Глава 2. Интриги против военного министра и прочие препятствия, стоявшие на пути принятия закона о всеобщей воинской повинности.

Подготовка закона о всеобщей воинской повинности происходила в атмосфере серьёзнейшего противодействия со стороны многих лиц занимающих важнейшие посты в Российской Империи. Причём зачастую сложно разобраться чем именно это противодействие вызвано. Неприятием самих нововведений в армии и жизни общества, соперничеством между министрами, личным неприязненным отношением к военному министру или вообще каким то личностным капризам высших чиновников. Логика которой руководствовались те или иные лица при обсуждении и принятии важных государственных решений, часто остается непонятна как самому автору дневника, так и его читателю. Но, зато мы отчётливо видим как часто судьбы империи решаются не путём серьёзного, взвешенного и всесторонне обдуманного подхода исходящего из оценки интересов государства и народа, а порой из-за прихоти некомпетентных лиц, которые увлеченные решением своих личных конфликтов и ссор, переступают через государственный интерес.

Сам Милютин особо выделяет среди своих оппонентов князя Барятинского и возглавляемую им комиссию, шефа жандармов Шувалова, и министра народного просвещения графа Толстого. С ними военному министру постоянно приходится бороться, и оправдываться перед Государем во всевозможных возводимых на него обвинениях. Это главные его оппоненты и противники.

Комиссия Барятинского в июне 1873 года составила "памфлет" против военного министерства, в котором обвиняет его в отсутствии "надлежащей хозяйственности", а в сущности докапывается до различных мелочей. Милютин, расценивает действия этой комиссии как попытку помешать спокойной работе его ведомства, отвлекающей от действительно важных задач, и очерняющих его перед императором⁹.

Постоянно вспоминает недобрым словом , автор и шефа жандармов Шувалова. Действиям "Шуваловской шайки" приписывает Милютин все чинимые военному ведомству неприятности. Причём, само понятие этой "шайки" у Дмитрия Алексеевича довольно расплывчатое. Он, относит к ней практически всех своих оппонентов, считая что влияние Шувалова на всех крайне велико. Для Милютина, Шувалов олицетворение всего реакционного, он, якобы полностью овладевший волею Государя человек¹⁰. Под такие же, враждебные военному министру влияния интриг, он считает подпавшими и цесаревича Александра¹¹ и даже германского императора Вильгельма¹². К этой же шайке, относит он и министра народного просвещения графа Толстого. С графом Толстым ведется многолетний спор о подведомственности военных училищ и особенно медико-херургической академии¹³.

И здесь мы видим не только борьбу между двумя министерствами за сферы влияния в образовательных учреждениях России, но и ту особую роль, которую играло личное убеждение Толстого в необходимости знания офицерами и врачами классических языков. С одной стороны, это личное пристрастие и любовь Толстого к классическому образованию, и его крайняя упертость в этом вопросе. Но, также это и боязнь вливания в ряды офицеров и врачей, людей незнатного происхождения и с недостаточным уровнем "дворянского" (т.е. классического) образования. Тут, отчётливо видна замкнутость аристократии, пытающейся противодействовать потребностям времени, и всеми силами старающаяся не допустить "кухаркиных детей" на должности традиционно занимаемые дворянством. Но, эта попытка консервации старых порядков вступала в конфликт с реальными нуждами армии испытывающей острую нехватку в специалистах. Борьба двух министров, народного просвещения и военного, это не только борьба между ведомствами, но и противостояние сословного и бессословного принципа получения образования, и комплектования командного состава армии. Милютин выступает здесь, как человек чувствующий настойчивое требование времени, тогда как Толстой, Делянов и многие другие пытаются сохранить всё по старому, а потому чинят препоны в проведении необходимых военных реформ.

В дневнике эта реакционность многих представителей дворянской аристократии , особенно ярко видна из слов Александра II сказанных им при прочтении проекта манифеста закона о всеобщей воинской повинности на заседании в кабинете Государя 3-го декабря 1873 года : "Есть сильная оппозиция новому закону; многие пугаются, видят в нем демократизацию армии", а при уточнении того что он имел ввиду Царь добавил : "Вы сами знаете, кто ваши противники; а более всех кричат бабы...¹⁴".

И действительно, немалую роль в противодействии реформе сыграли именно дворянские мамаши, боящиеся за судьбу своих сынков, и оказывающие влияние на своих высокопоставленных мужей. Потеря каких либо привилегий, всегда воспринимается лицами их имеющими крайне болезненно. А, так как именно привилегированное сословие стояло у вершин власти, то и такая рушащая все основы сословного строя реформа как всеобщая воинская повинность не могла легко и просто пройти не встретив серьёзнейшего неприятия среди дворянства.

В итоге Дмитрий Алексеевич Милютин столкнулся с препятствиями имеющими различную природу: (1) Ведомственное противоборство, (2) интриги против самого военного министра, (3) сословный интерес дворянства, (4) характер самого Александра II на которого постоянно пытались влиять, те или иные группировки и лица, но от окончательного решения которого в конце концов всё зависело.

Как бы там ни было, но не смотря на всю оппозицию реформе, никаких важных изменений в проект Устава о воинской повинности внесено не было. И 1-го января 1874 года царь подписал манифест о новом законе. Но, и это не принесло Милютину ожидаемой радости победы. Вместе с манифестом, Царь подписал рескрипт на имя председателя Государственного совета вел. кн. Константина Николаевича, а вот самого Милютина не удостоил даже добрым словом¹⁵.

Таким, образом первый день нового года начался для военного министра с очередной обиды, которую он изливает на страницы дневника. Награда правда нашла своего героя, и уже 11 января Милютин узнал о подписании рескрипта и на свое имя¹⁶.

Но та холодность которую он постоянно чувствовал в своих отношениях с Государем , его удручала и заставляла опускаться руки. Взгляды монарха и его министра всё чаще расходились. Александр II радовался победам прусаков, Милютин же сочувствовал французам. В реформе образования затеянной Д. А. Толстым император поддерживал графа, тогда как Милютин был её ярым противником¹⁷.

Непонимание монарха, было наверное самым тяжким для министра. Однако несмотря на все переживаемые министром огорчения, реформа армии всё же происходила, и продвигалась, пусть может и не так гладко как хотелось бы Милютину, но довольно таки успешно.