Глава 2. Казахстанский перформанс. 2.1. Перформанс в современном искусстве Казахстана.

Казахстан находится восточнее Запада и западнее Востока. Иначе: не Запад и не Восток. В общем – Центральная Азия, где еще в недавнем прошлом бытовала кочевая культура. Юрта – пространство, где царствует орнамент, картине места здесь нет. Чтобы появилась живопись нужны статичные, неподвижные стены.

Живопись для казахов стала актуальной только в ХХ веке с приходом советской власти. Традиционный орнамент – голос рода, племени – не мог отразить трагически возникшую новую задачу: судьбу и экзистенцию субъекта, личности. Потребовалось изобразительное искусство. Орнамент, конечно, не исчез, из жизни аульчан. И те, кто переселился в город, некоторое время тоже не расставались с ним. Позже, орнаментированные предметы переселились в музей. В некоторых квартирах постепенно стали появляться картины. Однако большая часть населения все еще прохладно относится к станковому искусству. А некоторые художники и арт-критики, напротив, начали считать его уже неактуальным, салонным, коммерческим. [4, с.51]

Таким образом, искусство Казахстана развивалось своим путем и перформанс в историю казахстанского искусства пришел позже. Трудно точно обозначить дату, когда перформанс впервые появился в Казахстане, но условно за точку отсчета можно взять середину 1990-х. Тогда в Алматы приехал Рустам Хальфин. Несколько лет пребывания в питерской художественной среде Владимира Стерлигова (сподвижника Каземира Малевича) оказали большое влияние на его творчество (хотя позже он и заявил о разрыве с идеями кубизма и суприматизма). [21] Рустам Хальфин, позиционирующий себя как актуальный художник, активно работает в живописи, перформансе, инсталляции, видео-арте. В перформансе автор тяготеет к первородному пластичному материалу – глине. Один из ярких перформансов – «Идеальное седло» (1997), где индивидуальное седло формировалось из комка глины, расположенного между телом обнаженного седока и крупом коня. Совсем по-другому представляет перформанс шымкентская арт-группа «Кызыл трактор» во главе с Молдакулом Нарымбетовым. Выступление часто имитирует шаманский обряд и сопровождается музицированием, инструменты и объекты для перформанса, чаще всего, авторы создают собственноручно. «Кызыл трактор» известен в Казахстане и за рубежом, а в 2002 году Молдакул Нарымбетов продемонстрировал перформанс и павлодарскому зрителю. [5]

Говоря об оригинальности казахстанского contemporary-art, ведущий научный сотрудник Центра современного искусства (Казахстан), Б.К. Барманкулова в своей статье «Поиск места и голоса» приводит интересные факты, рассказывающие о том, что художники Казахстана по мере сил осваивают информацию, касаемую западного искусства, и предлагают свои варианты интерпритаций:

1. Там: 1960 – Ив Кляйн проводит публичный сеанс «антропометрий» («живая кисть»), во время которого обнаженные девушки мажут друг друга «международным синим»

Казахстан: 1999 – Рустам Хальфин в рамках «Глиняного проекта» организует публичный сеанс: обнаженные девушки мажут друг друга глиной.

2. Там: 1962 – Джаспер Джонс создает ироничный бронзовый объект «Электрическая лампочка»

Казахстан: 1998 – Виктор Воробьёв вытачивает объект «Лампочка из камня».

3. Там: 1963 – Кароли Шнееман проводит акцию «Кожа художницы» (нанесение фотографий на собственную кожу).

Казахстан: 1997 – Рустам Хальфин организует проект «Шкура художника» (серия артефактов, созданная его сподвижниками из разных материалов).

4. Там: 1974 – Герман Нитш создает проект «48-я акция» (распятие туши).

Казахстан: 1997 – Канат Ибрагимов проводит в московском Манеже акцию «Птица Кораз» (распиливание и распятие птицы).

5. Там: 1990 – Международный проект «Территория искусства» (Санкт-Петербург, ГРМ).

Казахстан: 1998 – Группа «Кызыл трактор» демонстрирует проект «Зона искусства» (объекты, звуки барабанов и дымящиеся священные травы) в интерьере и перед музеем искусств (Алматы).

6. Там: 1995 – «Самоидентификация. Аспекты санкт-петербургского искусства 1970-1990-х годов». Мраморный дворец (Санкт-Петербург).

Казахстан: 1998 – «Самоидентификация: футурологические прогнозы». (Алматы, магазин «Москва» в состоянии ремонта).

Казахстанские акционисты заимствуют или вступают в творческий диалог со своими предшественниками? Во всяком случае, интерпритация сходных тем и сюжетов разнятся. Ив Кляйн работает с материалом культуры (международная синяя), а Рустам Хальфин – с глиной, материалом природы. Джаспер Джонс делает свою лампочку из бронзы, материала культуры, а Виктор Воробьёв – из камня (назад/вперед к природе?). Кароли Шнееман работает с кожей человека, а Рустам Хальфин – со шкурой животного (символически, конечно). Герман Нитш сближает языческий и христианский культы, а Канат Ибрагимов вступает на политическую стезю и создает травматический герб России, препарируя живую птицу. Международный проект «Территория искусства» претендует на все пространство земли, а художники группы «Кызыл трактор» - лишь на зону. Для бывших советских людей это слово продолжает ассоциироваться с концентрационным лагерем. Российский проект «Самоидентификация» - панорама искусства за четверть века: ретроспектива из прошлого к настоящему. Авторы казахстанского проекта усмотрели в слове и процессе «самоидентификация», как ни странно, будущее время, что граничит с претензиями астрологов на знание только еще предстоящего. [4, с.51-52]

Вне зависимости от того, что художники в постижении contemporary art основывались на опыте Западных стран, в перформансе Казахстана существуют свои отличительные черты. Прежде всего – это обращение к архаике. Художники все чаще стали использовать символику древних цивилизаций и первобытных культур, аллегорический и символический языки разнообразных художественных систем, творя собственную мифологию, неразрывно связанную с личными переживаниями автора. Начался интенсивный поиск стилистик, созвучных мировой ситуации, при котором не утрачивалась связь с национальной художественной культурой. В творчестве многих авторов воплощается столь актуальный для этого времени диалог традиций и современности. Обращаясь к архаике, художники видят в ней благодатный источник особых «транслитераций» для создания новых смыслов. Одни авторы выражают это через материалы и форму, другие используют семантику петроглифов и древних мифов, третьи – элементы древних ритуалов. К числу новых стилевых образований этого периода можно отнести «трансавангардный шаманизм» («Кызыл трактор») и многие другие художественные формации, которые стали региональным проявлением западного поставангарда. Новым явлением стало возникновение индивидуальных художественных «направлений», создававшихся для реализации собственных авторских концепций. Так, в творчестве Алмагуль Менлибаевой получил свое планомерное развитие «панкромантический шаманизм», а Айвар Тазиев творил в контексте «метафизического синтетизма». [6, с.57]