8.4. Сострадание — страдание с Другим

Отдельный вопрос, также относящийся к проблеме страдания, — это вопрос о том, как оно сказывается на отношении человека к другим людям. По мнению Э. Фромма, всеобщий характер страдания

Глава 8. Страдание и Сострадание 191

в XX веке привел к тому, что в современном обществе выработался синдром привыкания к страданию — как собственному, так и чужому, и, как следствие, значительно снизилась способность человека к сопереживанию.

Об этом же, только более резко и эмоционально, говорит в книге «Это я, Эдичка» писатель Э. Лимонов: «...я ненавижу цивилизацию, породившую монстров равнодушия, цивилизацию, на знамени которой я бы написал самую убийственную со времен зарождения человечества фразу — «Это твоя проблема...» «Это твоя проблема!» произносится, чтобы откреститься от чужих проблем, поставить границу между собой и беспокоящим...»

Но не только равнодушие к чужому страданию может стать негативной реакцией на свое собственное страдание. Еще более опасными являются озлобленность, агрессивность, жестокость, мстительность, выражающиеся формулой: «Если я страдал, то пусть пострадают и другие». Подобное отношение к страданию сегодня довольно широко распространено.

К счастью, именно «всеобщий характер страдания» дает человеку надежду на достойный выход. Как отмечают многие философы и писатели, страдающий человек находит утешение в человеческой солидарности: он может облегчить собственные страдания, испытывая сострадание к другим. Поэтому Ф.М. Достоевский считал сострадание главнейшим и, может быть, единственным законом всего человечества, а Н.А. Бердяев писал, что новая этика должна сделать сострадание наряду со свободой и творчеством одним из краеугольных своих камней.

Столь высокую роль сострадания в человеческой жизни в работе «О назначении человека» он объясняет несколькими причинами. Во-первых, способность к состраданию наиболее полно выявляет нравственный облик человека, ибо в ней проявляется умение жить чувствами и мыслями других людей, бороться с различными формами жестокости. Людей, способных к полному и деятельному состраданию, можно назвать носителями абсолютного и высшего добра. Во-вторых, сострадание относится к сущностным чертам славянского национального характера. Н.А. Бердяев писал: «Изоляция и самодовольство индивидуумов, семейств, профессий, классов, наций чуждо русскому нравственному сознанию, и в этом раскрывается русское этическое призвание. Именно русское этическое сознание ставит любовь и сострадание к человеку выше любви к государству, к нации, к отвлеченной морали, к семье, к науке, к цивилизации и пр.»

192 Раздел III. Высшие моральные ценности

Его слова в полной мере могут быть отнесены к менталитету всех восточнославянских народов, включая белорусский. В-третьих, сострадание — показатель демократичности общества, способного проявлять человеколюбие, базирующееся на гуманистической этике. Авторитарное же сознание и деспотические режимы всегда ополчались против нравственной ценности сострадания. (Вспомним, к примеру, высказывания Ницше или бесчеловечные акции германского фашизма по отношению к больным и слабым — скажем, насильственное умервщление пациентов психиатрических клиник, «бесполезных для нации»).

­В христианской этике сострадание определяется как сочувствие чужому горю и страданию, соединенное с желанием помочь. Таким образом, можно говорить о моральной ценности сострадания в двух аспектах.

Первый — это внутреннее сопереживание чужого несчастья. Если мы не в силах ослабить или ликвидировать причину чужой беды реальным делом, мы должны проявить сострадание хотя бы в виде утешительных, ободряющих слов, жестов, мимики или даже сочувственного молчания. Так, психологи учат, что рука, положенная на плечо скорбящего при утрате им близкого человека, означает разделенное с ним горе, более того, облегчает тяжесть переживаний.

Проявление жалости со стороны других людей помогает страдающему легче переносить муки, избавляет от чувства одиночества, покинутости, заставляет проявлять терпение, мужество, выходить за пределы своей боли, думать о других с благодарностью. И даже если страдающий человек сам виноват в собственных бедах, то он нуждается не столько в объяснении причин своего страдания (а мы ведь так любим говорить: «Ну что же, ты сам в этом виноват, раньше надо было думать»), сколько в утешении и сочувствии, в возможности высказать, а иногда и выплакать свою боль и обиду, и быть выслушанным и понятым.

Здесь более всего важно не суровое нравоучение, но понимание и любовь. Ведь страдание, по словам О. Уайльда, это «рана, из которой брызжет кровь, лишь только к ней дотронется рука иная, чем рука любви».

«Жалеть человека надо», каждого, и даже того, кто низко пал. «Люби человека в грехе его», — говорит у Достоевского старец Зосима. «Ведь каждый грешный человек — это также ты!» — любил повторять знаменитый русский юрист А.Ф. Кони.