ФИЗИОЛОГИЯ ЭМПАТИИ

Открытие зеркальных нейронов расширило границы понимания таких явлений, как эмпатия, контрперенос и проекции, что прежде было почти невозможно, заявляет Бабетт Ротшильд.

"Мы рождаемся со способностью... чувствовать то, что чувствуют другие, и становимся частью их переживаний, попадая в фокус их нервной системы. Одним из самых важных вопросов вовсе не является: "Как, в конце концов, это происходит?" Это мы уже начали очень хорошо понимать. Настоящая дилемма: "Как это всё остановить, чтобы не оказаться в ловушке чьей-то нервной системы?" У системы должно быть много тормозов". Дэниэл Стерн¹.

Для нас, практикующих врачей, эмпатия является ключевым и самым надёжным средством помощи клиентам. Эмпатия позволяет установить связь с клиентом и испытать то, что чувствует он. Она также помогает объективно оценить прошлое клиента путём более глубокого понимания того, как оно влияет на его повседневную жизнь и на поведение в кабинете терапевта – мы можем установить с человеком контакт. Эмпатия усиливает нашу проницательность, повышает точность интуиции и, наверное, даже помогает "читать мысли" клиента. Без эмпатии работа психотерапевта или консультанта не может быть полноценной. Способность к эмпатии является неотъемлемой частью нашей профессии. Несмотря на свою важность, эмпатия до сих пор остаётся весьма загадочным явлением. Как она "умудряется" связать нас с клиентом? Всегда застаёт врасплох? Или же у нас есть возможность сказать "да" или "нет" этой силе? Как можно усилить эффективность эмпатии, увеличивая или уменьшая её степень?

Ответы на эти жизненно важные вопросы найдены в совершенно неожиданной области. Специалисты в области неврологии совершили прорыв в медицине, объяснив, как нам удаётся уловить психологическое состояние друг друга, включая даже самые глубокие переживания. Учёные предлагают новый подход к понятию эмпатии.

Телесная эмпатия

Моя подруга по колледжу Нэнси училась на физиотерапевта. У неё была удивительная привычка копировать походку совершенно незнакомых людей, которые встречались ей на улице. Именно так она освоила анализ походки – прочувствовав всё в своём теле. Подражая походке незнакомца, она научилась определять, в какой части тела человек чувствовал скованность или где кроется причина его хромоты. Меня это восхищало, и я попросила Нэнси поделиться опытом. Мы предусмотрительно держали дистанцию и, копируя походку незнакомцев, старались не утрировать, чтобы никто ничего не заподозрил. Иногда я предавалась этой забаве в одиночку. Меня увлекала возможность почувствовать себя другим человеком. Временами я замечала, что, наряду с походкой и ощущениями в ногах, менялось моё настроение. Я не придавала этому большого значения до тех пор, пока не стала работать клиническим социальным работником.

В середине 70-х годов, ещё в самом начале своей карьеры, я стала замечать интересные изменения, которые происходили в моём теле при общении с клиентами. Возможно, некоторые реакции можно списать на волнение, связанное с началом работы, но порой мне казалось, что за этим стоит нечто большее. Я отчётливо помню свои соматические реакции на Эллисон. Она выглядела бледной, сидела неподвижно. Голос было едва слышно. Пока мы не спеша занимались, я стала чувствовать лёгкое головокружение. Сфокусировав внимание на том, что происходит с моим телом, я заметила, что дышу неглубоко, почти незаметно. Неудивительно, что у меня кружилась голова – кислородное голодание налицо!

Обратив внимание на Эллисон, я заметила в ней нечто подобное: грудная клетка почти не двигалась. Это меня поразило: почему мы дышим одинаково? Может быть, совпадение. А возможно, есть определённая взаимосвязь. Тогда я вспомнила, как копирование чужой походки порой влияло на моё настроение. Могло ли нечто подобное произойти между мной и Эллисон? Что было причиной головокружения – моё волнение или копирование ритма её дыхания? Если мы действительно стали дышать в унисон, то, скорее всего, это произошло непроизвольно.

В магистратуре, обсуждая на занятиях такие терапевтические отношения, как перенос и контрперенос, мы ни разу не затрагивали тему общей реакции организма. Я была любопытным и к тому же заинтересованным в этом вопросе человеком. Не зная, какие материалы по данной теме прочесть и к кому обратиться за советом, я решила поделиться своими наблюдениями и вопросами со своим научным руководителем. Её реакция меня, мягко говоря, разочаровала. Скептицизма в ней было больше, чем удивления. Она не могла ни объяснить причину моих соматических симптомов, ни поверить в то, что я говорила. В общем, моя гипотеза показалась ей весьма странной. Хотя руководитель и знала о наличии эмоциональной эмпатии – когда можно почувствовать то, что чувствует клиент – ей было трудно поверить в то, что соматические состояния могут носить коллективный характер.

После того разговора я дала себе слово больше никогда не рассказывать научному руководителю о подобных вещах. Я могу согласиться с тем, что она могла не столкнуться с этим явлением лично. Однако меня глубоко поразила критичность и неуверенность моего преподавателя. У неё не было никакого желания допустить возможность подобной ситуации или просто её обсудить. Неужели переход от концепции эмоциональной эмпатии к телесной эмпатии был настолько страшным? К счастью, я никогда не сомневалась в своём опыте. И эксперименты, которые я проводила в колледже, убедили меня в том, что я могу доверять своим ощущениям. Впрочем, определённые сомнения были в плане выводов, которые мне удалось сделать. Требовалось более детальное исследование, чтобы получить достоверную информацию.

Телесная психотерапия

"Телесные терапевты признают, что

их тело "настраивается" на тело клиента"

Заинтересовавшись телесно-ориентированной психотерапией, я в течение 20 лет занималась изучением этой практики. И заметила, что коллеги и преподаватели, работающие в данной области, кардинальным образом отличались от моего научного руководителя. Кажется, телесно-ориентированные терапевты принимали как должное, что их тело "настраивалось" на тело клиента или "резонировало" с ним. Как и актёры, они относились к своему телу как к инструменту. Эти люди никогда не сомневались в ощущениях, которые разделяли с клиентом. Иногда они намеренно добивались состояния, в котором пребывал клиент, копируя позу, в которой тот сидел или стоял, а также его манеру двигаться (сродни привычке моей подруги подражать походкам). Данный метод придумали танцевальные терапевты, назвав его "зеркальным отражением". Эти специалисты доверяли своим телесным ощущениям, будь те вызваны собственными впечатлениями или сопереживанием клиенту. Подтверждение моих наблюдений меня приободрило, но несколько неосознанное поведение врачей немного беспокоило.

В начале 90-х я углубилась в чтение литературы по неврологии – и мне открылся совершенно новый мир. Основной причиной обращения к неврологии стал мой интерес к психологическим травмам и посттравматическим стрессовым расстройствам (ПТСР). Десять лет спустя после начала преподавания и ведения научной деятельности фокус моего внимания сместился в сторону коллег и студентов, которые жаловались на плохое самочувствие после общения с клиентами, страдающими от психологической травмы. В профессиональной литературе стали появляться такие термины, как "усталость от сострадания" и "викарная травматизация". Я задумалась о потенциальной связи между этими состояниями и возможностью "настроиться" на чувства и эмоции другого человека, которой я заинтересовалась много лет тому назад. Может, это телесная эмпатия? Имеет ли зеркальное отражение побочные эффекты для терапевтов, работающих с травмами? Есть ли связь между практикуемым моей подругой копированием походок, моим опытом общения с Эллисон и проблемами у моих коллег?