Тема 1. Локальная цивилизация. Нация. Национальная безопасность

Понятие локальной цивилизации

Геоцивилизация (локальная цивилизация) – определенная часть земного шара, на которой проживает общность людей, отличающаяся от других общностей по истории формирования, религии, этносу, традициям, организации быта, обрядам, менталитету, образу жизни, ценностям и т.п. [3, с. 172]. Такая общность, отличается принадлежностью к определенной исторически сложившейся культуре, а представители цивилизации, как правило, – наследники одной культуры.

Основоположник теории локальных цивилизаций Н.Я. Данилевский называл эти образования историческими организмами: «Этот исторический организм составляет всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группой языков, довольно близких между собою, которому присущи свои, не похожие на других, нравы, обычаи, одежда, образ жизни, общественные и частные увеселения… Они состоят из политических единиц, политических подразделений, т.е. государств, а также народов» («Россия и Европа», 1871).

Осознание принадлежности к одной из цивилизаций – это то, что в современном мире позволяет человеку решать весьма сложную задачу самоидентификации, которая довольно часто на бытовом уровне выступает как определение себя и окружающих людей по принципу «свой/чужой».

Геоцивилизации – продукт истории, начиная с шумерской, египетской, китайской цивилизаций. Это – «своеобразный план религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного, одним словом, исторического развития» общности людей и человечества в целом (Н.Я. Данилевский).

Геоцивилизации возникали, развивались, погибали или живут сегодня, или же послужили основанием для других. Например, древнегреческая и римская послужили основанием для западной, древнегреческая – для православной, шумерская и египетская – для сирийской, затем – иранской и арабской, а те, в свою очередь, – для исламской и т.д. Геоцивилизации имеют большую территорию и большое население (за исключением японской цивилизации, территория которой относительно невелика).

К современным геоцивилизациям (цивилизациям, существующим ныне) следует отнести западную, исламскую, православную, конфуцианско-буддистскую, индуистскую, латиноамериканскую, российскую, японскую и, возможно, африканскую.

Понятие «геоцивилизация» является более широким, чем понятие «государство» (поскольку последнее является частью целого – геоцивилизации), но более узким по отношению к понятию «человечество». Государствам принадлежит большая роль, так как через них, как правило, особенно через ведущие государства, геоцивилизация реализует себя в политических, экономических и иных формах. В этом плане геоцивилизация – высшая историческая единица.

Государства входят в определенную локальную цивилизацию на основании не политико-правовых договоров, соглашений, союзов, а истории и культуры. Это весьма прочная системообразующая связь, которая, особенно в отдельные, переломные периоды в истории народов и государств, бывает гораздо крепче договоров и политических союзов. Человеческая история знает великое множество государств, которые возникали, укреплялись, распадались, исчезали с карты Земли, количество же цивилизаций ограниченно. Через государства геоцивилизация реализует свою историческую энергию, выражает себя. Поэтому история развития человечества в определенном смысле есть история развития разных локальных миров, а также история их постоянного противоборства, через составляющие их государства.

В современной науке не существует однозначного понимания термина «цивилизация». В понятие «цивилизация» разные исследователи, аналитики и политики вкладывают различное содержание. Это и качественное состояние общества или государства (группы государств), отражающее уровень развития материальной и духовной культуры, и развитость политической структуры, и степень технологичности общества, и уровень воспитанности, усвоения правил этикета и т.д.

Многозначность использования термина «цивилизация» во многом объясняется тем, что в самой теории цивилизаций существуют два направления: 1) стадиального развития цивилизации и 2) развития

9

в форме локальных цивилизаций. Само понятие «цивилизация» возникло задолго до возникновения первых теорий о цивилизациях – в античности.

Теории стадиального развития рассматривают цивилизацию как единый процесс прогрессивного развития человечества, с выделением определенных стадий или этапов, первым из которых считается появление состояния цивилизованности после распада первобытнообщинного общества. Теории геоцивилизаций (локальных цивилизаций) исследуют исторически сложившиеся большие общности людей, отличающиеся от других общностей особенностями своего культурного развития, прожи­вающие на обширной территории в какой-либо части Земли. В самой теории локальных цивилизаций можно встретить разные толкования понятия «цивилизация». Если в большинстве случаев под ним понимается общность людей со свойственными ей вышеуказанными признаками, то, например, О. Шпенглер в «Закате Европы» словом «цивилизация» обозначал также завершающий период развития культуры.

Основным определяющим элементом принадлежности к геоцивилизации является культура. Культура – главный системообразующий признак геоцивилизации. В самой культуре поначалу (при образовании геоцивилизаций) определяющим фактором была религия, которая, как верно определил А. Тойнби, сыграла роль «куколки». Для ислама, индуизма, например, она продолжает и сегодня играть решающую роль. А вот в западной цивилизации начиная с XVIII в. религия начала отходить на второй план. Сегодня в секуляризированной во многом западной культуре основополагающими ценностями являются технологии (так, в частности, считают А. Тойнби, Н. Моисеев), величие денег (О. Шпенглер), индивидуализм, частная собственность и др., в целом – либеральные ценности. В иных случаях, в других мирах таковым признаком может выступать этническая принадлежность.

Для российской цивилизации, которая представляет собой уникальную общность людей различных национальностей, принадлежащих к разным религиозным конфессиям (православной, католической, протестантской, мусульманской, буддистской, иудейской), определяющим является такой признак, как общность исторически длительного совместного проживания. Эта общность включает использование единых языка, норм поведения, системы ценностей и т.д. Иными словами, основным системообразующим признаком российской геоцивилизации является историческая судьба. Для каждой цивилизации в силу специфики составляющих её народов и государств степень воздействия системообразующих признаков различна.

Геоцивилизации могут включать в себя субцивилизации. Например, в западной (западно-христианской, западноевропейской, католико-протестантской) цивилизации можно выделить европейскую, североамериканскую, австралийскую субцивилизации. В исламской – суннитскую, шиитскую, африканскую, мусульманскую и, возможно, турецкую и индонезийско-малайзийскую субцивилизации. В конфуцианско-буддистской – тибетско-буддистскую и, возможно, японскую субцивилизации.

В отношении России, российской цивилизации имеет место необычайно большой разброс мнений. Одни считают ее частью православного мира, другие – самостоятельной евразийской цивилизацией, третьи – и вовсе отказывают ей в самостоятельности, в самодостаточном развитии. Вместе с тем Россия имеет право называться самостоятельной российской цивилизацией. В российской культуре тесно переплелись элементы разных культур, встретились и органично переплелись разные цивилизационные потоки. При этом элементы различных культур вступили в контакт без особо заметных трений, самоутвердились практически без борьбы. Образовался синкретизм между христианско-православным ядром и мусульманскими, буддистскими и другими элементами-вкраплениями в исходную православную ткань. Элементы различных культур мирно сосуществовали довольно продолжительное время. Пожалуй, лишь в последнее время в межкультурном взаимо­действии появились противоречия, что связано, в первую очередь с проявлениями религиозного экстремизма и сепаратистскими настроениями в некоторых республиках. Крайне необходимо в этой ситуации, сознавая определенные различия, укреплять единство российской культуры, прежде всего через равноправное представительство всех ее составляющих в общественной жизни России. Необходимо понимание того, что существующее многообразие должно способствовать богатству общей культуры, а не вражде и конфликтам. Вполне возможно, что на обширной российской территории всемирная история проводит свой грандиозный эксперимент по построению модели человеческого общества будущего. В этом контексте представляют интерес слова классика теории геоцивилизаций А. Тойнби о России, изложенные им в письме к Н. Конраду: «Ваша страна состоит из такого множества народов, разговаривающего на стольких различных языках и унаследовавших столь различные культуры, что она является моделью мира в целом…»

10

Геоцивилизации, как правило, проходят одинаковые стадии (возникновения, становления, развития, стагнации, умирания или трансформации в другие образования), но развиваются неодинаковыми темпами. Например, время прохождения каждой стадии у разных локальных миров различное. Соответственно и геоцивилизационная активность, проявляющаяся как в защите своих ценностей, так и в экспансии, различна. Все зависит от того, на какой стадии (подъема или спада в развитии) она находится в данный момент.

Геоцивилизации, особенно соседние, находятся в тесном взаимодействии между собой. При этом межцивилизационному взаимодействию, как и взаимодействию межгосударственному, присущи две основные стороны: 1) взаимовлияние, сотрудничество и 2) соперничество, противоборство. Взаимовлияние проявляется, например, в том, что достижения одной геоцивилизации становятся достоянием других. Сотрудничество издревле осуществлялось и осуществляется посредством торговли и в других формах, прежде всего, экономических. В то же время каждая из локальных цивилизаций стремится оказывать давление на соседние цивилизации, особенно если имеет для этого достаточно силы и если обстоятельства складываются благоприятно. Особенно тогда, когда соседние (или соседняя) заметно слабее ее. При этом каждой из них имманентно присуще такое качество как экспансия, постоянное стремление оказывать воздействие на соседние цивилизации. Экспансия – это естественное желание, естественная потребность цивилизации в расширении своего влияния, поскольку цивилизации «имеют тенденцию к распространению путем подчинения других обществ» (А. Тойнби), к расширению границ, пополнению рабочей силы и ассимиляции соседних народов. Геоцивилизации осуществляют экспансию «не ради идеи» (О. Шпенглер), а в целях подчинения материальных и людских ресурсов других обществ, распространения своих ценностей. Основные формы экспансии – внешнее давление (политическое, экономическое, культурное, демографическое, военное, информационное) и военные удары. Давление и военные удары геоцивилизации осущест­вляют с помощью (посредством) своих государств-лидеров, так как в каждой из них на каждом этапе есть свой лидер (лидеры), «свой Цезарь» (выражение О. Шпенглера). К примеру, в западном мире безусловный лидер сегодня – это США, в конфуцианско-буддистском – Китай. В исламском мире нет ярко выраженного одного лидера, на эту роль претендуют Турция, Иран, Пакистан.

История знает целый ряд межцивилизационных войн, к которым относятся завоевательные походы Александра Македонского в IV в. до н.э. по расширению эллинской цивилизации на Восток; войны Древнего Рима по созданию нового мирового порядка – Pax Romana; войны Аттилы в V в., покончившие с Римской империей; контрэкспансия исламского мира против Запада в VII–VIII, XVI–XVII вв.; создание Западной (Священной) Римской империи и ее противостояние Восточной (Византийской) Римской империи в IX–XII вв.; крестовые походы Запада, в том числе крестовый поход в 1240 г. против Новгорода во главе с Б. Магнуссоном; уничтожение западным миром цивилизаций майя, ацтеков и инков; шведские и польские нашествия на русские земли в XV–XVII вв.; военные походы Наполеона, в том числе на Россию, имевшие целью создание мировой империи; русско-турецкие войны; Крымская война 1853–1856 гг.; интервенция против Советской России 14 иностранных государств во время гражданской войны; фашистское нашествие на СССР; холодная война между Западом и Советским Союзом; война в Югославии в 90-е годы XX столетия и др. Как метко выразился О. Шпенглер, история существования цивилизаций – это бесконечная череда войн, ведущихся за мировое господство.

На процесс становления, развития и умирания цивилизаций существенное влияние оказывают экономические и демографические изменения. Демография определяет мощь цивилизации, «измеряет потенциал роста или деградации, расцвета или упадка человеческих сообществ, цивилизаций или религий» (Ж.-К. Шенэ).

Геоцивилизационный подход к анализу современной жизни народов, населяющих планету Земля, используется все чаще. Это отвечает требованию многофакторности в подходах к изучению глобальных и региональных явлений и процессов. Однако, несмотря на то, что цивилизационный подход получает все большее распространение в науке и практике, налицо недостаточная изученность действия сложных межцивилизационных процессов, их проявлений в политике государств и отдельных народов. Глубинные причины, побудительные силы, фундаментально-ценностные основания, механизмы и характер целого ряда конфликтов с участием представителей различных этнорелигиозных ориентаций становится трудно понять без применения геоцивилизационного подхода.

11

Содержание понятий «безопасность», «угроза», «национальная безопасность»,

«система международной безопасности», «безопасность человеческая»

в современной политической науке

В общем виде опасность можно представить как объективно существующую возможность негативного воздействия на социальный организм, в результате которого ему может быть причинен какой-либо ущерб, вред, ухудшающий его состояние, придающий его развитию нежелательную динамику или параметры (характер, темпы, формы и т.д.).

Источники опасности – это условия и факторы, которые таят в себе и при определенных условиях сами по себе либо в различной совокупности обнаруживают враждебные намерения, вредоносные свойства, деструктивную природу. По своему генезису они имеют естественно-природное, техногенное и социальное происхождение.

По степени вероятности различаются реальная и потенциальная опасности. Они различны также по характеру адресной направленности и роли субъективного фактора в возникновении неблаго­приятных условий.

По уровню (размаху и масштабам возможных негативных последствий) опасности могут быть:

• международные (глобальные и региональные в смысле регионов мира);

• национальные, локальные (или региональные в смысле регионов страны);

• частные (фирм и личности).

Наконец, опасности можно классифицировать по сферам общественной жизни и видам чело­веческой деятельности.

Согласно словарю Робера, термин «безопасность» начал употребляться с 1190 г. и означал спокойное состояние духа человека, считавшего себя защищенным от любой опасности. Однако в этом значении он не вошел прочно в лексику народов Западной Европы и использовался до XVII в. редко.

Сравнительно редкое употребление на протяжении почти шести веков термина «безопасность» объясняется, в частности, тем, что с середины XIII в. все более широкое распространение получало иное понятие: полиция. Содержание его было чрезвычайно широким, оно трактовалось как государственное устройство, государственное управление, цель которого вообще благо и безопас­ность.

В XVII–XVIII вв. практически во всех странах утверждается точка зрения, что государство имеет своей главной целью общее благосостояние и безопасность. Поэтому термин «безопасность» получает в это время новую трактовку: состояние, ситуация спокойствия, появляющаяся в результате отсутствия реальной опасности (как физической, так и моральной), а также материальные, экономические, политические условия, соответствующие органы и организации, способствующие созданию данной ситуации.

Весьма длительный промежуток времени в России термин «безопасность» употреблялся редко.

В «Положении о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. употреблен термин «государственная безопасность», но однопорядковый с «общественной безопасностью». Но уже через несколько лет в законодательстве прочно укрепилось понятие «охранения общественной безопасности» как деятельности, направленной на борьбу с государственными преступлениями и являющейся прерогативой политического сыска.

В 20-е годы в праве постепенно возобладала точка зрения о подчинении интересов личности интересам общества и государства. Доказательство сводилось к такой схеме: поскольку государство пролетарское, то, охраняя и защищая интересы государства, тем самым надежно обеспечиваются права и интересы трудящихся, подавляющего большинства населения. Любое покушение на государственные интересы преследовалось гораздо более сурово, нежели аналогичные действия против личности.

Обеспечению государственной безопасности стало придаваться особое значение. Законодательное закрепление в июле 1934 г. понятия «государственная безопасность» можно считать одним из наиболее ярких признаков огосударствления общества. В сферу государственной безопасности были включены ситуации, возникающие в духовной жизни общества, связанные с реализацией права граждан на создание объединений, организаций, союзов, с проведением в жизнь конституционного принципа свободы совести и т.п. Подобный подход к государственной безопасности объективно вел к ослаблению общественной безопасности.

12

Используя современный понятийно-категориальный аппарат концепции безопасности, можно было бы дать следующее определение безопасности: «безопасность» – состояние и тенденции развития защищенности жизненно важных интересов социума и его структур от внутренних и внешних угроз и опасных воздействий.

В соответствии с видами опасности, пространственно-географическим взаимодействием социальных организмов связано наличие международной, региональной и национальной безопасности. В содержательном плане в них выделяются такие ее сферы (области) проявления и обеспечения, как: политическая, экономическая, военная, информационная, социальная и т.д.

Под национальной безопасностью обычно понимают безопасность государства, общества и народа как носителя суверенитета. Согласно Концепции национальной безопасности Российской Федерации (утверждена Указом Президента Российской Федерации от 17 декабря 1997 г. N¹1300; редакция Концепции национальной безопасности Российской Федерации утверждена Указом Президента Российской Федерации от 10 января 2000 г. N¹24) под национальной безопасностью Российской Федерации понимается безопасность ее многонационального народа как носителя суверенитета и единственного источника власти в Российской Федерации.

Безопасность личности – состояние защищенности жизни и здоровья человека, его целей, идеалов, ценностей, интересов, свобод и прав от опасных воздействий (духовных, этнокультурных, социальных, экономических, медико-биологических, военных и т.д.).

Безопасность человеческая – образ совершенного мира; цель, которой можно достичь путем сотрудничества государств и народов [2, с. 64]. Понятие вошло в лексикон современных между­народных отношений после публикации Программой развития ООН (ПРООН, UNDP) в 1993 г. «Доклада о человеческом развитии» (Human Development Report). В то время идея использовать понятие «безопасность» скорее по отношению к людям, чем к государствам и нациям, была новой и противоречивой. В 1994 г. понятие безопасности личности вновь стало центром ежегодного доклада ПРООН, причем авторы настаивали, что «пришло время перейти от узкого понятия национальной безопасности ко всеобъемлющему понятию человеческой безопасности». Сторонники этого понятия рассматривают человеческую безопасность одновременно как проект и как руководство к действию. Согласно ПРООН, те, кто принимает и развивает идею человеческой безопасности, «настаивают на безопасности людей, а не только государств». Международная ситуация XXI в., утверждают они, требует уделять меньше «внимания национальной безопасности» и «значительно больше внимания безопасности людей», меньше думать о «безопасности через вооружение» и больше – о «безопасности через человеческое развитие», меньше заботиться о «территориальной безопасности» и больше – о «продовольственной, трудовой и экологической безопасности». В то время как национальная безопасность предполагает защиту государств от враждебно настроенных соседей, человеческая безопасность может оказаться защитой людей от их собственных деспотических правительств.

Тематика, отражающая понятие «человеческой безопасности», находилась в центре «Повестки дня для развития» (Agenda for Development) Генерального секретаря ООН Бутроса-Бутроса Гали, а также доклада Комиссии ООН по глобальному управлению «Соседи по планете» (Our Global Neighborhood). Она также способствовала новаторским исследованиям во Всемирном институте исследований экономического развития ООН (UN's World Institute for Development Economics Research) и стала особенно хорошо известна благодаря работам Амартьи Сена (Amartya Sen) и Марты Нуссбаум (Martha Nussbaum), выполненным в этом институте. В рамках этой теории люди считаются находящимися в безопасности, если они как минимум защищены от угрозы физического лишения жизни или собственности в результате посягательств враждебно настроенных соседей. В данном случае смысл человеческой и национальной безопасности частично совпадает. Однако условия человеческой безопасности можно представить себе как сокращение угрожающих человеку факторов до такой степени, что люди оказываются защищены от любых действий и сил, угрожающих их жизни, имуществу или ценностям. Помещать людей в условия отсутствия нормальной пищи, жилищ, чистого воздуха и воды, возможности уединения, свободы, автономии, информации и других средств, ценностей и условий, необходимых человеку для процветания, или оставлять людей в таких условиях – значит ставить их безопасность под угрозу. Значительное число людей, живущих в современном мире, постоянно находится в условиях недостатка многих, если не большинства, условий человеческой безопасности.

Сторонники концепции человеческой безопасности считают, что развивать и проводить ее в жизнь должна ООН и другие международные организации. Эти организации представляют собой рамки, внутри которых международное сообщество способно действовать коллективно, а когда между-

13

народное сообщество действует коллективно, оно должно действовать в интересах человеческой безопасности. ООН уже достаточно давно приняла идею «коллективной безопасности». Так почему бы не расширить ее до понятия «коллективной человеческой безопасности», которая стала бы основой международных коллективных действий в ответ не только на военные угрозы, но и на угрозы социальному, экономическому, политическому и культурному благосостоянию? Сторонники человеческой безопасности утверждают: все, что делает ООН должно иметь целью улучшение благосостояния людей во всех его аспектах или измерениях.

С точки зрения планирования признание защиты человеческой безопасности главной целью теории и практики позволяет объединить основные области деятельности ООН, напрямую связав миро­творчество с развитием, а их, вместе взятые, – с защитой прав человека. Чаще всего миротворчество, развитие и защита прав человека рассматриваются как различные виды деятельности. Находясь в сфере обязанностей ООН, они бюрократически отделены друг от друга внутри организации, поскольку миротворчеством, развитием и правами человека занимаются разные агентства. Более того, вплоть до недавнего времени эти виды деятельности были отделены друг от друга и концептуально. Это значит, что поддержание мира в районах конфликтов, помощь развитию и защита прав человека изначально рассматривались как разные виды задач. Однако идея защиты человеческой безопасности соединяет различные аспекты целей ООН: защита человеческой безопасности означает сохранение мира, но также и поощрение социально-экономического развития и защиту прав человека. Безопасность личности ставит перед ООН единую задачу, заключающуюся в улучшении человеческой жизни.

Новая концепция человеческой безопасности требует внести изменения в политику и методы ООН. Как уже отмечалось, она стала основой работы Программы развития ООН. Она также стала главным обоснованием «гуманитарной интервенции» со стороны международного сообщества. Защита безопасности личности расширила область задач Совета Безопасности, который взял на себя ответственность за действия в ответ на возникновение угроз человеческой безопасности. Именно это лежит в основе, например, таких миссий ООН, как развернутые в Косово, Восточном Тиморе и Сьерра-Леоне.

Возможно, самым важным в понятии человеческой безопасности является то, что она сосредо­точивает внимание международных организаций непосредственно на индивидах и их проблемах. Это значит, что отныне задачи международных организаций и задачи, закрепленные за ООН, должны быть ориентированы на людей и непосредственную заботу о них с целью улучшения качества жизни.

Однако здесь кроется и основная причина существующего неприятия теории и практики человеческой безопасности: защита человеческой безопасности международными организациями сталкивается с защитой и сохранением национального суверенитета. Большинство государств остаются в высшей степени чувствительными к нарушениям суверенитета, и идея гуманитарной интервенции со стороны международного сообщества разбивается об идею сверхгосударственности ООН, не особенно популярную у правительств стран-членов. Особенно много возражений выдвигают малые и незападные государства, которые воспринимают международное вмешательство как нечто, обычно исходящее от крупных и западных государств. Те, кто придерживается скептической позиции относительно новой концепции человеческой безопасности, задаются вопросом, откуда исходят полномочия международного сообщества на вторжение в пределы суверенного государства и в его внутренние дела – для защиты ли человеческой безопасности или в любых других целях.

В Уставе ООН ничего не говорится о подобных полномочиях, и некоторые правительства указывают, что Статья 2(7) Устава даже отрицает право «Объединенных Наций вмешиваться в дела, которые находятся полностью в ведении внутренних органов государства». Невзирая на все благородство идеи человеческой безопасности, превратившись в практику посредством политики и программ ООН, она может подорвать суверенные прерогативы правительств. Это обязательно случилось бы, обладай ООН правом вмешиваться без приглашения в случаях, когда возникают опасения за безопасность людей из-за действий их собственного правительства.

Однако даже без учета проблемы суверенитета переориентация действий международных организаций на защиту человеческой безопасности поднимает множество других спорных проблем, которые вполне могут привести к политической смерти нового понятия. Среди них не последним является вопрос о том, кто или что, собственно, является международным сообществом, которое призвано вмешиваться для защиты и поддержания человеческой безопасности. И вновь, что является основанием легитимности такого вмешательства? То, что Совет Безопасности ООН уже действовал во имя человеческой безопасности, взяв на себя право вторгаться в суверенные государства для

14

защиты людей, вызвало вспышку продолжающихся международных дебатов. Действительно ли Совет Безопасности представляет международное сообщество, спрашивают критики, или же он пред­ставляет интересы постоянных членов, которые заботятся только о себе? Если же Совет Безопасности не является легитимным представителем международного сообщества, то кто им является? Страны Запада, во главе с США, часто считают себя и свои действия представляющими «международное сообщество». Однако такие самоназначения едва ли будут приняты остальным миром. Генеральная Ассамблея ООН не обладает достаточными полномочиями, чтобы действовать, и редко достигает консенсуса по какому-либо вопросу. Таким образом, возникает важнейшая проблема института, представляющего международное сообщество, особенно когда это сообщество требует права на вторжение в дела государств для защиты человеческой безопасности.

Международная политическая ситуация вокруг «безопасности личности» очень напряжена, поскольку ставки слишком высоки, что естественно, когда речь одет об ограничении полномочий государства и расширении полномочий международного сообщества и ООН как его представи­тельницы. Поэтому как внутри ООН, так и вообще в современных международных отношениях есть как убежденные противники, так и пылкие сторонники применения человеческой безопасности для оправдания международных коллективных действий. Баланс между этими силами и результаты взаимодействий между ними в рамках ООН определят будущее «человеческой безопасности».