Тема времени в экзистенциализме

Человек существует, выбрасывая себя вовне (в мир, в иное) и он эк-зистирует, выбрасывая себя вперед, в будущее. Человеческое существование протекает во времени, человеческая экзистенция растянута во времени (человек и есть, собственно, само время – длящееся присутствие).

Тема времени приобретает в экзистенциализме особое значение, потому что экзистенциализм рассматривает человека с точки зрения конкретного человеческого существования (а не с точки зрения Абсолютного духа, Мирового разума). Не с некой заранее полагаемой известной «объективной» точки зрения, с которой вещи видны как они есть (эта точка зрения заключена в скобки). С этой точки зрения, время приобретает значение.

1. Человеческое существование растянуто во времени, и в этом смысле оно не подобно точке. Я присутствую, прежде всего, не в настоящем, а в будущем (человек в большей степени живет будущим: планами, мечтами, иллюзиями). Я выбрасываю себя в будущее, проецирую: я есть, прежде всего, не то, что наличествует в данное мгновение, - я есть прежде всего то, чем я хочу стать и что я хочу сделать.

2. Но, так же, и прошлое человека не прошло для него, оно продолжает быть для него реальным, весомым (продолжает влиять). И в очень большой степени его будущее сбывается из его прошлого.

3. Я не наличествую в настоящем[1] (я не есть здесь, сейчас налицо), я только становлюсь (всю свою жизнь становлюсь собой). А когда этот процесс становления закончится, - то на лицо будет никакая вовсе не экзистенция, а просто-напросто труп.

4. Но время нелинейно. Время (или структура моего восприятия времени) устроено так, что я с самого начала дан себе в качестве целого (хотя я и не окончился, не-до-проявился). Человек всю жизнь становится (собой), но он в любой момент своего существования дан себе так, как если бы он был законченным целым.  

5.  Я с самого начала своего существования дан себе в качестве целого, вместе с конечностью собственной экзистенции.

Человека, единственного из всех существ, пишет Хайдеггер[2], можно назвать «смертным», - потому что он знает, что он умрет. И это знание (или больше, чем знание) структурирует все его существование. Смерть – это не то, что поджидает меня в конце, человек всегда носит с собой свою собственную смерть.

Человек переживает свою смерть каждое мгновение своей жизни (человеческий страх смерти отличается от животного: животные боятся только в случае актуальной опасности).  Общительные, жизнерадостные люди (никогда не заговаривающие и не задумывающиеся об этом) боятся ничуть не меньше, чем ипохондрики.

Смерти боятся все и сильно. Просто мы этот страх обычно прячем так глубоко, что он в явном виде вообще перестает быть заметен. Но это сокрытие делает наше существование неподлинным (мы лжем самим себе).

А в том, что этот страх продолжает в тебе жить, воздействовать на твою экзистенцию, легко убедиться: люди бояться одиночества, потому, что в одиночестве они остаются не одни.

Речь идет не о том, чтобы пугать себя своей собственной смертью, часто думать о ней. Но о том, что необходимо осознавать свой страх. Жить, не игнорируя факта конечности собственной экзистенции (смириться с тем, что ты когда-нибудь умрешь и перестать бояться смерти, на самом деле никто не в состоянии). Такое, отдающее себе отчет в факте своей собственной конечности существование Хайдеггер называет «бытием-к-смерти» (Sein zum Tode). И это (бытие-к-смерти) - критерий подлинности человеческой экзистенции.

 

[1] И в этом, наверное, двусмысленность хайдеггеровского термина «присутствие» (Dasein). Я не могу сказать «вот он я, тут». Достаточно обманчиво убеждение, что настоящее есть миг, за который можно удержаться.

[2] См. Мартин Хайдеггер, «Бытие и время» пар. 46-52.

____________________________________________________________________________