1.3 Художественный перевод и его особенности

Художественный перевод часто противопоставляется техническому переводу, и в противовес техническому, у художественного перевода выделяются некоторые особенности.

Первой и наиболее очевидной особенностью художественного перевода является его небуквальность: художественный перевод - это перевод вольный, свободный, где точностью часто пренебрегают, в отличии от перевода технического, где точность крайне важна.

Вторая важная особенность художественного перевода текста обуславливается особенностями самого текста, который нужно перевести. Часто при переводе художественной литературы приходится иметь дело с фразеологическими оборотами, которые нельзя просто перевести - нужно постараться подобрать им эквиваленты в другом языке. Кроме того, нередко переводчику художественного текста приходится иметь дело с игрой слов - особым видом юмора, не поддающимся переводу на иностранный язык. И в таком случае переводчику приходится "обыгрывать" другие слова в переведенном тексте, чтобы сохранить юмористический эффект. Игра слов является сложной проблемой художественного перевода.

Третья особенность художественного перевода связана непосредственно с самой личностью переводчика. Дело в том, что стать настоящим мастером художественного перевода может только переводчик, обладающий писательскими способностями. Ведь при переводе художественного текста не так важно, насколько точно и верны переданы все детали (а часто это совсем не важно!), сколько то, какое ощущение оставляет переведенный текст у читателя, какой образ формирует в его сознании.

Прочие особенности и специфика перевода художественного текста являют себя при его всестороннем анализе текста с позиции социолингвистики, семантики и грамматики. Более подробно специфика перевода художественных текстов раскрывается а процессе анализа текста.

Тема 2 анализ текста

2.1 Социолингвистика в технологии перевода (по а.Д. Швейцеру)

Социальная сущность перевода за последнее время все больше привлекает к себе внимание исследователей. Так, один из ведущих теоретиков перевода ГДР, О.Каде, рассматривал перевод как важнейший вид языкового посредничества (Sprachmittlung), т.е. межъязыковой коммуникации, представляющей собой (как и коммуникация вообще) общественное явление -- языковую деятельность людей, ограниченную общественными условиями и служащую общественным целям [Kade, 1977]. В советском языкознании идеи О.Каде получили развитие в работах Л.К.Латышева, рассматривающего общественное предназначение перевода как его постоянный классифицирующий признак, присутствующий во всех его реализациях

Социальные аспекты перевода в той или иной форме получали освещение в работах по теории перевода. Однако в них они чаще всего рассматривались несистемно, без привлечения понятийного аппарата, разработанного современной социолингвистической теорией. Между тем есть основания утверждать, что, будучи социально детерминированным явлением, перевод обладает рядом существенных признаков, входящих в сферу компетенции социолингвистики.

Среди социолингвистических проблем, имеющих прямое отношение к переводу, следует в первую очередь выделить такие, как "язык и социальная структура", "язык и культура", "язык и социология личности". В соответствии с этим важно рассмотреть следующие три стороны перевода: а) перевод как отражение социального мира; б) перевод как социально детерминированный коммуникативный процесс; в) социальную норму перевода.

Отражение социального мира в процессе межъязыковой коммуникации является одним из существенных социолингвистических аспектов перевода. Эта проблема характеризуется двумя основными аспектами: первый непосредственно связан с передачей в переводном тексте социальных реалий исходной социокультурной системы, а второй -- с опосрекаждая из этих дисциплин утверждает свою автономию, а с другой взаимодействие между ними становится все более тесным. Опираясь на данные контрастивной лингвистики, теория перевода прослеживает влияние соотношения языков (на уровне структурного типа, системы и нормы) на процесс перевода. В свою очередь, перевод оказывает неоценимую услугу контрастивной лингвистике, будучи единственным источником, из которого извлекается tertium comparationis -- основа формальных соответствий.

Более того, широкое привлечение данных теории перевода открывает новые перспективы перед контрастивным анализом. Так, например, по мнению К.Хансена, если в будущем контрастивная лингвистика будет ориентироваться не только на абстрактный уровень языковой системы, но и на конкретный уровень языкового узуса, ей придется дополнить используемое ею понятие функциональной эквивалентности (т.е. эквивалентности на уровне системы) выработанным в теории перевода понятием коммуникативной эквивалентности (т.е. эквивалентности на уровне текстов с учетом их коммуникативного эффекта).

  

  Проблема перевода социальных реалий связана с поиском их функциональных аналогов в другой культуре. Порой вся сложность этой проблемы проистекает из разного членения социальной

действительности. Рассмотрим в качестве примера трактовку понятия "middle class" в "Большом англо-русском словаре": "люди среднего достатка, средние слои общества (средняя и мелкая буржуазия, интеллигенция, служащие, высокооплачиваемые рабочие)". Таким образом, проецируя эту категорию на другую понятийную систему, мы получаем целый ряд, соотнесенный с разными категориями другой социокультурной системы. В то же время в контексте словосочетания этот термин порой конкретизируется и приобретает однозначные соответствия в русской общественно-политической терминологии: upper middle class -- "крупная буржуазия"; middle class prejudices --"буржуазные предрассудки".

Еще сложнее обстоит дело с передачей реалий в тех случаях, когда речь идет о культурах, разделенных значительной дистанцией. Так, по свидетельству Ю.Найды, для английского словосочетания common people 'простые люди' на языке майя удалось найти лишь более или менее адекватное описательное соответствие -- 'люди, живущие на окраине поселка', поскольку в культуре индейских племен Юкатана удаленность жилья от центра поселка является показателем социально- экономического статуса.

Что касается социально обусловленной вариативности языка, то она находит свое проявление, в частности, в речи персонажей, а также и в авторской речи в художественном тексте. По мнению А.Нойберта, "решающее значение для теории перевода имеют результаты сопоставления двух систем вариативности" -- исходного языка и языка перевода. Сопоставляя эти системы, мы исходим из того, что социальная вариативность в языке и речи характеризуется наличием двух измерений -- стратификационного и ситуативного.

Стратификационная вариативность самым непосредственным образом связана с социальной структурой общества и находит свое выражение в тех языковых и речевых различиях, которые обнаруживаются у представителей разных социальных слоев и групп. В то же время ситуативная вариативность проявляется в преимущественном употреблении социально маркированных языковых средств - отдельных единиц или целых систем и подсистем -- в зависимости от социальной ситуации [Швейцер, 1976, 78--79].

В комедиях Аристофана дорийский диалект служит в качестве стратификационного маркера, характеризующего провинциала, не владеющего образцовой аттической речью. В некоторых переводах комедии "Лисистрата" на английский язык в качестве аналога дорийского диалекта используются местные диалекты английского языка со сходной оценочной коннотацией. Так, например, в одном из английских изданий комедии спартанский гонец, который в оригинале говорит на дорийском диалекте, изъясняется на шотландском диалекте (Scots):

  

   Herald. Whaur sall a body fin' the Athanian Senate / Or the gran lairds? Ha

  

   gotten news to tell. В американском издании аналогичную функцию

  

   выполняет южный диалект американского варианта английского языка:

  

   H e r a l d . This Athens? Where-all kin I find the Council of Eiders or else the

  

   Executive Board? I brung some news. Наконец, в опубликованном в

  

   Нигерии переводе комедии в тех же целях применяется пользующийся

  

   низким социальным престижем нигерийский пиджин: Me s s e n g e r . Wusa

  

   ah go find una chiefs or wetin una de call dem leaders? Ah bring important news

  

   for dem.

Такого рода прием, т.е. передача диалектной речи с помощью диалектов языка перевода, явно противоречит принятой в нашей стране переводческой норме, не допускающей полной русификации подлинника и лишения его национального колорита. Именно поэтому русский переводчик комедии

А.Пиотровский использовал для речевой характеристики этого персонажа отдельные элементы сниженной разговорной речи: "Привязался же, болтун!", "Что за вздор еще?', "От Лампито пошла зараза" и др.

Компенсационные приемы перевода используются и при передаче ситуативной вариативности языка, одним из проявлений которой является варьирование ситуативных маркеров речи под влиянием меняющихся ролевых отношений между коммуникантами. В русском языке одним из маркеров ролевых отношений служат личные местоимения ты /вы при обращении к собеседнику. Эти маркеры неоднозначны. Как отмечает П.Фридрих, их варьирование отражает

такие параметры, как социальный контекст, относительный возраст, генеалогическая дистанция, принадлежность к группе и др. При переводе на английский язык, где отсутствует аналогичная оппозиция личных местоимений, требуется каждый раз подыскивать ситуативный эквивалент, передающий те же параметры ситуации.

Рассмотрим следующий пример из перевода на английский язык романа

  

   Достоевского "Идиот": -- Евгений Павлович, это ты?.. Ну как же я рада, что

  

   наконец разыскала... -- "Is that you, Eugene, darling? I'm so glad to have

  

   found you at last..." В этом примере Настасья Филипповна при всех обращается к Евгению Павловичу на "ты", подчеркнуто афишируя близкие отношения с ним. Здесь переводчик использует в качестве аналога интимное обращение darling.

Думается, что к переводу как коммуникативному акту вполне приложима разработанная английским лингвистом М.А.К. Хэллидеем социально-семиотическая модель текста и детерминирующей его ситуации. Согласно Хэллидею, семиотическая структура ситуации образуется на основе взаимодействия элементов триады -- "поля" (field), или типа социального действия, "тональности" (tenor), или типа ролевых отношений, и "модуса" (mode), или типа символической организации. Поле включает комплекс социальных действий определенной конфигурации, в рамках которых существенную роль играет и текст. Структура ролевых отношений, т.е. отношений между участниками социальной деятельности, в том числе и речевой, лежит в основе тональности текста

Модус -- это способ речевой организации, определяемый символическими формами взаимодействия, письменными и устными, а также их жанровыми разновидностями.

В качестве примера поля приведем область массовой коммуникации. Здесь возникает проблема передачи в переводе некоторых существенных особенностей массовой коммуникации, находящих свое отражение в языке. Отмечалось, что для языка американских средств массовой

коммуникации характерна высокая степень стандартизации. Так, в пособии по практической стилистике для газет и информационных агентств указывается, что на страницах американских газет постоянно мелькают такие выражения, как the Senate today heads into ... 'сегодня сенат приступает к ...'; bitterly contested bill 'законопроект, вокруг которого развернулась ожесточенная борьба'; violence flared 'вспыхнули беспорядки'и др.

Порождение сообщения в условиях массовой коммуникации отличается оперативностью, "сиюминутностью", что находит свое отражение прежде всего в насыщенности текста неологизмами.

Среди них видное место занимают те, которые отражают события политической жизни, привлекающие внимание читателей. Ср., например, такие неологизмы, связанные с нашумевшим уотергейтским делом, как the plumbers 'сантехники' -- прозвище секретной следственной группы, созданной Никсоном для предупреждения утечки секретной информации, stonewalling 'обструкция следствия путем отказа давать показания, дезинформации, туманных заявлений' и т.п.

В переводе находит отражение и тональность текста, определяемая ролевыми отношениями между участниками коммуникативного акта (отправителями и получателями). Есть достаточные основания предположить, что газеты, журналы и другие средства массовой коммуникации моделируют речевое поведение человека, выбирающего те или иные языковые ресурсы в зависимости от социальной ситуации и в первую очередь от ролевых отношений. Показательно сравнение языка двух американских военных журналов -- "Military Review", издаваемого командно-штабным колледжем и предназначенного в основном для старших офицеров, и "Soldiers", популярного иллюстрированного журнала, адресованного широкой читательской аудитории -- личному составу армии, национальной гвардии, вольнонаемным и др. Установка на разную аудиторию определяет и стилевые расхождения между этими журналами.

Ср. следующие примеры: The perimeter, with armored vehicles used, should

be organized in depth avoiding linear or regulаr circle configurations ("Military Review") 'Круговая оборона с применением бронированных машин должна быть эшелонирована в глубину без прямых линий или правильных окружностей'; Happiness is many things. То the soldier, it's a hot meal when you are hungry, a letter from home when you're lonely, a soft bunk when you're tired 'Счастье -- это все, что угодно. Для солдата это -горячий обед, когда ты голоден, письмо от родных, когда тебе грустно, мягкая койка, когда ты устал'.

В первом случае перед нами фрагменты типичного "уставного" текста с характерной для него специальной терминологией (perimeter, armored vehicles, organized in depth... круговая оборона', ' бронированные машины', 'эшелонированный в глубину'). Во втором -- рефлексом неформальных

ролевых отношений является разговорная тональность (ср. разговорные стяжения it's, you're в английском тексте, использование ты в русском переводе) [Швейцер, 1973, 209--212].

В связи со сказанным встает вопрос о социальной норме перевода. Как и любая социальная норма, норма перевода является механизмом, через посредство которого общество детерминирует поведение личности. Социальная норма перевода представляет собой совокупность наиболее общих правил, определяющих выбор стратегии перевода. Эти правила в конечном счете отражают те требования, которые общество предъявляет к переводчику. Не будучи чем-то раз и навсегда заданным, они варьируются от культуры к культуре, от эпохи к эпохе и от одного типа (жанра) текста к другому.

Национальную вариативность переводческой нормы (в области художественного перевода) отмечает И.Левый. Так, например, переводческую эстетику французов характеризует сомнение в творческой самостоятельности перевода. Отсюда установка переводить стихи прозой.

Гораздо ригористичнее отношение к переводу в среднеевропейских литературах (у чехов, словаков, венгров): здесь считается отступлением от нормы не только перевод стиха прозой, но и передача александрийского стиха белым, пропуск каламбура или исторического намека и другие облегчения переводческого труда, привычные для англичан или немцев.

  

Противоречивые требования к переводу ("парадоксы перевода") были, в частности, отмечены Т.Сейвори в книге "Искусство перевода":

   1. Перевод должен передавать слова оригинала.

   2. Перевод должен передавать мысли оригинала.

   3. Перевод должен читаться как оригинал.

   4. Перевод должен читаться как перевод.

   5. Перевод должен отражать стиль оригинала.

   6. Перевод должен отражать стиль переводчика.

   7. Перевод должен читаться как современный переводчику.

   8. Перевод должен читаться как современный оригиналу.

   9. Перевод вправе прибавить нечто к оригиналу или убавить от него.

   10. Перевод не вправе ничего ни прибавить, ни убавить.

   11. Стихи следует переводить прозой.

   12. Стихи следует переводить стихами.

  

Историческая вариативность переводческой нормы может быть проиллюстрирована переводами Библии в различные исторические периоды. Так, средневековые переводы в целом подчиняются первому из перечисленных выше требований ("переводить слова подлинника" -- девиз

буквального перевода). Буквализм ранних переводов Библии проистекал, как отмечает А.В.Федоров, не столько из осознанного теоретического принципа, сколько из пиетета, из "трепета" перед библейскими текстами.

Впоследствии эта норма была расшатана и вместо нее было выдвинуто требование "переводить не слова, а мысли" (см. второе требование из перечня Сейвори). Об этом, в частности, свидетельствуют два перевода одного и того же отрывка из "Послания римлянам", приводимые

  

   Ю.Найдой [К1аа, 1875,256--257]: 1. Through whom we have received grace

  

   and apostleship unto the obedience of faith among all nations for his name's

  

   sake. 2. Through him God gave us the priviledge of being an apostle for the

  

   sake of Christ, in order to lead people of all nations to believe and obey.

  

Рассмотрим еще один "парадокс перевода" -- требование транспонировать текст в культуру получателя и одновременно сохранять "инокультурный" колорит. В прошлом последнее требование было не столь жестким, о чем свидетельствуют, в частности, некоторые русские переводы XIX в., в

которых текст оригинала подвергался полной русификации. Ср., например, приписываемый О.И. Сенковскому перевод цитированной выше баллады Бернса "Джон Ячменное Зерно":

  

   Были три царя на Востоке,

   Три царя сильных и великих,

   Поклялись они, бусурманы,

   Известь Ивана Ерофеича Хлебное зернышко.

   И вырыли они глубокую борозду, да и бросили его в нее,

   И навалили земли на его головушку,

   И клялись они, бусурманы,

   Что извели Ивана Ерофеича Хлебное зернышко.

  

Переданное ритмизованной прозой в духе русской народной былины и    включающее элементы русского просторечия (бусурманы, известь), это произведение явно не соответствует современной норме перевода и может расцениваться как стилизованное переложение.

Некоторые нормы перевода еще находятся в процессе формирования. Об этом, в частности, свидетельствуют дискуссии под рубрикой "Арифметика и алгебра перевода" в "Литературной газете", а также полемические материалы, печатаемые на страницах ряда литературных журналов.

Перевод и лежащая в его основе стратегия оказываются зависимыми от нормативных установок, задаваемых культурой. Однако существует и другой аспект этой проблемы, фокусирующий наше внимание на активной роли перевода, оказывающего существенное воздействие на формирование языковой нормы.

На роль переводов в создании литературного письменного языка указывает В.Н.Ярцева, считающая, что "для понимания истории формирования и развития литературного языка приходится касаться как проблемы иноязычных влияний, так и вопросов переводческой активности писателей данной страны". В истории литературного английского языка активная роль переводов нашла свое проявление, в частности, в том, что приток латинизмов в письменную речь заметно "увеличивался в периоды интенсивной переводческой деятельности (перевод на древнеанглийский "Вульгаты", переводческая деятельность короля Альфреда) и особенно возрос к эпохе Возрождения" в связи с интересом к классическим языкам и развитием новых жанров в литературе [там же, 142].

Перевод явился каналом воздействия латинского языка на английский, которое проявлялось как в многочисленных лексических заимствованиях и синтаксических кальках, так и в функционально-стилистической дифференциации языка. Роли перевода как проводника иноязычного влияния в известной мере способствовали буквалистские установки, которые господствовали в то время в переводе.

Роль перевода как активного инструмента взаимодействия языков и культур сохраняется и в современном обществе. Проникая в повседневную речь через средства массовой коммуникации, некоторые "переводизмы", на первых порах воспринимавшиеся как отклонения от нормы (ср., например, такие кальки, как утечка мозгов от англ, brain-drain, военное присутствие от англ, military presence и др.), постепенно приобретают права и утверждаются в языке.

Проблема взаимодействия теории перевода и социолингвистики еще ждет своего решения. В данном разделе были указаны лишь некоторые области тесного соприкосновения этих дисциплин. Думается, что использование понятийного аппарата и инструментария современной социолингвистики даст возможность глубже проникнуть в механизм перевода, выявить его социальную природу и социальные детерминанты, точнее охарактеризовать всю сложность и противоречивость стоящих перед ним задач и стратегию переводческого решения.

2.2 Семантические модели перевода (Комиссаров В.Н. "Теория перевода (лингвистические аспекты)" Трансформационно-семантическая модель перевода, в отличие от ситуативной, исходит из предположения, что при переводе осуществляется передача значений единиц оригинала. Она рассматривает процесс перевода как ряд преобразований, с помощью которых переводчик переходит от единиц ИЯ к единицам ПЯ, устанавливая между ними отношения эквива­лентности. Таким образом, Трансформационно-семантическая модель ориентирована на существование непосредственной свя­зи между структурами и лексическими единицами оригинала и перевода. Соотнесенные единицы рассматриваются как на­чальное и конечное состояния переводческого процесса. В рам­ках трансформационно-семантической модели процесс перевода может быть представлен в виде следующей схемы (см. схему № 3). Схема № 3. Трансформационно-семантическая модель перевода. Согласно указанной модели процесс перевода проходит три этапа. На первом этапе - этапе анализа (I) - осуществляется уп­рощающая трансформация исходных синтаксических структур в пределах ИЯ: структуры оригинала (А) преобразуются (сво­дятся) к наиболее простым, легко анализируемым формам (В). Предполагается, что такие простые «ядерные» (или «около­ядерные») структуры в разных языках достаточно близки и легко заменяют друг друга при переводе (В = Bj). Так, пред­ложение She is a good dancer трансформируется в более «про­зрачную» структуру She dances well; предложение The thought worried him может быть представлено в виде двух упрощенныхпредложений и указания связи между ними: (a) he thought, (b) he worried, (с) первое предложение (he thought) обусловливает второе (he worried). Упрощающим преобразованиям на стадии анализа подвер­гаются и отдельные слова, в значениях которых выявляется набор элементарных смыслов (сем). Подобные элементы смысла выделяются в семантике слова при его сопоставлении со словами с близким значением и обнаружении различий между ними. У членов такого семантического ряда можно найти как общие элементы смысла, так и дифференциальные, отличающие значения каждого синонима от других членов ря­да. Так, в ряду английских слов speak, sing, whistle, whisper, hum общим (ядерным) компонентом значения будет «произне­сение звуков с использованием речевого аппарата». А значе­ние, например, whisper - «шептать» включает этот ядерный смысл плюс два дополнительных дифференцирующих призна­ка «использование звуков (членораздельной) речи» (в отличие от whistle и hum) и «отсутствие голоса» (в отличие от speak или sing). Аналогичным образом выявляются элементарные смыслы у любых слов с пересекающимися или смежными значениями (например, run, walk, jump, hop, etc.) или у слов, значения ко­торых связаны отношением «род - вид» (гиперо-гипонимиче-скими отношениями): animal и mammal, dog и poodle и т.д. Элементы сходства и различия можно обнаружить и при сопоставлении близких по значению слов разных языков. Так, в русском слове «студент» компонентный анализ выявляет та­кие семантические признаки, как «мужчина» (в отличие от «студентка»), «учащийся в ВУЗе» (в отличие от «ученик»), «обучаемый» (в отличие от «преподаватель»), «единственное число» (в отличие от «студенты»). В английском student пер­вые две семы будут отсутствовать, а две другие будут совпа­дать. Именно совпадение хотя бы части сем и дает возмож­ность словам разных языков выступать в качестве эквивален­тов друг другу. Упрощение синтаксических структур и разбиение зна­чений лексических единиц на этапе анализа позволяют осуще­ствить второй этап перевода (II) - «переключение», т.е. переход к ядерным структурам и семантическим компонентам языка перевода (В -»• В}). Как было указано, на уровне таких струк­тур и элементарных сем у разных языков обнаруживается зна­чительное сходство. Поэтому в принципе эквивалентные еди-ницы на этом уровне отыскиваются сравнительно легко. Не­трудно убедиться, что если предложение She is a good singer может вызвать определенные трудности при переводе, если это высказывание не относится к профессиональной певице, то трансформированное высказывание She sings well переводится без труда: «Она хорошо поет». Аналогичным образом при пе­реводе предложения Не was humming a merry tune выбор рус­ского соответствия будет облегчен, если будут учитываться та­кие семы английского hum, как to produce musical tones и without words, т.е. «напевать без слов». На третьем этапе (III) - «реструктурирование» - осуще­ствляются транс4юрмации на ПЯ с ядерного («околоядерного») уровня в окончательные структуры и единицы оригинала (Bj —»-А1). При этом в соответствии с нормами языка меня­ются такие формальные признаки, как порядок слов, структура предложения, число и распределение семантических призна­ков. По трансформационно-семантической модели три этапа процесса перевода, в результате которого английское высказы­вание Immediate expulsion of flunked students was felt to be inadvisable было переведено на русский язык как «Считалось нецелесообразным немедленно исключать студентов, провалив­шихся на экзаменах», описываются следующим образом: I этап: Английское предложение трансформируется в ряд ядерных структур: 1. Students flunked (examinations). 2. Somebody expels students. 3. The action (2) is immediate. 4. The action (2+3) is inadvisable. 5. Someone felt something. 6. (1) is the reason for (2). 7. (4) is the object of (5). Одновременно анализируются зна­чения лексических единиц: Student - one who attends a school, especially a higher institution of learning, flunk - to fail at an examination + colloquial style, etc. В ряде случаев нет необходи­мости отыскивать более мелкие семантические компоненты в некоторых словах оригинала, так как их семантическая струк­тура достаточна проста и они могут быть переведены методом «прямого переключения», т.е. непосредственной подстановкой русского слова: expel - исключать, immediate - немедленный и т.п. II этап: Английские ядерные структуры и семантически уп­рощенные слова заменяются соответствующими русскими структурами и словами: 1. Студенты (или учащиеся) не сдали экзаменов. 2. Кто-то исключает студентов, 3. Это действие (2) осуществляется немедленно. 4. Действие (2 + 3) является не­целесообразным. 5. Некто чувствовал. 6. (1) является причи-ной (2). 7. (4) является объектом (5). В результате объедине­ния ядерных структур в соответствии с указанными связями между ними в конце второго этапа может получиться пример­но следующее русское высказывание: «Некто чувствовал, что исключить студентов (учащихся) за то, что они не сдали экза­менов и делать это немедленно, является нецелесообразным». III этап: Окончательно синтезируется русское высказывание путем перехода к структурам и лексическим единицам, более полно соответствующим нормам русского языка и значению единиц оригинала: 1. В связи с отсутствием конкретного дейст­вующего лица неопределенное местоимение опускается и гла­гол ставится в обобщенно-возвратной форме. 2. Глагол ощуще­ния заменяется глаголом мышления, поскольку речь идет о рациональном, а не эмоциональном отношении. 3. Разверну­тые предикативные единицы компрессируются в именные и глагольные группы: «считалось нецелесообразным», «студенты, не сдавшие экзаменов» и «немедленно исключить». 4. Меняет­ся порядок слов. 5. Выбирается надлежащая форма слова: «ис­ключать», а не «исключить», если речь идет о постоянной практике. 6. Отбрасываются ненужные варианты: «студенты», а не «учащиеся». 7. Уточняются коннотативные значения слов: «провалившихся на экзаменах». В результате получается ука­занный вариант перевода: «Считалось нецелесообразным не­медленно исключать студентов, провалившихся на экзамене». Трансформационно-семантическая модель перевода об­ладает значительной объяснительной силой. Она позволяет описывать многие стороны переводческого процесса, недоступ­ные для непосредственного наблюдения. Особенно важно, что, в отличие от ситуативной модели, данная модель дает возмож­ность отразить роль значений языковых единиц в содержании исходного текста и зависимость (хотя и не всегда прямую) от этих единиц средств ПЯ, используемых в переводе. Тем са­мым моделируются способы достижения эквивалентности чет­вертого и пятого типов, где сохраняется основное значение синтаксических структур и лексических единиц исходного тек­ста. Способ представления процесса перевода, который исполь­зуется в трансформационно-семантической модели, во многом соответствует интуиции переводчика, который нередко ломает себе голову над тем, как поточнее передать ту или иную сему в значении слова оригинала. В рамках этой модели делается попытка объяснить общность содержания оригинала и перево­да на уровне микрокомпонентов семантики языковых единиц, т. е. сем. Общность сем составляет основу переводческой экви­валентности как в случае максимального совпадения состава сем в оригинале и переводе (I saw him yesterday - Я видел его вчера), так и в тех случаях, когда для осуществления межъ­языкового общения оказывается достаточным хотя бы части семантических признаков. Далеко не все семы, имеющиеся в содержании оригинала, коммуникативно релевантны для дан­ного акта общения. Задача переводчика, в первую очередь, за­ключается в том, чтобы сохранить коммуникативно релевант­ные семы. Сопоставление семного состава оригинала и перево­да показывает, что именно такие семы и воспроизводятся в процессе перевода. Заменяющие друг друга семы могут не совпадать, а быть связаны отношениями семантического перефразирования, характерными для третьего типа эквивалентности: Last year saw a rapid growth of industrial production. - В про­шлом году отмечался быстрый рост промышленного производ­ства. (А видит X у себя = X наличествует у А = X существу­ет в период, когда А.) She was preceded by her father. - Она вошла вслед за своим отцом. (А предшествует Б = Б следует за А = Б идет вслед за А.) Подобное перефразирование может также сопровождаться добавлением или опущением отдельных семантических при­знаков: McDermot spoke briefly into the telephone, then waited again. - Макдермот отдал краткое распоряжение по телефону и снова стал ждать. As he stood there he heard a shot fired. - Вдруг он услышал выстрел. Вместо с тем очевидно, что и трансформационно-се-мантическая модель не является универсальной и не претен­дует на моделирование любого переводческого акта. Она не предусматривает тех случаев, когда между синтаксическими структурами и значениями лексических единиц в оригинале и переводе нет отношений трансформации и эквивалентность двух текстов основывается исключительно на общности описы­ваемой ситуации. Английское Answer the telephoneравноценно русскому «Возьми трубку» не потому, что у глаголов to answer и «взять» есть общие семы, а на знании того, что в реальнойдействительности, отвечая на телефонный звонок, надо взять телефонную трубку и что, следовательно, оба высказывания оз­начают «одно и то же», называют разные стороны одной и той же ситуации. В таких случаях во втором типе эквивалент­ности для объяснения процесса перевода лучше «работает» си­туативная модель перевода. Не моделирует трансформационно-семантическая модель процесса перевода и тогда, когда в переводе необходимо пере­дать образные и иные ассоциации, связанные с текстом ориги­нала, когда в процессе перевода происходит замена ситуации, чтобы воспроизвести цель коммуникации. Иными словами, трансформационно-семантическая модель не предназначается для описания процесса перевода и в первом типе эквивалент­ности: "Different brands of courage," Charles said. "Serge and barathea." - «Потому что существуют разные сорта храбро­сти, - сказал Чарльз. - Одна - сержантская, а другая - офицер­ская». Одна из основных задач общей теории перевода заключается в раскрытии сущности эквивалентных отношений между содержанием оригинала и перевода. Естественно предположить, что теоретическая модель переводческой деятельности должна, прежде всего, основываться на изучении смысловой стороны текстов оригинала и перевода. Можно утверждать, что эквивалентность содержания двух текстов (в том числе и двух текстов на разных языках) подразумевает идентичность или достаточно близкое подобие всех или некоторых смысловых элементов, составляющих содержание этих текстов. Процесс перевода в этом случае будет сводиться к выделению смысловых элементов в оригинале и к выбору единиц переводящего языка, в максимальной степени выражающих такие же элементы смысла в переводе. Семантическая модель перевода – теория перевода, предусматривающая сопоставление элементов содержания оригинала и перевода. Любая семантическая модель перевода неизбежно предполагает анализ структуры содержания, умение выделять в нем какие-то элементарные единицы или компоненты. Это создает значительные трудности в разработке подобных теорий, поскольку до последнего времени в языкознании не было вполне удовлетворительных методов анализа плана содержания. В связи с этим ранние работы по лингвистическому переводоведению ограничивались крайне элементарным членением содержания оригинала, которое необходимо передать при переводе. В тексте оригинала выделялись: • смысловое, или предметно-логическое содержание -- объединяло всю фактическую информацию; • "экспрессивно-стилистические особенности", куда входили эмоционально-оценочные элементы и характеристика единиц текста с точки зрения их принадлежности к определенному функциональному стилю языка или жанру речи. Все же и такое членение позволяло указать на необходимость включения в переводческую эквивалентность экспрессивно-стилистического соответствия оригинала и перевода. Неэквивалентность одинаковых сообщений, переданных с помощью языковых знаков, принадлежащих к разным стилистическим слоям языка, неоспорима. Дальнейшее развитие лингвистических исследований плана содержания дало возможность более детально описывать элементы смысла в оригинале и переводе. Содержание (значение) любой единицы языка – набор (пучок) более элементарных смыслов, семантических множителей или сем. Выделение отдельных сем в содержании языковой единицы производится путем определения дифференциального признака, по которому содержание данной единицы противопоставляется близкой по значению другой единице данного языка. Семантическая теория перевода основывает переводческую эквивалентность на наличии общих сем в содержании оригинала и перевода. При этом общность существует не между совокупностью сем, закрепленных за какими-то единицами разных языков (такая общность принципиально невозможна вследствие языковой избирательности), а лишь между отдельными элементами смысла. Задача переводчика заключается в том, чтобы воспроизвести в переводе именно те элементарные смыслы, которые коммуникативно релевантны в оригинале. Утрата всех прочих сем, содержащихся в значении переводимых единиц, считается при переводе несущественной.

Семантическая модель перевода позволяет описывать эквивалентные отношения между множествами языковых средств в двух языках, сводимых к общим глубинным семантическим категориям. Процесс перевода моделируется следующим образом: конструкции и словарные единицы текста сводятся к базовым единицам языка оригинала, которые в свою очередь заменяются репрезентируемыми ими содержательными категориями; содержательные категории являются общими для двух языков, и переход к этим глубинным структурам уже представляет собой акт перевода; затем глубинные структуры развертываются в систему средств языка перевода, среди которых выбираются структуры и формы, наиболее соответствующие по дополнительным признакам и условиям употребления исходным поверхностным структурам текста оригинала.