Э.Пикеринг
О становлении: воображение, метафизика и валкиi .
«Qual» – это философская игра в слова. «Qual» буквально значит муку, боль, толкающую к действию; в то же самое время мистик Беме связывает это немецкое слово с латинским «qualitas»; его «Qual» есть в противоположность боли, причиняемой извне, активное начало, возникающее из самопроизвольного развития вещи и выдвигающее на первый план это развитие, отношение, или участвующую в нем личность, – в противоположность боли, причиняемой извне.
– Фридрих Энгельс
[Итак, мы приходим] к совершенно новому и пост-гуманистическому пониманию пропущенной через валки человеческой практики, которая осуществляется в каком-нибудь уголке мира, также пропущенном через валки. В этой перспективе все связано со всем и нет ничего устойчивого. Картина, достойная созерцания – танец действия как танец Шивы…
Это заключительные строки моей книги «Валки практики»ii (Pickering 1995a, 252)1. Нижеследующая статья продолжает мои размышления о времени и становлении. В основном тексте книги «Валки практики» я развил строго исторический подход к практике и культуре в науке, математике, технологии и обществе, тогда как в процитированном выше «Постскриптуме» я лишь выдвинул предположение, что тот же подход в значительной мере может быть применен и к самой природе. Сейчас я попытаюсь более основательно развить эту идею и выстроить метафизическую модель, способную описать становление как людей, так и не-людей (nonhumans). Мы, судя по всему, испытываем серьезные трудности, мешающие нам признать, что в мире возникает реальная, нередуцируемая новизна, и я хочу сосредоточиться на процессе ее возникновения. Метафизика, как минимум, мне поможет: я полагаю, что она совместима и с тем, что мы знаем, и с тем, как мы исторически приходим к нашему знанию.
В первом разделе представлена исходная метафизическая модель становления. Во втором разделе я использую идею биологической эволюции, чтобы несколько оживить эту модель. В третьем разделе я обращаюсь к неодушевленным технологиям. Четвертый посвящен артикулированному знанию и теории, т.е. самой насущной проблеме, возникающей при попытке мыслить становление2. Затем мои рассуждения приобретают рефлексивный характер. В пятом разделе я разбираю проблему реализма и предлагаю считать развиваемую мною метафизику средством поддержки воображения. Шестой раздел посвящен некоторым академическим приложениям этой идеи, а в седьмом разделе я высказываю мысль, что обогащенное воображение может иметь и практические приложения. Наконец, в приложении я затрону тему становления неодушевленной материи, которая не фигурировала в третьем разделе.
I. Метафизика
Такие авторы, как Б. Латур (Latour B., 1995) и Н.Хансен (Hansen N., 1997) черпают вдохновение для размышлений о становлении в метафизике процесса А.Уайтхеда (Whitehead A., 1929). Я же нахожу работы Ж. Делеза, Ф. Гваттари (Deleuze G., Guattari F., 1987) и М. де Ланда (De Landa M., 1991; 1997а) более подходящими. Поэтому я хочу начать с описания того, что я считаю делезианской картиной бытия и становления.
Это картина многообразия. Вообразите ряд сущностей. Вообразите каждую из них в беспрерывной игре, представьте, что она неограниченно изменяет свою природу сначала одним, потом другим способом в бесконечных пространствах возможности. Представьте, что подмножества этих моментов время от времени приходят во взаимное равновесие и поддерживают или стабилизируют друг друга, формируя новую сущность, которая начинает собственную игру. Представьте, что исходные сущности сформировались таким же точно образом и что все сущности являются составными. И воспроизведите весь процесс заново.
Это и есть исходный образ, который я буду различными путями детализировать в ходе дальнейшего изложения. Прежде всего, он позволяет мне прояснить или определить два ключевых понятия. Это – образ бытия, т.е. того, что существует в любое данное время. В «бытие» нужно также включить любые отношения, которые существуют между сущностями. Это образ реляционный, хотя я бы не стал сводить сущности к отношениям3. В то же самое время это образ становления, – в той мере, в какой наличное состояние ряда сущностей не предопределяет их будущего. Конечно, происходящее во времени развивается но некоей схеме, но этой схеме органически присуща случайность – случайность конкретных изменений в конкретные моменты времени и во взаимоотношениях играющих сущностей – вне зависимости от того, складываются они в составные структуры или нет. Именно эта схема приводит к появлению в мире подлинной новизны – новых составных структур. Таким образом, наличное состояние ряда сущностей в любое данное время является функцией как исходного набора сущностей (относительность; ситуативность), так и того временного пути, который они прошли к настоящему моменту (временнáя зависимость). Рассматривая этот процесс как движение, обращенное в будущее, можно говорить о темпоральном возникновении, при обратной перспективе – об историчности.
Здесь возникают два вопроса. Первый – что такое совокупность? От чего зависит, встретятся ли две или более сущности, чтобы образовать новое единство? Окончательного ответа на этот вопрос я не знаю. Я не думаю, что существует какой-нибудь общий принцип объединения и взаимного уравновешивания. Единство (временное, хрупкое) любой возможной совокупности, по-видимому, определяется ее неповторимыми особенностями: «это» соединяется с «другим» данным конкретным образом4. И второй вопрос: что представляют собой сами сущности, которые участвуют в «играх»? Мой ответ – все, что угодно. В основном тексте Валков они фигурируют как «сделанные вещи» человеческой культуры (включая материальную культуру), но сейчас я хочу посмотреть, что произойдет, если эти сущности покроют пространство всего, что существует в мире (включая человеческую культуру). Поэтому я заговорил о метафизике и в последних разделах «Валков» поднял вопрос о теории всего (ТОЕ) – как ученым нравится это называть. Однако заявить нечто подобное нетрудно. Трудность состоит в соотнесении теории с реальными фактами. И нам пора покинуть сферу абстракции.