальных пре­тензий. Провозглашение в 1993 г. независимости Эритреи привело к тому, что впервые в Африке был нарушен принцип незыблемос­ти границ¹.

Генри Киссинджер в статье в «Ноше Week» под названием «Не­знакомый нам мир» справедливо отмечал, что «задача, стоящая перед американской политикой в следующем тысячелетии, отли­чается от всего, с чем мы сталкивались прежде»².

В последние годы стало модным утверждать о па-дипломатия? Д^ении роли профессиональной дипломатии в осу­ществлении внешней политики. По мнению ряда политических деятелей, все главные и острые международные про­блемы, все кризисные узлы развязываются не дипломатами, а в ко­нечном счете политиками — руководителями государств и премье­рами; а промежуточные звенья — посольства, дипломаты — теряют свое значение.

На первый взгляд, эта точка зрения настолько несостоятельна, что, казалось бы, не нуждается в опровержении. Но, поскольку она получила широкое распространение и поддерживается даже влия­тельными политиками высокого ранга и даже некоторыми учены­ми, на ней следует остановиться.

¹ Подробности см.: Независимая газета. — 1998. — 28 мая.

² Цит.по: Компас. - 1997. - № 6.

Начнем с доводов, которые выдвигаются апологетами этой кон­цепции. Прежде всего они считают, что средства связи, средства массовой информации, справочные службы (прежде всего Интер­нет) заменили и сделали ненужной работу посольств, которые будто бы собирают ту же самую информацию, только потом ее «за­шифровывают» и с запозданием дублируют то, что уже было пере­дано по радио и телевидению. Ряд посольств (например, француз­ские представительства) сначала слушают радио, читают утренние газеты, смотрят телевизор, а потом отправляют телеграммы в Париж обо всем происходящем в стране пребывания. Чтобы вновь не возвращаться к этой критике, скажем, что она ничего не доказы­вает. Конечно, в посольствах всех стран следят за сообщениями СМИ, но, во-первых, это далеко не главный источник информа­ции — прежде всего ее получают из бесед с самыми разными пред­ставителями власти, различных кругов страны, во-вторых, сообще­ния в газетах и по телевидению очень часто противоречат друг другу и в-третьих, изучение прессы необходимо, чтобы вовремя поправить сообщения, которые идут из страны вашего пребывания по линии СМИ в вашу столицу (их ведь читают, слушают, смотрят большинство жителей нашей страны, в том числе политики, бизне­смены, журналисты и т. д.).

Известный американский политик, советолог и русофоб Бже-зинский решительно отстаивает мнение о необходимости резкого сокращения ряда дипломатических представительств, вплоть до их закрытия. Он считает, что американское посольство в Лондоне должно быть превращено в общежитие для американских студен­тов, посещающих Лондон, и тогда они «не будут спать в англий­ских парках»¹.

¹ Вероятно, он имел в виду случай, когда два западногерманских студента — ту­риста в Лондоне в поисках ночлега перелезли через забор Букингемского дворца и заночевали в его саду, а утром, когда они искали какой-нибудь бар, чтобы переку­сить (они не понимали, куда попали), были задержаны садовником.

² Hamilton К., Langhorne К. Op. cit. - Р. 231-239.

В 1970 г. Бжезинский заявил, что если бы министерства ино­странных дел и посольства еще не существовали, то их и не следо­вало бы выдумывать². Считая, что, например, в Англии и США вполне достаточно информации друг о друге в СМИ, он предло­жил сохранить в посольствах этих двух стран в Лондоне и Вашинг­тоне только консульские отделы, а остальные функции осущест­влять на правительственном уровне. Бжезинский всегда отличался огромной амбициозностью и самонадеянностью; такого рода поли­тики считают, что они умнее всех, сами все знают и дипломаты им только мешают, ограничивают их свободу. Отсюда и их экстраор­динарные заявления прессе, за которые потом приходится распла­чиваться дипломатам. Это, кстати, касается и некоторых россий­ских политиков высокого ранга, парламентариев. В результате по­являются заявления (даже на министерском уровне) о наличии у России полдюжины врагов, в их числе США, Китай и другие стра­ны, о необходимости проведения Россией доктрины, предусматри­вающей возможность нанесения первыми ядерного удара (для предотвращения агрессии) и т. д.

Американские дипломаты Гамильтон и Лэнгхорн цитируют одно из художественных произведений, в котором его герой про­возглашает конец министерства иностранных дел. Будущее дипло­матии за разъездными агентами (которые, надо думать, лучше всех информированы), считают они, и в доказательство обоснованнос­ти этой мысли приводят слова отставного дипломата Л. Энштейна, который в своих мемуарах «Дипломат вспоминает прошлое» пишет, что международные туристические агенты, подобные зна­менитому «Томасу Куку» (при значительно меньшем числе со­трудников, чем в посольствах), дешевле и скорее могут обеспечить правительство необходимой информацией. А радиостанция Би-би-си считает, что значительную часть работы по сбору и доставке ин­формации могли бы выполнять нейтральные страны, такие, как Швеция и Швейцария. Они уже имеют опыт по предоставлению своих консульских услуг третьим странам. Все эти предложения исходят из того, что посольства — «"очень дорогие аппендиксы" го­сударственной системы и исполнение ими своих функций далеко от современных идей (требований), и те же задачи могут быть с большей эффективностью выполнены другими агентствами»¹.

Авторы этих предложений подчеркивают, что все страны — участницы переговоров будут иметь одну и ту же надежную (или наоборот, ненадежную?) информацию. Будет ли она учитывать интересы каждой страны, если они подчас полностью расходятся (одна сторона хочет дешево купить, а другая дорого продать) — как им поможет одна и та же информация?

Наткоп К., Еапфоте К. Ор. ей. — Р. 237.

Другое соображение, которое выдвигают сторонники тезиса о падении роли дипломатии, таково: в силу усложнения междуна­родной обстановки все важнейшие международные вопросы реша­ются непосредственно руководителями государств и правительств на их встречах, и потому роль не только послов, но и даже мини­стров иностранных дел значительно упала и стала чуть ли не вто­ростепенной.

Что касается вопроса о том, что средства массовой информации дают все сведения и нет необходимости правительству иметь еще информацию посольства, то это может утверждать только человек, не знающий, что такое дипломатия. Разница между информацией, которую получают и обнародуют журналисты, и той, которую до­бывают дипломаты, огромна. Дипломаты получают информацию от лиц, с которыми они близко знакомы и доверяют друг другу. Они получают не вообще информацию, а доверительную инфор­мацию. Кто даст информацию, зная, что она будет завтра опубли­кована со ссылкой на источник?

Дипломатическая информация анализируется профессионала­ми, просеивается, сравнивается с данными из других источников. В отличие от журналистских публикаций, она не носит сенсационный характер, а должна быть максимально объективной. Как писал Г. Ни-кольсон, «профессиональный дипломат, потративший всю жизнь на изучение положения и психологии других стран, избегает делать обобщения на основании наспех собранных фактов»¹. Журналист, который стремится как можно скорее собрать факты для сегодняш­ней или завтрашней газеты или передачи, не поделится своими све­дениями, чтобы проверить их; для него другой журналист не столько коллега, сколько соперник и конкурент. Дипломат, наоборот, поста­рается, как правило, поделиться своими сведениями и тем самым проверить их. Для него дипломат другой страны не соперник, а кол­лега. Они входят в общее «содружество профессиональных дипло­матов», их характеризует не рознь, а в известном роде солидарность, в том числе и в обмене информацией.

Журналистская информация, если она исходит от серьезных и честных представителей этой профессии, может дополнить инфор­мацию посольств, но она не может лежать в основе действий пра­вительства. Такую роль может исполнить только дипломатическая информация. Американский дипломат А Уотсон так отвечает тем, кто утверждает, что современные средства СМИ вытесняют дип­ломатию:

Доводы, что возросший уровень технологии, в особенности средств сообщения, ликвидировал потребность в дипломатии, — иллюзорны. Столетиями люди могли читать газеты, которые обычно ложились на стол (правителей) ранее донесений послов. Но журналистика концент­рируется на эффекте и новостях, сообщения журналистов пишутся под давлением времени, они базируются на значительно меньшей ин­формационной базе, чем той, которой обладают даже небольшие по­сольства. Кроме того, газеты обычно посвящают свои материалы толь­ко великим государствам или тем странам, в которых в данный момент происходит что-то значительное. Я знаю, что французские дипломаты в перворазрядных столицах ожидают, что напечатает «Монд», чтобы расширить и исправить материалы газеты, которая уже была прочита­на в Париже, но в менее важных странах читатели могут быть уверены, что о них ничего не появится в пpecce^,.

Нужно также иметь в виду, что даже в демократических странах, где нет цензуры, сообщения прессы часто неадекватны полученным журналистом сведениям, на их сообщениях лежит печать руководст­ва газеты, а в странах, где существует в открытой (или скрытой) форме цензура, журналисты, конечно не могут не учитывать ее, а со­ответственно и иностранные правительства осторожно подходят к сообщениям прессы из такого рода стран. Так, например, иностран­ные посольства в Москве в период существования СССР не считали возможным базировать свои выводы на материалах советских газет. Да и среди самих журналистов популярной была шутка, что в •«Из­вестиях» нет правды, а в «Правде» — известий.

Конечно, роль встреч в верхах в дипломатии в последние деся­тилетия значительно возросла. Но каждая такая встреча происхо­дит и может быть успешной после тщательной ее дипломатичес­кой подготовки. Да и сами главы государств, правительств сопро­вождаются делегациями из числа дипломатов, экспертов, которые готовят окончательные решения.

Последняя встреча, например, президентов США и России не раз прерывалась специально для того, чтобы они могли посовето­ваться со своими экспертами. Как справедливо отмечал Г. Николь-сон, в современную эпоху, когда личность опять начинает стано­виться решающим фактором в политике, характер и ум посла при­обретают решающее значение².

¹ Watson A. Op. cit. - Р. 141-142.

² Николъсон Г. Дипломатия. — С. 51.

Внешняя политика правительства может правильно и успешно проводиться, если она будет опираться на дипломатов, людей «опытных, честных, разумных, людей изобретательных, уравнове­шенных и мужественных, людей скромных, которыми руководит только чувство долга, людей, которые понимают опасность хитрос­ти и признают значение ума, умеренности, осторожности, терпе­ния и такта»'.

Роль дипломатии в последние десятилетия особенно возросла, поскольку вопросы внешней политики стали находиться под мощ­ными прожекторами СМИ и вследствие этого под пристальным вниманием широких народных масс.

Известный английский дипломат лорд Стрэнг, представитель Англии на англо-франко-советских переговорах 1939 г. в Москве, писал: «В современном мире, когда война стала трагедией каждого и кошмаром каждого, дипломатия стала и делом каждого»².

В условиях ядерной опасности человечество стало понимать, что война больше не является эффективным и приемлемым сред­ством разрешения споров, и что только переговоры, только тонкая и умелая дипломатия может избавить мир от гибели, а сами меж­дународные проблемы настолько осложнились, что требуют учас­тия профессионалов. Характерно, что вопреки предсказаниям тех, кто предрекает конец дипломатии, число дипломатов в мире уве­личивается за счет многократного увеличения в последние десяти­летия международных организаций с двух-трех накануне второй мировой войны до 200 в настоящее время, как и числа посольств и соответственно дипломатов в них. В 1914 г. в Лондоне, например, было 14 посольств, в 1971 г. — 114 (а сейчас более 150), а число дипломатов превысило в английской столице 3300 человек³.

И еще одно соображение. Все больше международные вопросы становятся предметом партийной борьбы. В США, например, в 1996 г. вопросы внешней политики и дипломатии заняли одно из ведущих мест, и газеты освещали их не столько с точки зрения го­сударства, сколько в корыстных узкопартийных интересах. Дипло­матические сообщения, и только они могут способствовать выра­ботке правильной политики.

¹ Никольсон Г. Дипломатия. — С. 51—52.

² Hamilton К., Langhome R. Op. cit. — P. 1.

³ Clark E. Op. cit. - P. 1-2.

⁴ Herald Tribune. - 1.04.1997.

Выступая на заседании, посвященном 50-летию Института загра­ничной службы США, госсекретарь М. Олбрайт сказала: «Мы нуж­даемся в подготовке женщин и мужчин для работы с миром не таким, каким он был, и не таким, какой он есть, а с таким, каким он будет»⁴.

Реформы ^^{ад ст}Р^ан> ^{в ТОм} числе США, Англия, Франция и дипломатии другие, уже начали те или иные, одни в большей, западно- другие в меньшей степени, реформы своей дипло-европейских матии. Начнем с Франции. Вступая в должность ^стран' министра иностранных дел в 1993 г., А. Жюппе так сформулировал задачи французской дипломатии:

1. Франция должна играть самостоятельную роль на мировой арене.

2. Она не желает, чтобы иные государства диктовали ей, какую по­литику проводить (намек на США и объединенную Европу, ибо кто еще может ей что-то диктовать. — В. П.).

3. Приоритет приоритетов — европейская солидарность. Франция в одиночку не может выступать наравне с США или странами Тихооке­анского региона.

4. Атлантическая солидарность — одна из основ (курсив мой. — В. П.) нашей безопасности.

5. Идеологический характер внешней политики (А. Жюппе при­знал, что в основе внешней политики должны лежать определенные идеи и принципы, ибо беспринципная дипломатия означает слабую политику. — В. П.).

Он свел идейность внешней политики и дипломатии к тому, что Франция должна отстаивать идею равенства и справедливости в развитии мира'. Нетрудно заметить, что «идейность» внешней по­литики и дипломатии тесно увязывается с практическими задача­ми французской дипломатии.

Как же мыслил он реализацию этих задач?

1. Каждый посол должен руководствоваться разработанным стратегическим планом обеспечения и продвижения интересов Франции в стране пребывания. (Раньше во многих странах, в том числе в СССР и в России, вновь назначенный посол составлял перед отъездом «инструкцию послу», которая утверждалась руко­водством министерства, или беседовал с министром, а чаще с одним из его заместителей.) Нередко бывало так, что посол ехал в страну первый раз и не знал ее, а замминистра курировал с десяток стран и тоже не знал их достаточно хорошо, и инструкция больше носила общий характер. Французы подходили к этому вопросу по-новому и более разумно.

2. Новый посол через полгода после прибытия к месту службы представляет свой стратегический план с конкретными предложе­ниями. Его основные положения утверждаются министром. Вво­дится режим регулярных отчетов посла по англо-американскому образцу.

3. Значительно изменяется порядок информации между минис­терством и посольствами, информация становится более регуляр­ной. Если недавно французские послы о деятельности МИДа, встречах дипломатов других стран в МИДе узнавали из прессы, то сейчас сделаны уже первые шаги в оперативном информировании загранпредставительств. «Если в Париже министр иностранных дел Франции беседует с госсекретарем США, то через два часа французский посол в Вашингтоне будет уже знать содержание бе­седы», — говорилось в указании министра.

4. Телеграммы и другие материалы, затрагивающие более чем локальные интересы, распечатываются и рассылаются по другим министерствам и департаментам и по другим французским посоль­ствам в других странах'. (К слову скажу, во время войны между Аргентиной и Фолклендами, которая длилась три с половиной ме­сяца, советское посольство в Англии почти каждый день посылало телеграммы о ней. Ни на одну из них мы ответа не получили. Ни одной телеграммы, которые посылало советское посольство из Ар­гентины, нам не переслали. Ни разу нас не информировали об об­суждении этого вопроса в Совете Безопасности ООН. Несколько раз госсекретарь Хейг выезжал в Аргентину для переговоров с ру­ководством страны. Я уверен, что наш посол в Буэнос-Айресе ин­формировал Москву о них, но мы об этом не знали.)

¹ ИТАР-ТАСС. - 2.ІХ.1993.

После распада СССР и объединения Германии французская дипломатия стала в еще большей степени, чем раньше, гибкой, смелой в выработке новых решений, которые соответствовали новой обстановке в мире и в Европе. Она пошла на пересмотр, ка­залось, незыблемых деголлевских принципов в области внешней политики: после 30-летнего отсутствия в военной организации НАТО Франция по сути дела вернулась в нее. Париж одобрил новую военно-дипломатическую концепцию в отношении Герма­нии и в 1990 г. принял решение о диалоге с Германией, о дележе ядерного зонтика Обе страны достигли договоренности о единой системе сбора разведданных с помощью спутников-шпионов. На­конец, политическое и дипломатическое франко-российское сбли­жение достигло такого уровня, что по ряду международных пози­ций страны стали лучше понимать друг друга.

А теперь о современной английской дипломатии. Принято счи­тать, что Англия — страна традиций, что она в известной степени консервативная страна. Если это и так, то меньше всего это отно­сится к ее дипломатии. Начиная с 60-х годов англичане четыре раза проводили реформы своей дипломатической службы. Неред­ко они вводили различные новшества, иногда более крупные, иног­да менее значимые, но всегда улучшавшие дипломатическую сис­тему. Так, они ввели порядок, по которому послы могут присту­пить к исполнению своих обязанностей не после вручения вери­тельных грамот, а немедленно по приезде посла в страну. Это дает возможность послу сразу приступить к своей работе, а не ждать не­сколько недель и даже месяцев, когда королева будет в Лондоне и у нее найдется время для приема посла¹. Англичане ввели такое новшество, как совместное с другой страной учреждение общего посольства (в частности с Германией) в другой стране (англо-гер­манское представительство).

Кстати, это не противоречит и Венской конвенции 1961 г., ст. 13 которой гла­сит, что глава представительства считается приступившим к исполнению своих функций либо с момента вручения своих верительных грамот, либо с момента сооб­щения о своем прибытии... (курсив мой. — В. П.).

Они ввели обмен дипломатами в посольствах, в частности, в английском и немецком посольствах. Например, в Вашингтоне У. Шепготт, первый секретарь английского посольства, был на­правлен на работу в немецкое посольство вместо советника гер­манского посольства М. Нея, который занял место Шепготта в анг­лийском посольстве. Они оба занимались одной проблемой, про­блемой контроля за вооружением бывшего Советского Союза и контактами НАТО в Англии и Германии. Вскрылось это случайно, когда 18 июня 1996 г. британский дипломат У. Шепготт, работав­ший в немецком посольстве, позвонил в Бонн, в канцелярию Гель­мута Коля и сказал, что президент Клинтон хотел бы знать, о чем Борис Ельцин говорил с Колем по телефону 18 июня после перво­го раунда выборов в России. В канцелярии были растеряны и не­медленно позвонили в немецкое посольство в Вашингтоне. Такого же рода реакция последовала в госдепе, когда Шепготт явился туда от имени немецкого посольства с сообщением о том, что следовало бы сделать, чтобы убедить Британию оказать финансовую помощь

России для демонтажа биологического оружия. Но это частные случаи, и объясняются тем, что такая практика только складывает­ся. Обмены дипломатами с другими странами имеют место в Лон­доне, Бонне, Париже и Риме. Французские посольства также пред­полагают проводить подобные обмены с Германией и Британией ежегодно. Цель такого рода обменов — содействовать европейско­му единству и в будущем, возможно, создавать интегрированные европейские посольства'.

В некоторых посольствах Африки и Азии, где у англичан в по­сольствах штаты меньше, чем в германских, британцы получают соответствующие материалы от последних². Сближение диплома­тов и дипломатических служб отдельных государств продолжает развиваться, и встал вопрос о создании совместных посольств между крупными государствами, т. е. начался процесс частичного взаимопроникновения дипломатических служб. В 1988 г. во Фран­ции прозвучали предложения о строительстве •«европейской поли­тической конфедерации», предусматривающей и единую диплома­тию. Между Парижем и Бонном начались переговоры о создании совместных посольств со смешанным составом дипломатов и по­очередно меняющимися послами³.

С 1995 г. Англия значительно переориентировала свою диплома­тию. Выступая в королевском институте международных отноше­ний, прежний министр иностранных дел консерватор М. Рифкинд в качестве главной задачи поставил защиту интересов своей страны. «Лучше всего отталкиваться, — сказал он, — от изречения лорда Пальмерстона: соблюдение британских интересов должно быть единственной заботой британского министра иностранных дел»'¹.

¹ Herald Tribune. - 7.VIII.1996.

² Ibidem.

³ Синелина И. А. Проблема дипломатического искусства и переговоров // Рос­сийская дипломатия. - М: ДА МИД РФ, 1994. - С. 35.

⁴ Компас. - 1995. - № 74. - С. 51. Генри Джон Пальмерстон (1784-1865) в 1830—1841 гг. и в 1846—1851 гг. возглавлял министерство иностранныхдел(16лет). В 1855—1858 и 1859—1865 гг. был премьер-министром страны (9 лет).

На первое место он, естественно, поставил территориальную безопасность и поддержание мира в Европе. Ведущим принципом английской внешней политики была на протяжении столетий тео­рия «равновесия сил» или «баланса сил». Она означала стремле­ние Англии не допустить установления гегемонии на Европейском континенте какой-либо одной державы. От принципа «баланса сил» теперь Англия отказалась. Россия уже не представляет угро­зы для нее, а Германия после объединения стала самой могущест­венной державой в Европе. «Классические концепции баланса сил в Европе во многом потеряли свою актуальность. Интересы, свя­зывающие страны Европы воедино, стали значительно превалиро­вать над интересами, временно разделяющими нас.»

Раздел этой части речи министр назвал просто и кратко: «Со­трудничество в Европе»¹.

На второе место после безопасности страны Риф-