Больше-Мурашинская школа (1936)

Вторая половина 30-х гг. действительно, время, которое трудно оценивать какой-то одной меркой. Складывалась ситуация как в песне: «У нас героем становится любой». И, фактически, даже самая маленькая школа, имеющая бедную материальную базу благодаря достигнутым результатам, могла оказаться победителем конкурса и стать известной всей стране.

Другое дело, что менялись и критерии победителей конкурса на образцовую школу. Если в 1934-35 гг. в качестве ведущих выступали такие как постановка политехничес-кого образования и коммунистического воспитания, то в 1936 г. главным и единственным критерием становятся чисто учебные результаты. Более того, всего лишь по одному предмету – русскому языку. Как к этому отнестись? Наверное, тоже не однозначно, ведь, по сути, школе возвращалось ее главное назначение – обучать детей. Плохо другое, что оно становилось единственным.

Вот и Больше-Мурашкинская начальная школа Горьковской области никогда бы раньше не сумела бы прославиться. Это была скромная сельская школа с примитивной материальной базой, но где сложился не просто коллектив педагогов-энтузиастов, а очень крепких предметников. В это сейчас трудно поверить, но по уровню грамотности ученики этой школы показывали результаты в 110 раз лучше, чем ученики других школ области. В самых сложных диктантах они или вообще не делали ошибок, или совершали незначительные описки. Такие же показатели были и по другим предметам начальной школы.

И достигалось это только благодаря построению уроков, внеурочной деятельности на прочной базе методики работы дореволюционной школы, которая в 1936 г. – в стране победившего социализма, вдруг оказалась не только самой продуктивной, но и самой образцовой.

Пролетарский лицей (школа им. Достоевского)

В .H. Сорока-Росинский окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского Императорского университета в 1906 г. Он учился на одном курсе с А. Блоком, сочинял стихи и увлекался археологией.

После окончания университета он увлекается психологией – работая в лаборатории экспериментальной психологии Военно-медицинской академии и слушая лекции В.М. Бехтерева, писал книги.

В это же время работал в ряде Санкт-Петербургских гимназий, в течение семи лет преподавал в Стрельнинской гимназии под Петербургом.

С 1918 по 1920 гг. В.Н. Сорока-Росинский работая в Путиловском училище имени А.И. Герцена под руководством В.А. Гердта. Здесь впервые была организована группа продленного дня, питание детей в школе и др.

В 1920-1925 гг. в школе им. Ф.М. Достоевского им была создана оригинальная методика перевоспитания беспризорников и особо трудных подростков.

Н.К. Крупская и А.С. Макаренко подвергли критике эту методику, и В.К Сорока-Росинскому запрещено было работать в учреждениях Наркомпросса. Позже он работал в Торфяном техникуме, в экспериментальной школе для психоневротиков при педологическом институте, затем в 210-й школе.

В период с 1906 по 1917 г. Сорока-Росинский опубликовал ряд работ, посвященных вопросам обучения и воспитания. Его статьи систематически появлялись на страницах педагогических журналов. Круг его интересов широк: философские и методологические вопросы психологии; проблемы национальной психологии и пути развития русской национальной школы; вопросы воспитания, в том числе трудных и аномальных детей и подростков; взаимоотношения учителей и учащихся и многое другое. В основе деятельности В.Н. Сороки-Росинского – его стремление способствовать подъему культурного и образовательного уровня народа, преобразованию русской школы на началах гуманизма и демократии.

Наиболее полно идеи В.Н. Сороки-Росинского тех лет были представлены в серии статей, опубликованных в 1916 г. в известном педагогическом журнале «Русская школа» и представлявших по существу единую монографию. Эти статьи назывались «Пути русской национальной школы» и отличались как широтой поставленных вопросов, так и глубиной содержащихся ответов.

Т ак в первой половине 20-х годов в Ленинграде называли школу им. Достоевского. И в значительной мере не без оснований – действительно, с большой поправкой на конкретно – исторические условия детище Сорока-Росинского отчасти напоминало Царскосельский лицей. Только учились в нем не дети дворян, а подобранные на улицах беспризорные.

В центр образовательной деятельности было положено учение, но осуществляемое в трактовке известного педагогического направ-ления «Школа действия». Смысл состоял в том, чтобы весь учебный материал претворялся учащимися в разнообразную творческую дея-тельность – инсценировку и игру. Все это по-рождало стимулы к напряженной познавательной деятельности.

Вместе с тем не следует забывать, что это была школа для трудных подростков, которые периодически устраивали «бузу». Для возмутителей спокойствия впадавших в буйство в школе действовал карцер, и он редко пустовал.

Основным принципом работы было стимулирование самостоятельности, самодеятельности учащихся, которые, вместе с тем понимали – им необходимо учиться «чтобы выйти в люди».

Характерно, что уже после изгнания Сороки-Росинского в 1930 г. на вечере в школе побывал один из авторов «Республики Шкид» Л.Пантелеев. По его выражению, «это был типичный детский дом. Малоинтеллигентный заведующий, унылые, скучные лица ребят. И я понял, что такое была наша Шкида».

В сентябре 1920 года, в дом №… по Петергофскому проспекту, где прежде помещалось частное коммерческое училище, прибыло семеро мальчиков для продолжения своего образования, и таким образом родилось новое учебное заведение, нареченное Петроградским отделом народного образования очень пышным наименованием – «Школа социально-индивидуального воспитания имени Достоевского для трудновоспитуемых». Тогда в моде были подобные трех- и четырехэтажные выраженьица. И не только в быту, но и в официальном языке: «Вторая улица деревенской бедноты» или «39-я Единая трудовая школа I и II ступени Центрального района гор. Ленинграда».

Прибывшие сюда учиться ребята были не простые тринадцатилетние мальчуганы, а беспризорники. И притом не просто беспризорники, а еще и трудновоспитуемые. Так, по крайней мере, значилось в их сопроводительных документах. Новорожденной школе надлежало обучить, перевоспитать этих ребят и направить их на путь истинный.

Как это сделать – никто только тогда не ведал: ни ученые Петроградского университета и медицинской академии, ни профессора наших педагогических институтов, ни гороно со всеми своими инспекторами и консультантами. Не знал этого и заведующий этой новорожденной школой.

Знали это лишь немногие светила педагогической науки, большею частью лишь недавно появившиеся на нашем небосклоне, но уже успевшие засиять ярким метеоритным светом. Они, эти светила, всё ведали, всё знали, но были далече – на олимпийских вершинах московского и украинского соцвосов. Они не только всё знали и всех поучали – они были там всемогущи. И только потом обнаружилось, что они всё знали, но ничего не умели, ничего не могли создать.

Не следует представлять себе беспризорников лишь по одному какому-нибудь образцу: ни по произведениям Макаренко, ни на мотив столь популярной тогда жалостливой песенки «Позабыт, позаброшен с молодых юных лет». Не все они были такими бедными, обиженными судьбой сиротками, молящими о сострадании. Разумеется, попадались и такие и они-то не без успеха побирались с помощью этой песенки. Но находились и такие, которые вместо «Ах, умру я, умру я, похоронят меня» пели и по-иному: «Ах, умру я, умру я, расстреляют меня». И не без основания распевали они так.

Беспризорники, присланные в школу им. Достоевского, не принадлежали целиком ни к той, ни к другой из этих категорий. Они стояли выше их обеих и стоили гораздо больше, но для своего перевоспитания они потребовали изрядного количества педагогической энергии.

Подрастающий молодняк, наши школьники, непосредственно отражает на себе дух своего времени, настроения своих отцов и матерей, окружающей их среды. Это известно всем. Но далеко не все знают, что наши ребята очень остро и тонко чуют сверх того и дух ближайшего будущего, который ощущается еще вовсе не всеми взрослыми. Ласточки чуют завтрашнюю погоду лучше людей.

Двадцатые годы были для ребят не только временем разрухи, всеобщего обнищания, голода; не только годами величайших лишений и страданий. Нет, наши беспризорники чувствовали и то, что было еще впереди – великолепный подъем дремавших или подавляемых доселе богатырских сил нашего народа, впервые выпрямившегося во весь свой рост и начавшего по-настоящему расправлять свою мощную грудь – размахнись, рука, раззудись, плечо! Поэтому и они, наши беспризорники, далеко не все были склонны чувствовать себя бедными, опекаемыми сиротками или «цветками жизни», как повадились, было называть их кое-какие из вышеупомянутых олимпийских светил, составивших к этому времени из последних криков зарубежной педологической моды некую эмульсию для поливания этих «цветочков». Позорно, как это описал Макаренко, развалившийся Куряж, был одним из примеров, к чему приводили подобные поливки. Беспризорники очень вырази­тельно показали также и то, что произойдет, если считать их коллективы «группами взаимодействующих индивидов, совокупно реагирующих на те или иные раздражители», как гласила тогдашняя педологическая премудрость. Там, где ребят пытались воспитывать «теми или иными раздражителями», предоставляя им полную возможность «совокупно реагировать» на подобные «раздражители», – там, как показала впоследствии сама жизнь, развал Куряжа, описанный Макаренко, был лишь безобидным эпизодом

С уществовала на самом деле – в обшарпанном трехэтажном здании на Петергофском проспекте послереволюционного Петрограда, в самое смутное и голодное время. Туда определяли безнадежных для общества ребят – бродяг, воров, карманников, налетчиков. Словом, молодых людей с весьма богатым криминальным опытом. На воспитание этой опасной братии были брошены самые разные взрослые, многих из которых пригнал в странную школу голод. Здесь можно было встретить и бывшую гимназистку, и отставного полковника, и бравого физкультурника, и престарелого бухгалтера. Людей, в большинстве своем, случайных в школе. Но были среди воспитателей и такие, которым мальчишки, «битые жизнью и в лоб, и по затылку», поверили, за которыми потянулись. Один из таких педагогов – Виктор Николаевич Сорока-Росинский, прозванный шкидовцами Викниксором. Настоящий интеллигент, высоко образованный, неравнодушный, не боявшийся экспериментов и свято веривший в Человека, в его высокое предназначение. Это его силами школа для дефективных превратилась в свободную и справедливую Республику Шкид. Именно благодаря ему из стен этого заведения вышли порядочные и честные люди, ставшие во взрослой жизни писателями, учеными, конструктора и, режиссерами, врачами, педагогами.

Не случайно в первое время работы школа напоминала поле битвы, где в ожесточенной схватке сошлись два лагеря – изобретательных безжалостных подростков и стоических халдеев. Кто такие халдеи? Об этом можно узнать, открыв повесть «Республика Шкид», которую написали два шкидовца – шестнадцатилетний Алеша Еремеев (будущий писатель Л. Пантелеев) и восемнадцатилетний Гриша Белых (в будущем тоже писатель). Может быть, потому, что писали мальчишки о том, что было им хорошо известно, а может быть, потому, что тему они выбрали живую и фонтанирующую событиями, но книга стала редчайшим явлением в литературе – вчерашним беспризорникам, совсем мальчикам, удалось создать зрелое, увлекательное, мастерски написанное произведение. Наверное, прав был Викниксор, считавший своих воспитанников богато одаренными и талантливыми Личностями.

Л . Пантелеев, один из первых детских авторов, написал немало хороших произведений. Это «Честное слово», «Пакет»_, «Рассказы о Белочке и Тамарочке», «Наша Маша» и многие другие. Продолжал он писать и о Шкиде. Небольшая подборка так и называется – «Шкидские рассказы». Рассказы не велики по объему, но очень выразительны. В каждом – портрет халдея. Начать знакомство с Республикой Шкид можно именно с них. Например, «Мисс Кис-Кис». Так сообразительные ученики прозвали хрупкую барышню, которая изо всех сил пыта-лась понравиться «дефективным» – говорила на блатном жаргоне, вызывавшем оторопь даже у опытных шкидовс-ких хулиганов, сплевывала на пол сквозь зубы, развязно изображала из себя «свою». Делала она это от ужаса; обще-ние с беспризорниками страшно ее пугало. И вот, когда, наконец-то, барышне показалось, что доверие завоевано, она решила заняться с отпетыми головорезами делом – обучить начитанных эрудитов грамоте. И принесла в класс деревянные кубики с буквами. Что тут было – надо читать, рассказ невероятно смешной и очень поучительный. Пусть для тех, кто еще не ощутил силу писательского таланта Л. Пантелеева, знакомство с его книгами начнется со знаменательной встречи с халдеями. Глядишь, и толстая повесть «Республика Шкид» осилится. А она того стоит, ей-богу!

«На Старо-Петергофском проспекте в Ленинграде среди сотен других каменных домов затерялось облупившееся трехэтажное здание, которому после революции суждено было превратиться в республику Шкид»...

...Этими словами начинается книга Пантелеева и Белых. Авторы предпочли скрыть от читателя точный адрес этого старого дома. Однако известно, что речь идет о здании, находившемся на углу Старо-Петергофского проспекта и Курляндской улицы по адресу Старо-Петергофский проспет, 19...

И стория этого дома необычна... Впрочем, необычна, как у любого дома, ставшего свидетелем нашей насыщенной истории ушедшего века: предсмертной агонии царской России, лихолетья революции и гражданской войны, ужаса блокады, болезненного возрождения новой России. Как много разных судеб с их отчаяньем и надеждами, любовью и жестокостью, страхами и великими помыслами приютили стены этого дома за долгие годы.

Двадцатые годы двадцатого века. Послереволюционный беспредел. «Трепещите, халдеи!» По улицам Питера шныряют колоритные и жалкие беспризорники, которых время от времени вылавливают и направляют в детские приемники. В одном из них – школе имени Достоевского (ШКИД) – собрались голодные, наглые и сообразительные оборвыши. Этим «приютом комедиантов» управляет старорежимный директор, не потерявший и при советской власти ни чести, ни интеллигентности. Его обезоруживающее доверие научило ребят мужскому достоинству, помогло не раствориться в беге смутного времени...

Когда режиссёр Геннадий Полока решил отметить 30-летие с момента выхода на экран своего фильма «Республика Шкид», было крайне странно услышать из его уст, что картину запрещали, не показывали... Наверняка где-нибудь и кто-либо из чересчур ревнительных блюстителей норм и правил социалистической школы действительно препятствовал широкой демонстрации этой ленты. Однако весомые результаты проката при сравнительно высоком тираже свидетельствуют об обратном – «Республика Шкид» на самом деле была популярна, если её посмотрели более 30 миллионов зрителей. То есть можно предположить, что почти каждый советский школьник в те годы увидел на экране историю первых лет существования нового государства, когда сотни тысяч беспризорников слонялись по стране.

И нтересно, что сейчас, во времена «новых бездомных», эта картина может показаться куда актуальнее, чем прежде. А вот неизбежный социально-идеологический пафос повести Леонида Пантелеева и Григория Белых, писавших, по сути, о себе и своих соучениках – о ленинградских беспризорниках 20-х годов, которые перевоспитывались в прославленной школьной коммуне имени Достоевского, и также о том, что даже трудное детство – всё равно счастливое детство, это ныне кого-то даже покоробит. Хотя постановщик Полока, тяготеющий к несколько эксцентричной манере, кажется, сделал всё возможное, чтобы представить давно минувшее чуть аттракционно, розыгрышно, в виде «остранённой» игры.

Эту стихию своеобразного кинобалагана, но с внешне серьёзным выражением лица и подразумеваемой значимостью благих поступков лучше других чувствуют Сергей Юрский в роли Викниксора, директора школы, и Павел Луспекаев, сыгравший учителя Косталмеда. Но и юный Саша Кавалеров, который приобрёл невероятную популярность у детской аудитории, выступив в качестве отъявленного сорванца, по прозвищу Мамочка и спев жалостливую песню «У кошки четыре ноги...», тоже был, пожалуй, подобным «тайно эксцентричным» персонажем. Не случайно, что и якобы терзавшая душу мелодия Сергея Слонимского потом удачно вписалась во второй половине 90-х годов в ёрническую телепередачу «Итого» Виктора Шендеровича.

«Республика Шкид», в трактовке Геннадия Полоки, получилась – в отличие, например, от признанной классики «Путёвка в жизнь» Николая Экка (в ней комедийные моменты кажутся, скорее, эстрадными вставными номерами, яркими дивертисментами), именно развёрнутым на всё повествование, сплошным ироническим представлением, пусть ещё и не в такой демонстративно условной форме, как в последующей «Интервенции». И в свою очередь, перекликается с тоже подспудно язвительным фильмом «Один из нас». Но подобной «законспирированной насмешки» как средства избавления от излишней патетики, к сожалению, уже не осталось ни в телесериале «Наше призвание» (опять об учителях-подвижниках), ни тем более – в вымученно-фальшивом «Возвращении броненосца».

Эх, педагогика, педагогика, с какими трудностями ты сталкивалась на протяжении многих веков... Ещё и слова-то такого не было, а уже воспитанием отроков заниматься надо было. А то вырастет поколение шалопаев или, того хуже, бандюков с большой дороги. А если это молодое государство, разруха, голод, бандитизм, сиротство,…Где уж тут воспитанием заниматься? Но приходилось. И были, по-видимому, действительно талантливые педагоги, сумевшие посеять ростки добра, трудолюбия, человечности в своих детях.

А что это были за дети! Бродяжки, воры, проститутки... и, вместе с тем, наивные, добрые, ищущие справедливости и превыше всего ценящие своё братство. Наверное, так и было, потому что и экранным героям, и авторам этой книги я верю. Ведь Григорий Белых (в произведении Черных) и Леонид Пантелеев сами были воспитанниками школы имени Достоевского для трудновоспитуемых. Они создали поразительно талантливую книгу, которой зачитывалось ни одно поколение детей и взрослых. «Республика Шкид» была написана авторами в 1926 году, когда старшему из них – Г. Белых – шел всего лишь двадцатый год, младшему – Л. Пантелееву – не было еще и восемнадцати.

Конечно же, книга и фильм – две совершенно разные вещи. Какая доля произведения показана на экране, но покромсали повесть изрядно. Точнее, просто убрали огромное количество интереснейших эпизодов, диалогов, ситуаций. Поэтому читать книгу советую настоятельно! Из истории создания фильма знаю, что первоначально режиссёр Геннадий Полока снял двухсерийную ленту, но цензура урезала её до полуторачасового фильма. Несмотря на это картина имела огромный зрительский успех: в 1968 году фильм удостоен приза Всесоюзного кинофестиваля, он – лидер проката – 32,6 млн. зрителей.

Роль Викниксора, заведующего школы имени Достоевского, блестяще сыграл Сергей Юрский. Эта фигура всегда ассоциировалась у нас с Антоном Семеновичем Макаренко, который, кстати, когда прочитал саму книгу, отметил следующее: повесть представляет воспитательную работу «в жалком состоянии»; «эта книга есть добросовестно нарисованная картина педагогической неудачи». А у Викниксора есть реальный прототип – педагог-новатор В.Н. Сорока-Росинский. Собственно, как и у каждого персонажа повести. Ведь авторы развернули перед нами абсолютно «живой» материал, воссоздав картину свой жизни в реально существовавшей Республике ШКИД.

А жизнь в этом государстве была пёстрой: взлеты – падения... Вечная борьба и споры с халдеями, в которых, возможно, мелькала истина. Необузданные силы воспитанников находили применение себе в разных областях: выпуск журнала, театр, пионерия и пр.

Критика назвала фильм энциклопедией для хулиганов. И, тем не менее, картина получилась очень доброй, гуманной, жизнеутверждающей. Устроить бы современным хулиганам обязательный просмотр этого фильма в воспитательных целях.

Никто не смог передать атмосферу 20-х годов лучше Геннадия Полоки. Ему веришь. Фильм смотрится, как документальный, но, тем не менее, он захватывает от начала до конца.

Великолепная игра актеров Сергея Юрского и Павла Луспекаева. Луспекаевский КостАлМед – просто чудо! Этакий Поддубный в школьном спортзале. Не менее талантливы и молодые актеры. Хотя когда смотришь фильм, забываешь, что эти грязные оборванные пацаны – актеры.

Фильм многое потерял бы, если бы не был сдобрен юмором. Многие крылатые фразы народ давно растащил на пословицы и поговорки. Огромное спасибо всем создателям этого фильма и низкий поклон.

Крылатые выражения:

Бей халдеев!

Пионеры наших бьют!

Эй! Голоногий! Бубен потеряешь!

Гад ты, оказывается, Костя Федотов!

Какой ты худенький!.. Гони должок!

Не шали (фраза КостАлМеда – Павел Луспекаев)

По-немецки цацки-пецки, а по-русски – бутерброд.

Катись колбаской по Малой Спасской

О пыт школы имени Достоевского, как и других воспитательных учреждений, возглавляемых видными педагогами-гуманистами 20-х годов, неповторим во всех своих деталях, ибо он слагается из бесчисленных обстоятельств, которые никогда не вернутся вновь. Но останется главное, характерное для этих коллективов – общий гуманистический настрой, преданность педагогов своему делу, преданность общечеловеческим ценностям и зреющее на этой почве понимание их воспитанниками чувства гражданственности, веры в будущее, понимание того, что оно достижимо и ради него стоит работать.

Думая о том, чем важен опыт В.Н. Сороки-Росинского для новой российской школы XXI века, хочется, прежде всего, сказать о его понимании роли культуры, значения постижения знаний для гуманистического и гражданского воспитания молодежи. С этим неразрывно связано уважение к личности ребенка или подростка, основанное на сочетании требовательности и доброты. Опыт Сороки-Росинского учит педагога умению уважать интересы ребенка, и, формируя эти интересы, быть готовым к пересмотру своей собственной педагогической позиции, если она оказывается насилием над личностью воспитанника. И, наконец, вся деятельность Сороки-Росинского, как и его педагогические размышления, – это постоянный поиск истинно гуманистических отношений между учителями и учащимися, высокая требовательность к профессиональным и личным качествам учителя.

Осмысливая путь, пройденный В.Н. Сорокой-Росинским, вчитываясь в его работы, видишь главный мотив, звучавший на протяжении всей его жизни: чувство любви к Родине, к своему народу. В.Н.Сорока-Росинский всегда стремился делать то, что было нужно его стране – будь то размышления о путях развития русской национальной школы или перевоспитание трудных детей. Какие бы тяготы: ни выпадали на его долю, вера в силы народа позволила ему выстоять и остаться в нашей памяти.

О ктябрьская революция 1917 г., установление советской власти сопровождались полным отказом от предшествующей традиции во всех областях общественной жизни. Коммунистическая идеология в годы войны В.Н. Сорока-Росинский пережил все тяготы ле­нинградской блокады. В состоянии крайнего истощения он был эвакуирован на Алтай, а затем переехал в Киргизию. Работал в педагогических учебных заведениях и органах народного образования.

В Ленинград В.Н. Сорока-Росинский вернулся в 1948 г. и вновь окунулся в педагогическую деятельность: преподавал в ленинградских школах, разрабатывал вопросы методики преподавания русского языка и географии, писал воспоминания. Но годы брали свое, здоровье было подорвано, и работать в полную силу Виктор Николаевич уже не мог. Он организовал детский клуб на дому – «академию», как шутливо ее называл. Помогал ребятам, отстающим по русскому языку, играл с ними в орфографическое лото. В его тесной комнате дети слушали увлекательные рассказы по истории, литературе, искусству. Он ходил с ребятами по Ленинграду, знакомил их с историей и архитектурой города, ездил с ними на море.

В.Н. Сорока-Росинский погиб 1 октября 1960 г. Он поехал за билетами в кино, чтобы порадовать отстававшую в учении больную девочку, наконец-то получившую первую пятерку. Плохо видя и слыша, он не заметил приближавшегося трамвая. Так, с билетами, зажатыми в руке, он и умер на больничной койке.

Б иография В.Н. Сороки-Росинского не изобилует яркими событиями и карьерными взлетами. На первый взгляд она даже кажется обыденной. Жил, как и большинство его современников, честно трудился, погруженный в тяготы и надежды эпохи. Но это была жизнь человека, обладавшего ярким темпераментом, недюжинным умом, большим личным обаянием. Однако в условиях тоталитарной системы ум и талант его, как и многих его современников, оказались невостребованными.

Один из ведущих мотивов педагогического наследия В.Н. Сороки-Росинского – необходимость создания подлинно национальной русской школы. Развивая идеи К.Д. Ушинского о народном характере воспитания, Сорока-Росинский подходит к этой проблеме с психологической точки зрения, расс-матривая, по существу, вопрос о менталитете народа, его национальном своеобразии. Весьма актуально звучат мысли В.Н. Сороки-Росинского о том, что именно национальным своеобразием народа определяются цели и особенности образования и воспитания, при этом педагогические частности могут свободно переходить от одного народа к другому.

Будучи истинным гуманистом, В.Н. Сорока-Росинский рассматривает национальное сквозь призму общеэтических принципов и общечеловеческих идеалов и только в этом случае признает его педагогическую ценность. Он резко разграничивает национальный и националистический подходы к воспитанию, осуждает попытки поставить свою нацию выше других народов, приписать ей некую особую миссию, которую она выполняет на земле, выпячивать «светлые» и затушевывать «темные» стороны русской жизни. Внушение детям нетерпимости к иной нации и возведение национального эгоизма в принцип личного поведения противоречат, по мнению Сороки-Росинского, самой сущности педагогики, превращают национальное воспитание в «аморальное начало».

Развитие подлинно национальной школы возможно на основе решения ряда социальных проблем. Прежде всего, школа демократического государства должна стать всеобщим, обязательным для всех детей учреждением. Эта школа должна быть вне политики, ибо, как отмечал В.Н. Сорока-Росинский, «школа и политика лежат в разных плоскостях, и всякая политическая пропаганда среди учащихся есть лишь развращение несовершеннолетних». Подобная позиция вытекала из его принципов, поскольку он рассматривал педагогику не столько как науку, сколько как этическую систему, которая должна регулироваться общими этическими ценностями истины, добра и красоты. Но это вовсе не значит, что он не придавал значения социальному воспитанию. В условиях демократизации общества и всеобщего обучения как никогда возрастает роль школы в воспитании у учащихся чувства гражданской ответственности. По словам Сороки-Росинского, школа должна воспитывать так, как будто «каждый первоклассник предназначался к занятию государственных должностей, где необходимо иметь хорошо воспитанное государственное чутье и чувство огромной нравственной, прежде всего ответственности».

Идеи В.Н. Сорока-Росинского о национальной школе можно свести к ряду положений:

1. Русская национальная школа имеет цель – формирование подрастающего поколения, духовно близкого к родной литературе, культуре, опыту народа, поколений, способного продолжать культурную работу путем творчества.

2. Национальная школа определяется явлениями русской хозяйственности, общественной, государственной, духовной жизнью.

3. Ребенок в своем индивидуальном развитии повторяет главные этапы человеческого рода, жизни своих предков, следовательно, исходный пункт воспитания – культура инстинктов и чувств в которых проверяется национальное.

4. Задача национальной школы; через свободное развитие ребенка помощь ему в овладении трудовыми, научными, нравственно-культурными навыками, содействовать волевой подготовки, раскрытию способности к действию, творческому выявлению своего «Я».

5. Работа национальной школы определяется народным характером, и она должна быть пронизана идеей народа, духом национального чувства, русской культурой, направлена на благо народа, готовя воспитанников через формирование национального чувства, через креативность их национальных, культурных, этнических ценностей к служению народу.

Черты русской национальной школы:

• Она порождение условий русской жизни, характерных черт народа, его жизни.

• Русская школа не имеет выражений политических пристрастий – она аполитична, она призвана готовить полезных обществу граждан.

• В русской школе должны трудиться учителя, знающие и признающие национальные приоритеты.

• Школа должна определяться принципом народности: она доступна народу, всем слоям населения.

• В основу учебно-воспитательного процесса должны быть положены: родной язык, знание с уклоном в родиноведение, следовательно, формирование отношения к природе, истории, языку, раскрывающие национальные, культурные тенденции данного времени.

• Школа связана с жизнью своего народа.

В сентябре 1920 года в доме по Старо-Петергофскому проспекту появилось семеро мальчиков для продолжения своего обучения, таким образом, было образовано новое учебное заведение: «Петроградский отдел народно-индустриального воспитания имени Достоевского» для трудновоспитуемых. С первых дней надо было решить противостояние: Мы – учащиеся, Он – педагоги; надо было на деле доказать, что тут люди честные, и никто никого тут обижать не собирается, выбрали старост по различным отраслям хозяйства, им в помощь дежурных на каждый день, чтобы они чувствовали себя сотрудниками. Не объектами, но субъектами. Заведена «Летопись».

Надо было организовать обучение. Ребят поделили по тяге к знаниям на два отделения. Но чем занять детей после уроков? Выручала хорошая библиотека. От чтения перешли к ролевому чтению, и это делалось по-немецки. Инсценировке подвергались русский язык, литература, немецкий и история.

В основу школы был положен творческий труд. Использовалось игровое начало в обучении и воспитании. В школе никакой вид труда не применялся как наказание. Классное руководство и преподавание, а также домашнее задание строились дифференцированно. Использовались тематические выступления. Учеба - вот главное оружие перевоспитания. Надо было ускорить процесс обучения. Снижение утомляемости достигалось за счет того, что всякое знание переходило в деяние. Преследовалась ориентация на индивидуально-типологические особенности ученика. Обучение способствовало развитию самостоятельности, инициативности учащихся, при этом использовались принципы:

1. Поменьше учителя, побольше ученика.

2. Поменьше объяснений, побольше упражнений.

3. Тяжело в учении, легко в подходе.

В школе использовался метод тренировочных упражнений, фактор влияния личности учителя на воспитанника. В школу поступали дети 13-14 лет, а в 16-17 лет они заканчивали школу.