1.2 Российско-туркменские отношения во второй половине

1995 г. – 1999 г.

С конца 1995 г. сфера взаимодействия Москвы и Ашхабада еще более сузилась. Отныне внимание сторон привлекала сравнительно небольшая группа вопросов: статус Каспийского моря, совместная разработка нефтяных и газовых месторождений Туркмении, развитие торговли. Политическое и гуманитарное сотрудничество окончательно ушло на периферию их интересов.

В 1995 году Туркмения стала последним постоянно нейтральным государством вслед за Швейцарией, Ватиканом, Сан-Марино, Австрией, Мальтой и Камбоджой. Вероятно, на решение Ашхабада заявить о своем постоянном нейтралитете повлияло стремление сократить расходы на военные нужды, а также заручиться международными гарантиями национальной безопасности в условиях, когда по военной мощи он существенно уступал каждому из своих соседей. Став постоянно нейтральным государством, Туркменистан приступил к сокращению политического и военного сотрудничества с Россией. Одновременно он постарался переориентировать свою внешнюю политику с региона СНГ на страны дальнего зарубежья.

Туркменбаши стал реже посещать саммиты Содружества, и участие Ашхабада в деятельности данной организации свелось к сугубо номинальному. По количеству подписанных в рамках СНГ соглашений Туркмения прочно заняла последнее место. Все это не могло вызвать одобрения у Москвы, еще не утратившей иллюзий по поводу возможности создать вокруг себя широкий пояс интегрированных с ней стран-союзниц.

По мере формирования на постсоветском пространстве субрегиональных группировок – Таможенного союза и ГУАМ – Ашхабад также отказался присоединиться к одной из них, видя в этом угрозу своему нейтралитету. Во второй половине 1990-х гг. начала меняться позиция Ашхабада по статусу Каспийского моря. Уже в ноябре 1996 г. министры иностранных дел России, Туркмении и Ирана подписали Меморандум о сотрудничестве в освоении минеральных ресурсов Каспия, в котором выразили намерение учредить совместную трехстороннюю компанию в целях разведки и разработки согласованных нефтяных и газовых месторождений в прибрежных зонах своих государств. В документе прослеживался переход сторон от концепции кондоминиума в освоении ресурсов водоема к принципу его раздела на национальные сектора: предполагалось, что кондоминиум будет сформирован только теми странами, которые еще не отказались от идеи его создания.

Летом 1997 г. между Россией и Туркменией произошел первый за всю постсоветскую историю дипломатический конфликт. Его причина заключалась в том, что в июне, во время визита в Москву президента Азербайджана Г.А. Алиева, было заключено российско-азербайджанское соглашение об основных принципах разведки, добычи и долевого участия сторон (российских компаний «Лукойл» и «Роснефть» и азербайджанской ГНКАР) в освоении месторождения Кяпаз (по-туркменски – Сердар) [5, с.86].

Данное месторождение, находящееся вблизи туркменского побережья, в течение нескольких лет оспаривалось Ашхабадом и Баку, о чем не были осведомлены российские дипломаты. Подписав указанное соглашение, Москва совершила недружественный жест в адрес Ашхабада. МИД Туркмении заявил решительный протест и потребовал немедленного аннулирования договора.

Разобравшись в ситуации, Россия выполнила требование Туркменистана, и во время очередного визита С.А. Ниязова в Москву, в августе 1997 г., Б.Н. Ельцин заявил, что российская сторона рассматривает месторождение Сердар как объект, входящий в туркменский сектор Каспийского моря. С этого момента Ашхабад распространил суверенитет на свой сектор Каспийского моря, инициировав разведку и добычу его углеводородных ресурсов национальными и иностранными компаниями. Тогда же, в 1997 г., в Туркмении был построен первый экспортный газопровод в Иран. Тем самым Ашхабад начал диверсификацию маршрутов транспортировки своего природного газа, прежде замыкавшихся на России. Туркменистан не мог себе позволить полной зависимости от Москвы в вопросах экспорта топлива. Принципиально не отказываясь от сотрудничества с Россией, он стремился создать резервные маршруты транспортировки газа в обход ее территории.

Весьма перспективным маршрутом транспортировки туркменского топлива мог стать проект Транс-каспийского трубопровода. С.А. Ниязов долго не соглашался на участие в нем из-за продолжавшихся разногласий с Баку по поводу принадлежности нефтяных месторождений Азери и Чираг. Лишь в феврале 1999 г. он завизировал соответствующий контракт, а в ноябре на Стамбульском саммите ОБСЕ подписал соглашения по нефтепроводу Баку – Тбилиси – Джейхан и Декларацию о Транскаспийском газопроводе. Показательно, что реализация данных проектов могла окупиться лишь при условии активного участия в них Ашхабада, поскольку только в его силах было наполнить новые трубопроводы необходимыми объемами топлива.

Решение Туркменбаши стало крупным поражением Москвы в борьбе за контроль над энергоресурсами Центральной Азии. С вводом в эксплуатацию Транс-каспийского газопровода потоки туркменского газа должны были устремиться на запад в обход России, что лишало ее не только доходов от транзита топлива, но и статуса монопольного поставщика центральноазиатских углеводородов на европейские рынки.

Таким образом, к концу президентства Б.Н. Ельцина российско-туркменские отношения расстроились и оказались на грани полного замерзания. Большинство соглашений, заключенных Москвой и Ашхабадом, в это время либо уже устарели, либо перестали выполняться – как правило, по желанию туркменского руководства. Россия окончательно утратила инициативу во взаимодействии с Туркменией, а С.А. Ниязов полностью разочаровался в сотрудничестве с Москвой. У сторон накапливалось все больше взаимных претензий, возрастала неприязнь друг к другу. Даже торгово-экономическое сотрудничество между ними оказалось сведено к минимуму.