Фонвизин Денис Иванович

Д ени́с Ива́нович Фонви́зин (3 (14) апреля 1745, Москва, Российская империя – 1 (12) декабря 1792, Санкт-Петербург, Российская империя) – русский литератор допушкинской эпохи. Фамилия Фон Визин (von Wiesen) писалась в XVIII в. в два слова или через дефис; это же правописание сохранялось до половины XIX века; окончательно установлено правописание в одно слово Тихонравовым, хотя уже Пушкин находил это начертание правильным, как придающее более русский характер фамилии писателя, который был, по выражению Пушкина, «из перерусских русский».

Лисица-Кознодей

В Ливийской стороне правдивый слух промчался,

Что Лев, звериный царь, в большом лесу скончался.

Стекалися туда скоты со всех сторон

Свидетелями быть огромных похорон.

Лисица-Кознодей, при мрачном сем обряде,

С смиренной харею, в монашеском наряде,

Взмостясь на кафедру, с восторгом вопиет:

«О рок! лютейший рок! кого лишился свет!

Кончиной кроткого владыки пораженный,

Восплачь и возрыдай, зверей собор почтенным!

Се царь, премудрейший из всех лесных царей,

Достойный вечных слез, достойный алтарей,

Своим рабам отец, своим врагам ужасен,

Пред нами распростерт, бесчувствен и безгласен!

Чей ум постигнуть мог число его доброт?

Пучину благости, величия, щедрот?

…«О лесть подлейшая! – шепнул Собаке Крот. –

Я знал Льва коротко: он был пресущий скот,

И зол, и бестолков, и силой вышней власти

Он только насыщал свои тирански страсти.

…В его правление любимцы и вельможи

Сдирали без чинов с зверей невинных кожи;

И словом, так была юстиция строга,

Что кто кого смога, так тот того в рога.

…Возможно ль ложь сплетать столь явно и нахально!»

Собака молвила: «Чему дивишься ты,

Что знатному скоту льстят подлые скоты?

Когда же то тебя так сильно изумляет,

Что низка тварь корысть всему предпочитает

И к счастию бредет презренными путьми, –

Так, видно, никогда ты не жил меж людьми».

ПРИМЕЧАНИЕ. Басня написана в 1762-1763 годах. Широко распространялась в списках. Впервые напечатана в 1787 году в журнале «Распускающийся цветок».

Послание к слугам моим Шумилову, Вньке и Петрушке

Скажи, Шумилов, мне: на что сей создан свет?

И как мне в оном жить, подай ты мне совет.

…Боишься бога ты, боишься сатаны,

Скажи, прошу тебя, на что мы созданы?

…Трясешь, Шумилов, ты седой своей главою;

«Не знаю, – говоришь, – не знаю я того,

Мы созданы на свет и кем и для чего.

Я знаю то, что нам быть должно век слугами

И век работать нам руками и ногами;

Что должен я смотреть за всей твоей казной,

И помню только то, что власть твоя со мной.

Я знаю, что я муж твоей любезной няньки;

На что сей создан свет, изволь спросить у Ваньки».

Готовься на вопрос премудрый дать ответ,

Вещай, великий муж, на что сей создан свет?

Как тучи ясный день внезапно помрачают,

Так Ванькин ясный взор слова мои смущают.

…Вещает с гневом мне: «На все твои затеи

Не могут отвечать и сами грамотеи.

…С утра до вечера держася на карете,

Мне тряско рассуждать о боге и о свете;

Неловко помышлять о том и во дворце,

Где часто я стою смиренно на крыльце,

Откуда каждый час друзей моих гоняют

И палочьем гостей к каретам провожают…

…весь свет считаю я за вздор.

Довольно на веку я свой живот помучил,

И ездить назади я истинно наскучил.

Извозчик, лошади, карета, хомуты

И все, мне кажется, на свете суеты.

Здесь вижу мотовство, а там я вижу скупость;

Куда ни обернусь, везде я вижу глупость.

Да, сверх того, еще приметил я, что свет

Столь много времени неправдою живет,

Что нет уже таких кащеев на примете,

Которы б истину запомнили на свете.

Попы стараются обманывать народ,

Слуги – дворецкого, дворецкие – господ,

Друг друга – господа, а знатные бояря

Нередко обмануть хотят и государя;

И всякий, чтоб набить потуже свой карман,

За благо рассудил приняться за обман.

До денег лакомы посадские, дворяне,

Судьи, подьячие, солдаты и крестьяне.

…Что дурен здешний свет, то всякий понимает.

Да для чего он есть, того никто не знает».

«Я мысль мою скажу, – вещает мне Петрушка, –

Весь свет, мне кажется, ребятская игрушка;

Лишь только надобно потверже то узнать,

Как лучше, живучи, игрушкой той играть.

Что нужды, хоть потом и возьмут душу черти,

Лишь только б удалось получше жить до смерти!

На что молиться нам, чтоб дал бог видеть рай?

Жить весело и здесь, лишь ближними играй.

Играй, хоть от игры и плакать ближний будет,

Щечи его казну, – твоя казна прибудет;

А чтоб приятнее еще казался свет,

Бери, лови, хватай все, что ни попадет.

Всяк должен своему последовать рассудку:

Что ставишь в дело ты, другой то ставит в шутку.

Не часто ль от того родится всем беда,

Чем тешиться хотят большие господа,

Которы нашими играют господами

Так точно, как они играть изволят нами?

Создатель твари всей, себе на похвалу,

По свету нас пустил, как кукол по столу.

Иные резвятся, хохочут, пляшут, скачут,

Другие морщатся, грустят, тоскуют, плачут.

Вот как вертится свет! А для чего он так,

Не ведает того ни умный, ни дурак…

И трое все они, возвыся громкий глас,

Вещали: «Не скрывай ты таинства от нас;

Яви ты нам свою в решениях удачу,

Реши ты нам свою премудрую задачу!»

А вы внемлите мой, друзья мои, ответ:

«И сам не знаю я, на что сей создан свет!»

ПРИМЕЧАНИЕ. Стихотворение написано в начале 60-х годов. Впервые напечатано в 1769 году в книге «Сидней и Силли, или Благодеянии и благодарность». «Послание» адресовано к реальным лицам: Михаил Шумилов – дядька и наставник Фонвизина, живший в его доме в Петербурге; Шумилов – человек грамотный, писавший отлично челобитные и прошения не только чужим людям, но и для самого писателя; Ванька – кучер; Петрушка – домашний парикмахер. Как свидетельствуют письма Фонвизина к родным из Петербурга, писатель часто беседовал со своими слугами.