Критика функциональной автономии

Можно ожидать возражений принципу автономии с двух сторон. Бихевиористы снова предпочтут понятие органического побуждения (драйва) с его разнообразными возможностями обусловливания любыми стимулами, а интенционалисты (purposivists) не захотят принять плюрализм этого принципа, который, казалось бы, в значительной степени отдает мотивы на откуп научению.

Бихевиорист вполне удовлетворяется мотивацией в терминах органического побуждения и обусловливания, поскольку верит, что имеет заслуживающую доверия опору в физиологической структуре. (И чем ближе бихевиорист подходит к физиологической структуре, тем более он счастлив.) Однако истинное положение дел заключается в том, что нейрофизиология органического побуждения и обусловливания развита не лучше, чем нейрофизиология того типа сложных автономных единиц мотивации, который описан здесь.

Гормический психолог не примет автономности новых мотивационных систем. Если механизмы могут превратиться в драйвы, спросит он, почему привычки и навыки, будучи развиты до совершенства, не обретают постоянно возрастающей побудительной силы? Нельзя сказать, что механизмы прогулок, разговоров и одевания оснащены собственной мотивационной силой. Человек гуляет, разговаривает или одевается, чтобы удовлетворить мотив, абсолютно внешний по отношению к этим заученным навыкам.

Эта критика достаточно убедительна для того, чтобы поставить под вопрос принцип в той форме, как он был выдвинут Вудвортсом, а именно: «механизмы могут стать драйвами». Однако это не вполне адекватная формулировка.

Если мы еще приблизимся к проблеме, то окажется, что побуждающую силу обретают не доведенные до совершенства талант или автоматическая привычка, а несовершенный талант или привычка на стадии становления. Ребенок, который только учится говорить, ходить или одеваться, действительно вовлечен в эти виды деятельности, скорее всего, ради них самих — точно так же, как взрослый, который имеет дело с незавершенной задачей. Он помнит о ней, возвращается к ней и испытывает чувство фрустрации, будучи лишен возможности ее завершить. Мотивы всегда представляют собой вид стремления ксвоего рода завершенности; это неразрешенные состояния напряжения, требующие «замыкания» текущей активностью. Активный мотив угасает, когда его цель достигнута, либо, если речь идет о двигательном навыке, когда последний, наконец, автоматизируется. Новичок в автовождении имеет бесспорный импульс к усовершенствованию своего навыка. Однако, будучи освоен, этот навык переходит на уровень инструментальной готовности и активируется только для обслуживания какого-нибудь другого актуального (неудовлетворенного) мотива.

Так вот, в случае постоянных интересов личности все происходит точно так же. Человек, мотив которого состоит в том, чтобы чему-то научиться или усовершенствовать свое мастерство, никогда не будет удовлетворен тем, чего он достиг. Его задачи никогда не оказываются решенными до конца, а навык никогда не представляется совершенным. Устойчивые интересы — бесконечные источники неудовлетворенности, и именно из своей незавершенности они черпают последующий импульс к действию. Искусство, наука, религия, любовь никогда не доводятся до «совершенства». Двигательные навыки, напротив, часто достигают совершенства, и за пределами этой стадии они редко сохраняют собственную побудительную силу. Таким образом, в качестве драйвов могут выступать только становящиеся (то есть находящиеся в процессе совершенствования) механизмы. С этой поправкой позиция Вудвортса оказывается скорректированной и может противостоять возражению Макдауголла.