1.4. Дальнейшая разработка основ редактирования в XVIII веке

Как известно, XVIII век в России насыщен самыми разнообразными событиями в политической, экономической, культурной и научной жизни страны. Первая четверть века была ознаменована реформами Петра I во всех областях экономики, науки, культуры и образования. Расширялись границы страны, Московское государство превращалось в Российскую империю. Коренные преобразования в стране чрезвычайно повышают роль книги, которая становится носителем общекультурных и научных ценностей. Однако во второй четверти века, до начала 40-х годов, когда во главе русского государства стояли «ненациональные правительства», политический курс государства часто менялся. Особенно мрачным временем было царствование Анны Иоанновны, всецело находившейся под влиянием временщика – иноземца Бирона. Правительство, рассматривавшее книгопечатание как опасное дело, которое можно легко использовать против абсолютистской власти, принимает меры, сдерживающие развитие редакционно-издательского дела, и, как следствие этого, происходит резкое падение выпуска печатной продукции.

Однако созданная еще в 1725 г. Академия наук заметно оживляла научную, литературную и издательскую жизнь в стране. Типография Академии наук стала центром культурной, научной и литературной жизни. Многие академические издания отличались великолепным полиграфическим исполнением. Бурный рост научной и издательской деятельности Академии тесно связан с именем М.В. Ломоносова. Именно Ломоносов стоит у истоков появления первых научно-литературных журналов в 50-е годы.

Что же касается второй половины XVIII века, почти целиком совпавшей с временем правления Екатерины II, то в этот период заметно активизировался процесс книгоиздания, во многом обусловленный появлением в 1783 г. «Указа о вольных типографиях», когда частным лицам было разрешено создавать частные типографии и выпускать литературу разнообразных типов и видов. Это обстоятельство способствовало и дальнейшему развитию редактирования как науки.

В то время еще один фактор заметно повлиял на усиление редакторских функций в книгоиздании – это появление различных научных, литературных, переводческих, издательских обществ, самыми заметными из которых были «Вольное экономическое общество» (1765), «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг» (1768), а также организованное Н.И. Новиковым «Общество, старающееся о написании книг» (1773). Эти общества сразу же после своего создания развили интенсивную деятельность по выпуску книг и журналов, превосходных как по содержанию, так и по оформлению.

Наиболее яркими и заметными вехами в истории русского редактирования данной эпохи была, несомненно, редакционно-издательская деятельность Петра I и его ближайших сподвижников Феофана Прокоповича, Ф. Поликарпова, В.Н. Татищева, М.П. Аврамова. Огромный вклад в развитие русской литературы и редактирования внес М.В. Ломоносов. Особый интерес для всех изучающих развитие отечественного редактирования представляет редакционно-издательская деятельность знаменитого русского просветителя Н.И. Новикова.

Остановимся вкратце на наиболее важных событиях редакторской практики этих знаменитых деятелей русской истории, науки, политики, литературы.

Как уже говорилось, в первой четверти XVIII века редакционно-издательское дело в России развивалось при непосредственном участии Петра I. Он не только был инициатором введения гражданского шрифта вместо кириллического, затруднявшего и замедлявшего процесс типографского набора, но и сам редактировал многие рукописи. В Петербургской типографии, где печатались газета «Ведомости», календари, книги, Петр бывал регулярно, смотрел оттиски, вычитывал корректуру.

Известно, что первой книгой, напечатанной новым, гражданским шрифтом, была переведенная Я.В. Брюсом с немецкого книга «Геометрия, словенски землемерие». В основе этой книги было издание «Приемы циркуля и линейки», выпущенное в Австрии. Прочитав рукопись, Петр основательно ее переработал (поля испещрены многими пометками, вставками и дополнениями). Именно Петр и дал книге новое название, так хорошо известное всем историкам книги.

Редактировал Петр I и другие технические и военно-технические книги. Среди многих книг, подготовленных к печати Петром I, была «Книга Марсова, или Воинских дел». Известны 11 ее корректурных оттисков, отличающихся по содержанию, включающих различные документы, пометы и правку, а также гравюры. Часть правки сделана рукой Петра или по его указаниям[11 - См.: Антонова С.Г., Соловьев В.И., Ямчук К.Т. Указ. соч. С. 51.].

В С.Г. Антоновой, В.И. Соловьева и К.Т. Ямчук учебнике приведены также интересные и поучительные примеры работы Петра I над редактированием ряда книг военно-технического характера, выпуску которых русский император придавал огромное значение. Поскольку многие книги этой тематики были переводными, Петр поддерживал переводческую деятельность в стране. Многие переводчики были выпускниками Славяно-греко-латинской академии. Поручение царя перевести какую-либо книгу было не менее ответственным, чем любое другое его поручение.

Петр I разработал специальные требования, которыми должны были руководствоваться переводчики. В 1724 г. вышел его «Указ утруждающимся в переводе экономических книг», где царь четко сформулировал суть этих требований, главное из которых состояло в том, чтобы «книги перевожены были без излишних рассказов, которые время только тратят и чтущим охоту отъемлют»[12 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 52.]. Причем эти требования относились как к переводу книг технического характера, так и к художественной и учебной литературе.

Интересно отметить, что именно в Петровскую эпоху книги стали снабжать аппаратом. По мнению K.M. Накоряковой, Петр любил предисловия, послесловия и всевозможные объяснения. Ими он приказывал сопровождать не только книги из сферы практических знаний, но даже духовные, издание которых было важным политическим делом.

При Петре I в издательскую практику прочно вошли термины, которые бытуют и в наше время. Так, например, термин «сигнал» (сигнальный экземпляр) впервые встречается в переписке Петра I с И.А. Мусиным-Пушкиным – заведующим Московским печатным двором в ту пору[13 - См.: Татаринова Л.Е. История русской литературы и журналистики XVIII века. М.: Изд-во МГУ, 1975. С. 21.]. При Петре значительно изменился и внешний вид книг: из-за введения гражданского шрифта, который был намного убористее кириллического полуустава, повысилась плотность текста каждой полосы книги. Поэтому формат книг, выпущенных при Петре, стал значительно меньше. Появилось выражение «карманный формат».

Краткий перечень примеров, свидетельствующих о большом вкладе Петра I в развитие русского редактирования, будет неполным, если не упомянуть о деятельном участии императора в издании первой русской печатной газеты «Ведомости», в сохранившихся номерах которой имеются его личные редакторские поправки. Петр ввел правило, согласно которому вслед за иностранным термином давался его русский перевод.

Одним из ближайших сподвижников и советников Петра, внесшим свой вклад в развитие редактирования, был архиепископ Новгородский Феофан Прокопович, талантливый литератор-публицист, искренний и последовательный защитник идей Петра I, всех его гражданских и церковных преобразований. О глубокой эрудированности Феофана Прокоповича свидетельствует тот факт, что его библиотека насчитывала до 30 тысяч томов на разных языках. Сам он был автором ряда «Слов» – проповедей, которые являлись одним из самых сильных средств пропаганды петровских реформ. Так, в «Слове о пользе путешествий» (1717) содержится доказательство пользы зарубежных путешествий с образовательной целью и резкое осмеяние тех, кто препятствовал отправке молодежи в чужие края на учебу. Победа над шведами, подтвердившая необходимость создания в России могучего флота, вызвала появление «Похвального слова о флоте российском» (1720)[14 - См.: Антонова С.Г., Соловьев В.И., Ямчук К.Т. Указ. соч. С. 59.].

Феофан Прокопович преподавал курс поэзии в Киевской академии, писал стихи на русском, латинском, польском языках, создал интереснейшее для своего времени произведение – трагикомедию «Владимир» на историческую тему.

Неслучайно, учитывая образованность и ученость своего сподвижника, Петр I поручал Прокоповичу читать и редактировать многие книги. Эти обязанности были сохранены за ним и при Анне Иоанновне. Впоследствии список произведений, предназначенных к изданию, составлявшийся по приказанию двора Академией наук, еще долго посылали ему на просмотр[15 - Там же.].

Федор Поликарпов – питомец Славяно-греко-латинской академии, писатель, переводчик с греческого и латинского, был автором известного «Букваря славенскими, греческими, римскими письмены учитися хотящим». Букварь во многом сохранял традиции изданий XVII века, но в нем впервые в русской печатной практике появляются иноземные шрифты (греческий и римский), которые ранее московские типографии не употребляли.

Ф. Поликарпов был управляющим Московского Печатного двора и Синодальной типографии. Он вошел в историю русской литературы, журналистики и редактирования как первый редактор газеты «Ведомости»: готовил материалы газеты, обрабатывал переводы из иностранной почты, которые поставляли чиновники Посольского приказа, добывал известия из других ведомств и канцелярий, следил за расположением заметок в номер и вел корректуру[16 - См.: История русской журналистики XVIII–XIX вв. М.: Изд-во МГУ, 1963. С. 20.]. Он составил «Букварь треязычный» (славяно-греко-латинский «Лексикон»), написал предисловие и дополнение к «Грамматике» Смотрицкого, был автором подписей к гравюрам, просматривал и редактировал книги, выходившие в руководимых им типографиях[17 - См.: Антонова С.Г., Соловьев В.И., Ямчук К.Т. Указ. соч. С. 60.].

В. Н. Татищев – выдающийся представитель издательского дела Петровской эпохи. Знаменитый историк, государственный деятель, географ и геолог, литератор, он уже в то время высказывал мысль о необходимости создания независимых от государственной помощи типографий. Татищев прославился как первый ученый-историк, автор «Истории Российской». Прогрессивно мыслящий человек, Татищев ратовал за просвещение крестьян («и крестьян иметь умных и ученых»).

Татищев отрицательно оценивал роль духовенства в истории русской культуры. Свои взгляды на науку, мораль он изложил в таких сочинениях, как «Духовная» (завещание сыну), «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» и др.

М. П. Аврамов с 1724 г. и до ее закрытия руководил Петербургской типографией. Этому всесторонне эрудированному человеку Петр поручил составление истории своего царствования. Вслед за Ф. Поликарповым Аврамов редактировал газету «Ведомости», а также почти все книги, которые в это время издавались в Петербургской типографии. Участвовал в создании новых для того времени форм книжных изданий, их полиграфического оформления. Он инициатор изданий и составитель «Книги Марсовой», а также издатель популярной впоследствии книги «Юности честное зерцало», труда X. Гюйгенса «Книга мирозрения, или Мнение о небесноземных глобусах», в которых излагалась система Н. Коперника.

М.П. Аврамов участвовал в модернизации полиграфической технологии Петербургской типографии, объединил при ней издательских и редакционных работников высокой квалификации, способствовал организации обучения издательскому, журналистскому и типографскому делу[18 - Там же.].

Развитие редакторских начал в издательском деле XVIII века связано с именем великого русского ученого М. В. Ломоносова юности, живя на далеком Севере, Ломоносов хорошо знал «российский и словенский» языки, т. е. русский народный разговорный язык и язык книжный, церковнославянский. A.C. Пушкин писал, что Ломоносов спас русский язык от чуждых ему влияний и указал единственный правильный путь для развития – путь сближения литературного языка с народным. «Слог его, ровный, цветущий и живописный, – писал Пушкин, – заемлет главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным»[19 - Пушкин A.C. Поли. собр. соч. Т. 11. С. 33.].

В «Письме о правилах российского стихотворства» (1739) Ломоносов писал, что русский литературный язык должен развиваться соответственно его национальному складу, но не в отрыве от общечеловеческой культуры. Борясь за утверждение национального словарного состава русского языка, ученый стремился упорядочить его грамматический строй. Этому была посвящена его «Российская грамматика» (1755), ставшая первым научным исследованием живого русского языка. В этом произведении, которое без преувеличения можно назвать пособием по русскому редактированию, Ломоносов заложил теоретические основы изучения литературного языка, поставил своей целью показать, «как говорить и писать чисто российским языком по лучшему рассудительному его употреблению».

Ученый-энциклопедист, поэт, просветитель, Ломоносов оставил заметный след и в области журналистики, которая теснейшим образом связана с редактированием. С 1748 по 1751 г. он редактировал «Санкт-Петербургские ведомости», издаваемые Академией наук. В качестве редактора ученый руководил постоянными сотрудниками, переводившими и подбиравшими материалы из иностранных газет. По мнению авторов учебника «Редактирование. Общий курс», анализ содержания газеты этого периода показывает, что при Ломоносове увеличилось число публикаций, касающихся не военных, а гражданских событий, в газету стали включать сведения о научных открытиях иностранных ученых. Язык газеты стал более ясным, мысли излагались просто, логично[20 - См.: Антонова С.Г., Соловьев В.И., Ямчук К.Т. Указ. соч. С. 64.].

Благодаря инициативе и энергии Ломоносова, в январе 1755 г. при Академии наук стал издаваться первый крупный научно-литературный журнал «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие», который с полным основанием можно назвать научно-популярным журналом. Именно таким задумывал его Ломоносов, ибо издатели его обязывались публиковать «сочинения, какие только обществу полезны могут быть». Некоторые статьи этого журнала выправлены рукой Ломоносова, хотя официально редактором был назначен академик Г.Ф. Миллер. Тем не менее во многом благодаря вмешательству Ломоносова в журнале печаталось много научно-популярных статей и сведений прикладного характера, автором многих из этих публикаций был сам ученый.

Важное место в истории журналистики и редактирования принадлежит полемической статье М.В. Ломоносова «Рассуждения об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенных для поддержания свободы философии». Уже из названия статьи следует, что Ломоносов считал одной из главных задач печати распространение научных знаний, признавая за журналистом право на оценку научных трудов в журналах. Но Ломоносов в этой статье не ограничивается полемикой только по научным вопросам, он поднимает ряд принципиальных проблем, касающихся прав и обязанностей журналистов вообще.

«Силы и добрая воля – вот что от них требуется. Силы – чтобы основательно и со знанием дела обсуждать те многочисленные и разнообразные вопросы, которые входят в их план; воля – для того, чтобы иметь в виду одну только истину, не делать никаких уступок ни предубеждению, ни страсти». Требуемых качеств Ломоносов не находит у европейских журналистов. Журналист образованный, проницательный, справедливый и скромный стал своего рода фениксом. Ломоносов полемично и темпераментно доказывает невежество «рецензента» и неспособность его понять новую теорию. Недобросовестные приемы критики способствуют искажению мысли ученого, ему приписывают невежественные суждения.

В заключение статьи Ломоносов излагает свои знаменитые семь правил, которые следует затвердить всем журналистам, как русским, так и иностранным. В этих правилах он формулирует основные требования к тем, кто берется осведомлять публику о новых сочинениях. В числе этих требований – компетентность, справедливость суждений, уважение к научному труду со стороны рецензента, недопустимость присвоения чужих мыслей и суждений. И, что несомненно очень интересно и для нашего времени, журналист, по мнению Ломоносова, «никогда не должен иметь слишком высокого мнения о своем превосходстве, о своем авторитете и о достоинстве своих суждений»[21 - См.: ТатариноваЛ.Е. Указ. соч. С. 101–102.].

Эти взгляды Ломоносова, конечно же, имеют непосредственное отношение и к редакторской деятельности, поскольку во многом определяют ряд принципов редакторского анализа.

Говоря о развитии редакторского дела в России в XVIII веке, нельзя не сказать и о дальнейшем развитии теории и практики перевода.

В 1768 г. Екатерина II учредила «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг». Возглавили его известные высокообразованные люди страны – директор Академии наук граф В.Г. Орлов, ученый-переводчик Г.В. Козицкий и поэт граф И.И. Шувалов. Опытный переводчик, прекрасный знаток русского языка, Г.В. Козицкий, имевший практику редакторской работы, был главным практическим работником общества.

Всего с 1769 по 1783 г. Собрание издало 112 названий переводных книг, составивших 173 тома, среди которых на первом месте стояли сочинения Вольтера, Дидро, Руссо, Свифта и других классиков западноевропейской литературы. Кроме того, Собрание издало свыше 20 грамматик, около 15 греческих и латинских азбук и букварей, до 10 словарей латинского языка, несколько хрестоматий и множество школьных греко-латинских разговорников[22 - См.: Малыхин Н.Г. Очерки по истории книгоиздательского дела в СССР. М.: Книга, 1965. С. 107.].

Особого размаха работа Собрания достигла, когда изданием переводов стал заниматься Н. И. Новиков. Изучавшим историю отечественной книги хорошо известно, что Новиков издал более тысячи книг по самым различным отраслям знаний – истории, педагогике, медицине, сельскому хозяйству, а также художественную литературу – сочинения русских и иностранных авторов, учебники, детские книги и многие другие издания. Среди них газета «Московские ведомости», 11 журналов.

Известны заслуги Новикова в деле распространения книги. При его активном участии книжные лавки открылись в 15 крупнейших городах России. Впоследствии это дало веское основание В.Г. Белинскому сказать, что Новиков «распространил изданием книг и журналов всякого рода охоту к чтению и книжную торговлю и через это создал массу читателей». Доводилось ему быть и библиографом, ибо он, организуя новые книжные лавки и пропагандируя новые книги, делал библиографические росписи этих книг, и участвовать в открытии первой в Москве бесплатной публичной библиотеки-читальни, рассчитанной на посетителей из бедных слоев населения.

Энергичная книгоиздательская деятельность знаменитого русского просветителя оказала мощное влияние на дальнейшее развитие и совершенствование редактирования в стране. Новиков-издатель, через руки которого прошло много печатных текстов, постоянно шлифовал свое редакторское мастерство.

В изданиях Новикова печатались сочинения Я.Б. Княжнина, Д.И. Фонвизина, М.М. Хераскова, М.Д. Чулкова. Материалы для переводов и редактируемых им журналов и книг Новиков подбирал сам, но к работе над книгами привлекал виднейших ученых – преподавателей Московского университета.

В своей издательской работе Новиков ориентировался не на избранное общество, а на многочисленных представителей третьего сословия. Расширение читательского круга сказалось на определенных приемах редакторской работы. Все его издания были подчинены задаче завоевать читателя и научить его не только любить произведение, но и понимать его. Поэтому издатель-просветитель привлекал к изданию и редактированию книг специалистов в соответствующей области.

Учитывая читательские интересы, Новиков выпускает первый в России журнал для женщин «Модное ежемесячное издание, или Библиотека дамского туалета», а также первый детский журнал «Детское чтение для сердца и разума». Материалы этого журнала удовлетворяли главную потребность детей – их тягу к познанию мира.

Особенность редакторского мастерства Новикова ярко проявилась при издании им сатирических журналов. Вместо обобщенной и не опасной ни для кого «сатиры на порок», Новиков последовательно вводил «сатиру на лицо»[23 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 74.]. Небезынтересно отметить, что впоследствии эта тенденция была продолжена Д.И. Фонвизиным и И.А. Крыловым.

Блестящие способности Новикова-редактора проявились при издании им журнала «Трутень». И хотя редакторскую работу над текстом литературных произведений ныне проследить достаточно трудно, так как при аресте все бумаги Новикова были конфискованы, а потом и уничтожены, тем не менее некоторые исследователи новиковского редакторского творчества сумели по воспоминаниям современников и на основании изучения его прижизненных изданий все же сделать определенные выводы об особенностях новиковской работы как редактора.

Например, изучив материалы журнала «Трутень» и другие источники, K.M. Накорякова делает бесспорный вывод о том, издатель проявил блестящий талант и автора, и организатора журнала. Об этом свидетельствуют четкость и последовательность в проведении общей идеи журнала, план издания в целом, композиция каждого номера, подбор статей и авторов. Редакторский талант Новикова проявился и в мастерском использовании «эзоповского языка» и в блестящей стилистической обработке материалов журнала[24 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 77.].

С первого же своего номера (1769) журнал отличался полемичностью, заостренностью своих материалов. Естественными для Новикова были пафос обличения произвола помещиков-крепостников и сочувствие невыносимому положению крепостного крестьянства. О направленности журнала можно было сделать вывод, прочитав лишь один эпиграф к нему, взятый из известной басни А.П. Сумарокова «Они работают, а вы их труд ядите».

Безусловного внимания заслуживает работа Новикова-редактора при издании журнала «Живописец», выходившего чуть меньше года – с апреля 1772 по июнь 1773 г. K.M. Накорякова в своей монографии сравнивает первое издание журнала (1772) с третьим (1775). По ее мнению, третье издание «Живописца» принято рассматривать как новый в идейном и литературном смысле этап в творчестве Новикова. Это было совершенно новое издание и по композиции, и по составу авторов, и по идейной направленности, в которой больше нет иллюзий относительно просвещенной монархини. Но для этой книги ничего заново написано не было. Сюда вошли статьи из первых изданий «Живописца» и статьи из «Трутня». В предисловии «К читателю» Новиков пишет, что он «много переменил, иное исправил, другое выключил и многое прибавил из прежде выданных моих сочинений». Все это позволяет K.M. Накоряковой сделать вывод, что эта книга – результат литературной работы, редакторская суть которой бесспорна[25 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 77.].

Ряд исследователей редакторской деятельности H.H. Новикова[26 - См… например: Макагоненко Т.П. Николай Новиков и русское просвещение XVIII в. М.; Л.: ГИХЛ, 1951; Сатирические журналы H.H. Новикова. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951.] отмечают (и с этим нельзя не согласиться), что особенность его редакторской правки – усиление обличительного смысла всех сатирических статей, что часто выражалось в поиске новых, более выразительных сатирических форм. Приемы редакторских исправлений текста у Новикова иногда заключались в замене одного лишь слова синонимом, имеющим более точный смысл, в уточнении синтаксического строя фразы, введении сравнения, иногда – небольшого эпизода.

K.M. Накорякова приводит некоторые примеры введения Новиковым пародийности как стилистического приема. Так в третьем издании «Живописца» вместо слова «радость» стоит слово «фреринька», образованное по законам русского словообразования от французского «frere» – брат, братец. Слова «особливою книжкою» заменены «деташированною книжкою» (detacher – отделять). Таким же образом Новиков реализует пародийный прием, заменяя оборот «ты за это много должен мне» на «ты в них многое взял на мне» или «и так остается мне одно средство взять обморок» вместо «упасть в обморок»[27 - См..: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 85.].

Новиков был редактором, прекрасно чувствовавшим строй фразы, остро реагировал на каждую неточность и умел небольшим изменением усилить смысл.

Большую смысловую нагрузку у Новикова несли и примечания, в которых он, подобно Радищеву (вспомним знаменитое радищевское примечание к книге аббата Мабли, переведенной первым русским революционером, насчет того, что такое «самодержавство»), усиливал авторскую оценку излагаемых событий. Ряд таких примечаний содержал мысли, которые по цензурным соображениям опасно было включать в авторский текст. Очень красноречиво, например, следующее примечание: «Подлыми людьми по справедливости называться должны те, которые худые делают дела; но у нас, не ведаю, по какому предрассуждению, вкралось мнение, кои находятся в низком состоянии»[28 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 89.].

Можно привести немало подобных примечаний, свидетельствующих о простом расчете автора и редактора Новикова: они не так бросались в глаза, а умный читатель непременно на них обращал внимание, чего Новиков и добивался.

Многосторонняя, многогранная редакторская деятельность выдающегося русского просветителя несомненно заслуживает самого пристального внимания и изучения.

Завершая обзор основных этапов развития редактирования в XVIII веке, нельзя не остановиться на следующем обстоятельстве. Утвержденная законодательным путем в 1796 г. жесткая цензура стала оказывать непосредственное воздействие на форму литературных произведений, в том числе на приемы и методы редакторской работы. Вот почему многие редакторы искали всяческие способы, чтобы эту цензуру обойти и сказать читателю то, что они считали нужным.

Развитие редактирования в XVIII веке было тесно связано с дальнейшим развитием русской литературы – расцветом творческой деятельности первых профессиональных писателей, таких как Ломоносов, Тредиаковский, Державин, Сумароков, Кантемир. К началу XIX столетия в России было зарегистрировано уже 366 писателей, представлявших 19 сословий, среди которых были князья, графы, министры, высшие офицерские чины, академики, профессора, купцы, мещане и даже один вольный крестьянин[29 - Там же. С. 96.]. Как следствие развития литературы, в конце века появилась и стала развиваться критика.

Начало собственно литературной критики связано с именем Н.М. Карамзина, издававшего «Московский журнал» (1791–1793), на страницах которого оценивалась новые, вышедшие из печати книгам.

Все эти обстоятельства вызвали серьезные изменения в организации издательского процесса, особенно в связи с открытием новых типографий. Возникла необходимость в разработке твердых орфографических рекомендаций, в создании руководств для обучения типографских служащих – от наборщиков до печатников. В 1796 г. было издано первое практическое руководство по типографскому делу и орфографии под названием «Подробное описание типографских должностей, с приложением о правописании объяснения, каким образом оному научиться можно». В книге были подробно описаны все важнейшие типографские должности, даны различные сведения по типографскому делу, а также коротко изложены грамматические правила в разделе, названном «О частях речи».

Появление первого практического руководства по типографскому делу и орфографии – важная веха в дальнейшей разработке основ редактирования.

1.5. Редакторское искусство в начале XIX века

XIX век был насыщен значительными историческими событиями в жизни России. В начале века появились новые тенденции в развитии литературного процесса и книгоиздания и, как следствие, – в развитии редакторского дела.

Наиболее приметными вехами в редакционно-издательской деятельности стали опыт подготовки альманахов как особого вида изданий, а также редакторская деятельность A.C. Пушкина. Особого внимания, несомненно, заслуживают и нововведения А.Ф. Смирдина в процесс редактирования изданий.

Слово «альманах» происходит от арабского «аль манах», что означает – календарь. В Средние века альманахи служили справочниками энциклопедического характера. Постепенно характер их изменялся, справочные тексты заменялись литературными, но универсальность сохранялись. Принято считать основателем русских альманахов Н.М. Карамзина, который в 1794 г. выпустил альманах «Аглая», однако ему не удалось наладить сотрудничество друзей-литераторов. Поэтому две книги альманаха «Аглая» (за 1794 и 1795 гг.) он составил почти целиком из собственных произведений. После «Аглаи» Карамзин в 1796–1799 гг. одну за другой издал три книги альманаха «Аониды», составленные из стихотворений русских авторов – Хераскова, Державина, Капниста, Дмитриева и других поэтов. Редактор представил читателю обширную картину русской поэзии.

В конце XVIII – начале XIX века альманах стал единственной возможностью познакомить читателя с произведениями малых форм. В отличие от других периодических изданий на альманах не требовалось цензурного разрешения. По мнению Н.П. Смирнова-Сокольского, «это были как бы отдельные номера журналов, издававшиеся не периодически, от случая к случаю»[30 - См.: Смирнов-Сокольский Н.П. Русские литературные альманахи и сборники. М., 1965. С. 3.]. Альманахи в этот период выходили один раз в год, лишь некоторые из них имели по нескольку выпусков в год. В отличие от журналов в альманахах не могли печататься произведения крупных литературных форм.

Особенность альманаха как типа издания сформулировал Карамзин в предисловии к первой книге «Аонид», где он пишет, что не позволил себе изменить ни одного слова в материалах авторов. Таким образом, издатель альманахов не правил текстов авторов. Задачи его были другие: верстка материалов, придумывание заголовков, написание предисловия, подбор иллюстраций и другая, чисто техническая работа.

Такими были все альманахи, выходившие до 1823 г., в том числе и такие популярные у читателей, как «Свиток муз» и «Талия». Они во многом подражали карамзинским альманахам.

Поскольку, как упоминалось, для выпуска альманахов издателям не требовалось специального цензурного разрешения, можно с большой степенью вероятности предположить, что именно по этой причине декабристы, а затем и A.C. Пушкин обратились к этому виду издания.

Альманахи имели традиционную внешнюю форму: карманный формат (1/12 доля листа) оформлялся виньетками и рамками. Они носили причудливые условно-поэтические названия: «Свиток муз», «Цветы граций», «Утренняя заря», «Ореады», «Минерва или Дамская карманная книжка на 1811 год в пользу, удовольствие и забаву», декабристские «Полярная звезда», «Мнемозина», «Северные цветы».

Как правило, альманахи включали предисловия, в которых издатель выражал признательность авторам, приславшим свои произведения, эпиграфы, а также примечания, иллюстрации. Произведения в альманахах опубликовались либо вообще без подписи, либо подписывались загадочными инициалами. Иллюстрации обычно не были связаны по содержанию с текстом, а имели собственные пояснения.

Подбирая материалы для альманахов, издатели исходили из расхожей истины, что «более всего приятно разнообразие». Поэтому произведения внутри альманаха располагались так, чтобы этот принцип подчеркнуть, т. е. вперемешку, но в «содержании» их перечисляли, уже группируя по жанрам. Иногда внутри этих жанровых групп в «содержании» произведения располагались по алфавиту, как например в «Сборнике отечественных муз на 1827 год»[31 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 107.].

С выходом «Полярной звезды», т. е. с 1823 г., начался «альманашный» период нашей литературы, который продолжался около 10 лет. Это было одно из самых интересных и ярких изданий первой четверти XIX века. Издатели A.A. Бестужев и К.Ф. Рылеев, выпустив три книги «Полярной звезды» на 1823, 1824 и 1825 годы, сделали альманах, пожалуй, самым читаемым и популярным изданием. Ни один современный орган печати не имел такого успеха у читателей.

Бестужев – поэт и талантливый критик давно мечтал издавать периодический орган. Еще в 1818 г. он просил цензуру разрешить ему выпускать литературный журнал «Зимцерла»[32 - Зимцерла – богиня весны в славянской мифологии.]. Однако цензурное ведомство отказало Бестужеву, сославшись на некоторые неосновательные причины. На самом деле препятствием стала публикация в журнале «Сын отечества», в которой Бестужев говорил о тяжелой жизни крепостных крестьян. Рылеев, который тоже давно хотел издавать журнал, слыл неблагонадежным как автор смелой и острой сатиры «К временщику». Понимая, что при существующих цензурных условиях право на издание журнала получить невозможно, Бестужев и Рылеев решают приняться за выпуск альманахов.

Для маскировки издатели придали «Полярной звезде» форму, характерную для тогдашних альманахов как представителей «малой» периодики: она печаталась форматом в 1/12 долю листа и на титуле значилось, что это «карманная книжка для любительниц и любителей русской словесности». Рылеев и Бестужев хотели подчеркнуть, что намереваются выпускать чисто литературный альманах, не отступая от традиций Карамзина.

К сотрудничеству в «Полярной звезде» издатели привлекли лучшие литературные силы – А. Пушкина, А. Грибоедова, Ф. Глинку, В. Кюхельбекера, Д. Давыдова, П. Вяземского и др. Эпизодически в альманахе участвовали даже такие одиозные реакционные журналисты, как Булгарин и Греч, пока еще прикрывавшиеся показным либерализмом и не порывавшие связей с передовыми деятелями. Их участие в «Полярной звезде» ослабляло бдительность цензуры.

Рылеев возглавлял в альманахе отдел поэзии и печатал свои «думы», отрывки из поэм «Войнаровский» и «Наливайко». Бестужев ведал прозой, помещал критические обзоры литературы и повести, проникнутые идеями свободолюбия. На нем лежали основные издательские и редакторские обязанности, переговоры с сотрудниками и цензурой, отбор материала, составление книжек альманаха и корректура.

Каждая книга открывалась обзором литературы, написанным Бестужевым, а затем помещались литературные произведения (проза и стихи), которые были своего рода художественной иллюстрацией выдвинутых в обзоре положений. Статьи Бестужева служили организующим началом в книжках «Полярной звезды», сообщая им четкую направленность.

За два с лишним года, что отделяли первую книгу альманаха от третьей, произошли значительные сдвиги в мировоззрении издателей, одновременно являвшихся и редакторами альманаха. В третьей книге традиционный бестужевский обзор литературы уже смело можно назвать политическим выступлением, где в полный голос звучит кредо дворянского революционера.

В конце статьи Бестужев писал о «тумане, лежащем теперь на поле русской словесности», намекая этим на тяжелые политические и цензурные условия. Современники разгадали намек Бестужева. «Ты умел в 1822 г. жаловаться на туманы нашей словесности», – с удовлетворением вспоминал Пушкин в письме Бестужеву в июне 1825 года[33 - См.: История русской журналистики XVIII–XIX вв. С. 140.].

Таким образом, третья книга альманаха была уже подлинно революционным изданием благодаря не только подбору материалов в номер, но и новым акцентам, прозвучавшим в 1825 г. как в материалах самих издателей, так и в других материалах, которые они правили как редакторы.

Огромная популярность у читателей первых двух книжек альманаха позволила издателям уже в третьей книге выплачивать авторам гонорар – явление по тем временам необычайное.

В.Г. Белинский, иногда критиковавший Бестужева-писателя, высоко ценил его как критика и редактора. Несмотря на то что жанр литературного обозрения впервые появился в журнале «Сын отечества» (в 1815 г.), Белинский считал А. Бестужева истинным создателем этого жанра, который имел огромный успех у читателей русских альманахов первой трети XIX века[34 - См.: История русской журналистики XVIII–XIX вв. С. 142.].

Итак, редакторские обязанности в альманахе выполнял его издатель. Что же касается обязанностей редакторов журналов, то они в то время немного отличались от обязанностей издателей альманахов. Начало века было ознаменовано появлением интересного, содержательного журнала «Вестник Европы», который в отличие от других периодических изданий той поры стал редким долгожителем, ибо выходил почти 30 лет – с 1802 года по 1830 г. Московский книгопродавец И.В. Попов, задумавший издавать этот журнал, пригласил на пост редактора Н.М. Карамзина. В течение двух лет Карамзин руководил изданием этого журнала, получая три тысячи рублей в год; в истории русской журналистики это был первый случай оплаты редакторского труда.

Именно с этого времени редактирование начинает формироваться как самостоятельная сфера деятельности. Карамзин был не только блестящим литератором, но и талантливым редактором. При Карамзине «Вестник Европы» состоял из отделов «Литература и смесь» и «Политика». Большой заслугой редактора было выделение «Политики» в самостоятельный отдел: Карамзин угадывал запросы читателя, желавшего видеть в журнале не только литературное периодическое издание, но и общественно-политический орган, осмысливающий факты и явления современности. В отделе помещались статьи и заметки политического характера, касавшиеся событий не только в Европе, но и в России, политические обозрения, переведенные Карамзиным или им самим написанные, речи государственных деятелей, манифесты, отчеты, указы, письма и т. д.

Редакторская деятельность Карамзина в «Вестнике Европы» была одобрена многими его современниками-литераторами. Вот что, в частности, писал по поводу редакторской деятельности Карамзина В.Г. Белинский: «До Карамзина у нас были периодические издания, но не было ни одного журнала: он первый дал нам его. Его “Московский журнал” и “Вестник Европы” были для своего времени явлением удивительным и огромным»[35 - Белинский В.Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. М.; Л., 1953–1955. Т. 9. С. 683.].

Другим долго издававшимся русским журналом был «Сын Отечества». Он начал выходить в Петербурге в 1812 г. и просуществовал с некоторыми перерывами до 1852 г. Его редактор-издатель, учитель словесности и секретарь цензурного комитета Н.И. Греч смог приступить к выпуску журнала только после того, как царь Александр I пожаловал ему тысячу рублей на первоначальные расходы, надеясь на то, что редактор будет придерживаться проправительственного направления. Однако журнал Греча оказался недостаточно благонамеренным и не оправдал надежд царя. Материалы журнала отличались патриотическим содержанием, среди них читатели, конечно же, обращали внимание на басни И.А. Крылова «Волк на псарне», «Обоз», «Ворона и курица» и др. Практически все политические, научные и художественные материалы, помещаемые в «Сыне Отечества», способствовали возбуждению в современниках патриотического подъема.

Греч как редактор полагал, что лучше всего патриотический пафос будет обеспечиваться наличием публицистических жанров, которые были ведущими в журнале. В поэзии преобладали ода, гимн, послание, историческая песнь, патриотическая басня. Взволнованность, эмоциональная приподнятость, вопросительно-восклицательные интонации, экспрессивные лексика и фразеология, обилие слов с политической окраской («тиран», «мщение», «свобода», «гражданин») – все это заметно выделяло «Сына Отечества» среди других современных изданий и тем самым исподволь подготавливало лексику и политическую терминологию будущих декабристских изданий.

Греч ввел в журнале интересное новшество – иллюстрации, содержание которых подчинялось общей патриотической цели издания. Впервые в журналистской практике иллюстрации были подчинены общей идее издания, ибо основным жанром иллюстраций стала политическая карикатура, высмеивающая Наполеона и его сподвижников.

Однако после окончания Отечественной войны 1812 г. журнал заметно изменился: с его страниц исчез тот гражданский, патриотический пафос, который так привлекал большинство читателей. Из общественно-политического издания журнал превратился в научно-литературный, причем реакционной окраски, что заметно снизило интерес к нему читателей.

В этот период редакторские обязанности делились между автором или переводчиком и корректором. Они сводились главным образом к соблюдению точности воспроизведения оригинала. И хотя издатель был лицом, ответственным за книгу, в самом процессе ее издания он не участвовал.

Следует вспомнить одну из ранних статей тогда еще совсем молодого В.Г. Белинского «Литературные мечтания» (1834), где он, обозревая основные вехи развития нашей литературы, выделяет ее четыре периода – ломоносовский, карамзинский, пушкинский, прозаически-народный. А пятым периодом называет смирдинский, началом которого стал выход первой части альманаха «Новоселье». С появлением А.Ф. Смирдина в издательском деле России наступил коммерческий период, названный так потому, что Смирдин профессионализировал писательский труд, установив гонорар за публикацию литературных произведений.

Размах издательской деятельности Смирдина был такой, что современники сравнивали его с Новиковым. Он издавал сочинения Державина, Батюшкова, Жуковского, Карамзина, Крылова и других русских писателей в отличном типографском исполнении, большими тиражами, что, естественно, позволяло снижать цену изданий. Но редактировать этих авторов Смирдин не мог, так как был человеком малообразованным. Однако необходимость иметь редакторов он признавал. К сожалению, выбор им редакторов не всегда был удачен. Одним из таких редакторов был О. Сенковский, которому Смирдин поручил редактировать первый русский журнал для семейного чтения «Библиотека для чтения» (1834), созданный как энциклопедическое универсальное издание, ежемесячный «журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод». Объем каждого номера составлял 25–30 печатных листов. Выходил журнал с исключительной точностью – первого числа каждого месяца. Уже во второй год издания «Библиотека для чтения» насчитывала 5 тысяч подписчиков, а через два года их число увеличилось до 7 тысяч. Большой тираж позволил Смирдину установить сравнительно невысокую подписную плату – 50 рублей за год.

Сенковский как редактор стремился к одному – чистоте языка, легкости и занимательности изложения. Он заявил о своей единоличной ответственности за журнал и не потому, что не мог найти себе помощников, равных ему по образованию и литературным способностям. Нашлась бы достаточно таких помощников, очень талантливых, многие из которых принадлежали к более прогрессивному лагерю и представляли интересы определенных групп российского общества. Но Сенковский предпочитал все делать в журнале сам. К сожалению, впоследствии это повредило изданию. Многие исследователи истории русской литературы не без основания оценивают его редакторство как недобросовестное[36 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 118.].

Открытый консерватизм и скептицизм, подчеркнутая беспринципность, поверхностное остроумие, показная, развязная веселость, назойливая болтовня, ничем не ограниченное многословие, трескучие фразы («ракеты, искры, бенгальский огонь, свистки, шум», по определению Герцена) – все это было характерно для Сенковского[37 - История русской журналистики XVIII–XIX вв. С. 160.].

Однако нельзя не признать, что в известном смысле Сенковский был незаурядным редактором. Уже подзаголовок «Библиотеки для чтения» – «Журнал словесности, художеств, промышленности, наук, новостей и мод» свидетельствовал о его энциклопедическом характере. Как всякое коммерческое издание, журнал содержал «товар» на все вкусы и профессии, композиция каждого журнального номера как нельзя лучше подчеркивала эту особенность издания.

Но если в отделе промышленности и сельского хозяйства сотрудничали многие видные ученые, то в литературном отделе хозяйничал практически сам Сенковский (особенно на третьем году существования журнала). Его редакторские принципы сформулированы им самим довольно откровенно: «У “Библиотеки для чтения” есть такой ящик – что уж таиться в этом! – с пречудным механизмом внутри работы одного чародея, в который стоит только положить подобный рассказ, чтобы, повернув несколько раз рукоятку, рассказ этот перемололся весь, выгладился, выправился и вышел из ящика довольно приятным и блестящим, по крайней мере четким. Многие, многие им пользуются! В “Библиотеке для чтения” редакция значит редакция в полном смысле этого слова, то есть сообщение доставленному труду принятых в журнале форм, обделки слога и предмета, если они требуют обделки…»[38 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 121.].

Редакторские методы работы Сенковского над текстом просто эпатировали авторов и читателей. К роману «Отец Горио» Бальзака он смело приписывает счастливое окончание, делая Растиньяка миллионером, так как уверен, что для провинциального читателя предпочтительно именно такое, счастливое окончание романов и повестей. Кардинально был им переделан роман Э. Сю «Парижские тайны» и другие литературные произведения.

О том, как «правит» Сенковский, с возмущением пишет Н.В. Гоголь: «Сенковский уполномочил сам себя властью решить, вязать: марает, переделывает, отрезывает концы и пришивает другие к поступающим пьесам»[39 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 121.].

Многие литераторы – современники Сенковского, например М. Погодин, Н. Полевой, М. Загоскин и другие, с возмущением пишут о его литературном разбое, о фактах бесцеремонного, беспардонного вмешательства редактора в авторский текст. По мнению K.M. Накоряковой, исследовавшей редакторскую практику Сенковского, его принципы «соответствовали системе его теоретических воззрений» и, в частности, той «теории разговорного языка», под знаком которой проходит вся его критическая работа. Стремясь во что бы то ни стало сделать журнал занимательным, привлечь к нему как можно больше читателей, Сенковский решал проблему занимательности единолично, искажая индивидуальную манеру авторов[40 - Там же. С. 120–122.].

Нельзя не согласиться с выводами авторов учебника издательства МГУП[41 - См.: Антонова С.Г., Соловьев В.И., Ямчук К.Т. Указ. соч. С. 90.], что в первой трети XIX века редактор наряду с издателем занимает ведущее место и что именно редактор, его личность, его мастерство во многом определяют успех издания. Именно таких редакторов, как О. Сенковский и Н. Греч, которым А.Ф. Смирдин доверил редактирование своих изданий, современники обвиняли в том, что содержание произведений из-под их редакторского пера далеко не всегда отвечало тем целям, которые Смирдин ставил. В конце концов он разорился, что также во многом было на совести упомянутых редакторов.

Таким образом, общественное мнение уже тогда признавало ведущее место редактора в издательском деле, его главную ответственность за успех издания.

Яркий след в истории редактирования первой трети XIX века оставил А. С. Пушкин. И сейчас его заслуги в создании теории редактирования признаются нашими писателями, журналистами, издателями, редакторами. Исследованию опыта Пушкина-редактора посвящен ряд монографий, статей, опубликованных в периодической печати.

Редакторская деятельность Пушкина началась с января 1830 г., когда он приступил к должности редактора в «Литературной газете» A.A. Дельвига. Он блестяще выполнил обещание, данное читателям во вступительной статье первого номера газеты: «Знакомить образованную публику с лучшими произведениями литературы европейской и особенно российской». Лучшие русские литераторы группировались вокруг газеты, и Пушкин как редактор стремился постоянно расширять круг этих авторов. У Пушкина печатались Д. Давыдов, Ф. Глинка, Е. Баратынский, П. Катенин, И. Языков и многие другие популярные русские литераторы.

«Литературная газета» существовала недолго, однако современникам она запомнилась главным образом благодаря своим критическим статьям. В отделе «Библиография» регулярно печатались критико-библиографические материалы на все значительные произведения художественной литературы, вышедшие в это время. Тем самым редактор стремился помочь читателю разобраться в существе этих произведений, сориентировать читателей на осмысление лучшего и ценного в них, т. е. был воспитателем читательского вкуса.

Пушкин как редактор «Литературной газеты» вел неравную борьбу с реакционной продажной прессой и прежде всего с одним из ее лидеров – редактором проправительственной газеты «Северная пчела» Ф. Булгариным, который являлся агентом III отделения, особенно этого не скрывая. Кроме того, Булгарин знал, что почти все участники «Литературной газеты» в свое время находились в достаточно близких отношениях с декабристами, и поэтому газета воспринималась современниками и правительством как орган русского просвещенного дворянства, политической оппозиции правительству. Политическая неблагонадежность Пушкина-редактора была главной темой постоянных намеков в публикациях Булгарина в своей газете, а то и откровенных доносов шефу жандармов Бенкендорфу.

И хотя терпения и настойчивости в проведении своих взглядов Пушкину хватало, борьба была неравной. «Литературная газета» просуществовала лишь до середины 1831 г.

В конце 1835 г. Пушкин выхлопотал разрешение на издание четырех томов «статей чисто литературных (как-то: повестей, стихотворений etc.), исторических, ученых, также критических разборов русской и иностранной словесности»[42 - История русской журналистики XVIII–XIX вв. С. 171.].

«Современник» и был дозволен как литературный сборник, выходящий четыре раза в год. Внешним видом он напоминал альманах, имея всего два отдела – «Стихотворения» и «Проза». Большой заслугой Пушкина как издателя и редактора «Современника» было то, что он сумел превратить литературный сборник в общественно-литературный журнал со всеми характерными для такого журнала материалами: в «Современнике» помещались не только художественные произведения, критика, библиография, статьи по истории и теории литературы, но и статьи, по вопросам современной политики, экономики, отечественной истории, в которых велась острая полемика с реакционными журналистами.

Пушкин-издатель и редактор проделал огромную работу по сплочению вокруг журнала лучших авторов. В «Современнике» участвовали известные писатели – Жуковский, Гоголь, Вяземский, В.Ф. Одоевский и молодые начинающие литераторы – Ф. Тютчев, Н. Дурова, А. Кольцов. Он вел переговоры о сотрудничестве в журнале ссыльного Кюхельбекера, а также сосланного за связь с декабристами историка В. Сухорукова. Осенью 1836 г. Пушкин решил пригласить на работу в журнал В. Белинского.

Стремясь привлечь к журналу лучшие литературные и научные силы и всемерно способствуя профессионализации писательского труда, Пушкин стал выплачивать сотрудникам высокий по тому времени авторский гонорар – 200 рублей за печатный лист.

Издатель и редактор «Современника» проявлял большую строгость при отборе произведений к печати. Он забраковал стихотворение князя Шаликова «К портрету Карамзина», ряд произведений В.Ф. Одоевского, целую «кипку статей», полученную от М. Погодина, несколько рецензий Гоголя и другие произведения весьма именитых авторов[43 - См.: История русской журналистики XVIII–XIX вв. С. 172.].

Рассматривая деятельность Пушкина-редактора, прежде всего следует отметить его бережное отношение к творчеству автора. Можно с уверенностью утверждать, что Пушкин был основателем определенного направления в редакторском деле, признанного и в дореволюционной, и в советской России, когда маститые писатели помогали подготовке молодых способных авторов, видя в этом один из способов служения дальнейшему развитию отечественной литературы. Ниже мы рассмотрим эту тенденцию на примерах творчества Н. Некрасова, М. Салтыкова-Щедрина, А. Чехова, В. Короленко, К. Чуковского, М. Горького и других писателей.

Пушкин не только редактировал произведения начинающих авторов, но и способствовал публикации многих из них. Широко известен, например, тот факт, что Пушкин имел непосредственное отношение к появлению записок известной участницы Отечественной войны 1812 года – «кавалерист-девицы», как ее называли современники, Н.Дуровой. Именно Пушкин уговорил ее написать о том, что она увидела на войне. Непосредственное отношение имел Пушкин и к появлению в печати мемуаров знаменитого актера М.С. Щепкина, ибо он своей рукой написал первые строки этих мемуаров: «Записки актера Щепкина. Я родился в Курской губернии Обоянского уезда, в селе Красном, что на речке Пенка»[44 - Антонова С.Г., Соловьев В.И., Ямчук К.Т. Указ. соч. С. 95–96.].

По справедливому замечанию K.M. Накоряковой, лучшая школа для редактора – анализ редакторских замечаний и поправок Пушкина[45 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 131.]. Пушкин высоко ценил творчество Батюшкова и считал этого поэта одним из своих литературных учителей. Однако, восхищаясь гармонической точностью и музыкальностью стихов Батюшкова, Пушкин не закрывал глаза и на их недостатки. Экземпляр принадлежавшего ему сборника произведений Батюшкова испещрен заметками, знакомство с которыми представляет огромный интерес для работников литературного труда.

«Опыты в стихах и прозе» Батюшкова, изданные в октябре 1817 г., были объектом пристального редакторского внимания Пушкина. Более 160 замечаний сделано поэтом на страницах второго тома «Опытов», содержащих стихи самого Батюшкова. Иногда эти пометы состоят из одного слова, иногда занимают несколько строк. Из общего числа помет более тридцати носят похвальный характер: «прекрасно», «живо», «прелесть» и др. Судя по ним, Пушкин более всего ценил в поэзии Батюшкова ее музыкальность: «Последние стихи славны своей гармонией» («Воспоминание»), «Прелесть и совершенство – какая гармония!» («Тень друга»), «Гармония очаровательна» («Мои пенаты») и др.

Свыше тридцати помет выражают недовольство Пушкина отдельными стихами, строками и словами. Он пишет: «слабо», «вяло», «дурно», «пошло», «какая дрянь!», «черт знает, что такое!», «что за детские стихи!» и т. п. Кроме того, десятки строк и строф Пушкин подчеркнул, перечеркнул, взял в скобки, тем самым определив к ним свое отношение. Например, у Батюшкова есть строки: «Так ландыш под серпом убийственным жнеца склоняет голову и вянет…» Пушкин поправил автора: «Не под серпом, а под косою: ландыш растет на лугах и рощах – не на пашнях засеянных».

Несообразность заметил Пушкин и в стихотворении Батюшкова «Мои пенаты»: там были, кроме пенат (как назывались в Древнем Риме боги – покровители домашнего очага), упомянуты норы, кельи, двуструнная балалайка, на которой играет солдат, и прочее. Пушкин по этому поводу заметил: «Главный порок в сем прелестном послании есть слишком явное смешение древних обычаев миф[ологии] с обычаями жителя подмосковной деревни. Музы – существа идеальные. Христианское воображение наше к ним привыкло, но норы и келии, где лары расставлены, слишком переносят нас в греч[ескую] хижину, где с неудовольствием находим стол с изорванным сукном и перед камином суворовского солдата с двуструнной балалайкой. Это все друг другу слишком противоречит»[46 - Западное A.B. От рукописи к печатной странице. Читая Пушкина. М., 1978. С. 86.].

Поправки и замечания Пушкина к указанному сочинению носят самый разнообразный характер. Пушкин указывал не только на смысловые ошибки и несообразности, но и на ошибки с точки зрения грамматики: «Средь бурей жизни и недуг», написано у Батюшкова в стихотворении «Воспоминание». Пушкин, подчеркнув слова, поправил на полях: «Бурь, недугов».

Он отмечает плохие рифмы: драгоценен – уверен, усердным – милосердым, невозвратно – приятный, любимец – крылец, томный – подобный, несходен – неспособен, безмолвных – единокровных, благосклонен – вероломен и др.[47 - Западное A.B. Указ. соч. С. 108.]

Таким образом, на приведенных примерах правки Пушкина видны его требования к существу редакторского труда, выраженные в двух тезисах или положениях:

1) «Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат».

2) «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности»[48 - Западное A.B. Указ. соч. С. 65.].

Не менее требовательным Пушкин-редактор был и к прозаическим произведениям. Манерность, отсутствие простоты и народности, искусственность, цветистость высказываний, погоня за архаическими выражениями вызывают возражения и едкие насмешки. Особенно серьезно Пушкин подходил к языку исторической прозы. Он с огромным интересом знакомился с записками, мемуарами и другими историческими документами. Многие историки, филологи подробно изучали, как Пушкин работал над «Историей Пугачева». Он очень бережно относился к первоисточникам, которые часто помещал в приложении. Но, работая над текстом, он тщательно его редактировал, причем зачастую не один раз. Прежде всего, он устранял архаизмы лексики и синтаксиса, перенося динамику действия от качественных слов на глагол, заменяя часто сложные предложения на простые.

Интересно сравнить два текста – исторический документ и его вариант после правки Пушкина.

В этом отрывке стремительность действия, динамика переданы сжатыми нераспространенными предложениями. Цифра «25», неуместная в литературном изложении передана словами[49 - См.: Накорякова K.M. Указ. соч. С. 136–138.].

Эти короткие примеры позволяют сделать вывод о высоком профессионализме Пушкина-редактора. Методика редакторской работы Пушкина над текстом очень поучительна для опыта работы современного редактора.