Глава 10. Честь и Достоинство 213

Аналогичная идеология была распространена в среде «удальцов» средневекового Китая. Число их в некоторые периоды было столь велико, что они образовывали систему управления, альтернативную императорскому двору. «Удальцы» всячески подчеркивали, что именно они, а не продажная и трусливая чиновничья среда, являются носителями истинной гуманности, сыновней почтительности, честности и верности велениям Неба, то есть всем ценностям конфуцианства.

Колоритные свидетельства того, что честь в средневековье базировалась на принадлежности к военному сословию, с одной стороны, и на личной доблести в исполнении подобающих этому сословию обязанностей, с другой, дает бусидо — кодекс поведения японского воина-самурая. Его храбрость проистекала из полного презрения к смерти, в основе которого лежало мировоззрение дзен-буддизма. Свою верность самураи готовы были демонстрировать ценою жизни. В частности, совершение харакири было способом доказать безраздельную преданность господину (если он умер) или чистоту, искренность своей души (если он жив). Харакири являлось почетным видом смерти и было привилегией военного сословия. «Умереть, если нужно, убить, если требуется» —таков лозунг самурая, для которого честь дороже жизни.

Новое время, сохраняя социальный смысл чести и достоинства, наполняет их, в отличие от средневековья, личностным содержанием: все больше в основу их кладется не социальный статус, а индивидуальное самосознание личности, приводящее к появлению и развитию чувства собственного достоинства и чести. Постепенно идея равенства людей от природы — идея «естественного равенства» — стала основой представлений о том, что всякий человек как существо разумное, в силу принадлежности к человеческому роду, обладает неким абстрактным достоинством человека как такового. Не социальная группа, а автономная личность становится субъектом моральной регуляции. Нравственный статус этой личности зависит уже не только от ее оценки общественным мнением, а формируется по относительно независимым критериям. От этики «избранных» человечество перешло к этике равноправных, главной характеристикой которых является достоинство, понимаемое как неотъемлемый атрибут человеческого индивида, не требующий дополнительного признания социума. Подобное представление о достоинстве закреплено в концепции прав человека, принадлежащих каждому независимо от его расы, национальности, пола, возраста, социального

214 Раздел III. Высшие моральные ценности

положения. Механизмы демократии выступают как социальный институт по защите прав и свобод, обеспечивающих личности достойное существование.

Новое и новейшее время все больше связывает понятия чести и достоинства с успехом: материальным достатком, финансовыми возможностями, престижем, положением в обществе, властью. Одним из сильнейших стимулов стремления к власти, продвижения по социальной лестнице, достижения успеха становится честолюбие.

Борьба честолюбий на пути к успеху и престижу — одна из центральных тем литературы и искусства. «Путь наверх», сопровождаемый отвагой и предательством, благородным риском и изощренной жестокостью, прослеживается в произведениях Д. Лондона, Т. Драйзера, И. Шоу, герои которых меряют свое и чужое достоинство именно степенью обладания — властью, деньгами, женщинами или славой.

­Вместе с тем своеобразное понимание достоинства может вести не только к стремлению добиться собственного успеха, но и к борьбе с теми, у кого он уже есть: к классовой борьбе, классовой ненависти. Марксистская этика не только оправдывала, но и обосновывала правомерность подобного способа утверждения собственного достоинства.

Ф. Энгельс, например, писал, что рабочие, недовольные условиями своего существования, «черпают сознание и чувство своего человеческого достоинства только в самой пламенной ненависти, в неугасимом внутреннем возмущении против власть имущей буржуазии. Они остаются людьми, лишь пока они исполнены гнева против господствующих классов; они становятся животными, когда безропотно подставляют шею под ярмо и пытаются только сделать более сносной свою подъяремную жизнь, не думая о том, чтобы от этого ярма избавиться». Со свойственной ему бескомпромиссностью взывая к чести угнетенных масс, эту же мысль высказывал В.И. Ленин: «Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть революционер. Раб, не сознающий своего рабства и прозябающий в молчаливой, бессознательной и бессловесной рабской жизни, есть просто раб. Раб, у которого слюни текут, когда он самодовольно описывает прелести рабской жизни и восторгается добрым и хорошим господином, есть холоп, хам».

После победы Октябрьской революции на долгие годы становится нормой двойная мораль по отношению к чести и достоинству