Глава II. Этническая история адыгов во второй половине I тыс. До и. Э. -1 тыс. И. Э.

Дальнейшее формирование адыгов как народа происходило в сложной исторической обстановке. Начиная, по-видимому, с 8-7 вв. до н.э. и вплоть до позднего средневековья северокавказ­ские степи служили своеобразным коридором, по которому, сме­няя друг друга, проходили различные народы. Некоторые из них в той или иной степени оказывали влияние на этногенез и культу­ру предков адыгов. К последним принято относить, в частности, население Западного Предкавказья, имевшее у большинства дре­внегреческих авторов собирательное имя “меоты” или “майоты”. Письменные источники 6 в. до н.э. - 1-2 вв. называют среди них собственно меотов, а также псессов, фатеев, досхов, синдов, тореатов (торетов), керкетов и другие племена.

Ранние сведения о синдо-меотских племенах (или меотах) со­держатся в трудах Гекатея Милетского (6 в. до н.э.), Гелланика Митиленского (5 в. до н.э.), Геродота (5 в. до н.э.), Скилака Кариандского (4 в. до н.э.). (8).

Самые полные данные о них сообщает Страбон (I в. до н.э. -1 в. н.э.). В своей “Географии” он описывает не только территорию, занимаемую меотами, но перечисляет их и приводит краткие све­дения о быте и занятиях. (8, сс.57-81).

Не касаясь сложной проблемы локализации каждого отдель­ного меотского племени, из которых более или менее одинаково (от Анапы или Геленджика до Новороссийска) помещают торе­тов и керкетов¹, рассмотрим границы распространения меотских племен в целом. Западной и южной границей, по В.П.Шилову, являлись естественные преграды: с запада Черное море, Керченс­кий полуостров и Азовское море, с юга - Кавказский хреоет. На севере, по Дону, меоты граничили с иранскими племенами. За­фиксированы меоты и на северном побережье Азовского моря (так называемая Синдская Скифия). Восточной границей меотс­ких племен была р. Лаба. Вдоль Азовского моря меотами была обжита сравнительно неширокая полоса, дальше, к востоку оби­тали кочевники. (12, с. 112).

Большинство кавказоведов относят меотов, и прежде всего при кубанских, к кавказским автохтонным племенам. При этом признается неясность происхождения меотов, населявших север­ную часть Восточного Приазовья, дельту Дона и более западные области побережья Азовского моря; при этом не исключается их иранское происхождение. Точки зрения об иранском (сар­матском) происхождении всех меотов, придерживался последние годы жизни JI.И.Лавров. (13, с.38-41). Ученый-лингвист О.Н.Трубачев на основе проведенного им анализа древних топонимов, этнонимов и личных имен (антропонимов) с тер­ритории распространения синдов и других меотов, высказал мнение о принадлежности их к индо-арийцам (праиндийцам), оставшимся якобы на Северном Кавказе после ухода их основной массы на юго-восток во II тыс. до н.э. (14, сс.39-63).

В 6 в. до н.э. в Северном Причерноморье появляются греческие города-колонии, основатели которых были выходцами из Малой Азии. На Северо-Западном Кавказе самыми значительными были Фанагория, Кепы, Гермонасса (на Тамани), Горгиппия, Баты, Торик (на восточном берегу Черного моря).

Греческая колонизация явилась следствием естественных со­циально-экономических процессов, происходивших в этот пери­од в самой Греции и в её старых колониях. Развивавшиеся быст­рыми темпами ремесла нуждались в рынках сбыта своих товаров. Обострение социальных противоречий в рабовладельческом об­ществе также стимулировало переселенческое движение. В новых странах греки занимали земли на берегах удобных бухт или в устьях рек, оттесняя местных жителей, но при этом колонисты были заинтересованы в мирных отношениях с ними.

В 480 г. до н.э. греческие города-колонии Северного Причер­номорья объединились в одно государство, известное под назва­нием Боспорского царства. История Боспора тесным образом переплелась с историей меотских племен.

В рассматриваемое время социально-экономическая и куль­турная жизнь меотов достигла достаточно высокого уровня. Ос­нову экономики синдо-меотов составляло земледелие, скотоводс­тво, рыболовство. Соседство греческих колоний способствовало, как принято считать, развитию виноградарства и виноделия. Из всех меотских племен наиболее втянутыми в международную торговлю и эллинизированными оказались синды. Их город Синдик или Синдская Гавань был смешанным, греко-синдским. Об этом говорят материалы курганных погребений, инвентарь которых состоит в основном из греческих вещей; подвергся элли­нскому влиянию и погребальный обряд.

Активная внешняя политика Боспорского царства привела к присоединению к нему (середина 4 в. до н.э.) синдов и ряда меотс- ких племен, обитавших на Тамани и в низовьях Кубани. Возмож­но присоединение было более формальным, чем фактическим, однако в титулах боспорских царей в разное время значились не только синды, меоты, но тореты, дандарии, псессы, фатеи, досхи.

Меотские племена играли значительную роль в исторической жизни Боспорского царства. Ряд древних авторов (Страбон, Ев­стафий, ГТолиен) отмечали могущество и воинственность меотов. (8, сс.67,124,145). О политическом влиянии меотов в истории Бо- спора говорит Диодор Сицилийский (I в. до н.э.). После смерти царя Перисада I между тремя его сыновьями разгорелась борьба за престол. Победитель определился благодаря поддержке “царя” фатеев Арифарна и его войску, насчитывавшему (по Диодору) двадцать тысяч всадников и двадцать две тысячи пеших воинов. (8, с.86).

По рассказу Аппиана (2 в. н.э.), правитель Боспора Митридат VI Евпатор (1J2-63 гг. до н.э.), желая укрепить свои связи с меота­ми, заключил с ними союз и отдал своих дочерей замуж за наибо­лее могущественных из их правителей. В его военных походах не последняя роль отводилась меотским воинам. (8, с. 134). К помо­щи сикдо-меотов Прикубанья в период династической борьбы за власть, как сообщает Страбон, правители Боспора прибегали и в дальнейшем.

Политическая роль меотов в жизни Боспорского царства опре­делялась, прежде всего, экономической важностью занимаемой ими территории. Область меотов, как говорят археологические данные и письменные свидетельства, являлась одним из основных районов, производивших главнейший вид боспорского экспорта - хлеб. Опираясь на скифскую, синдо-меотскую и сарматскую знать, боспорские правители наладили активную посредничес­кую торговлю, и, прежде всего, хлебом, с метрополией и гречески­ми колониями в Малой Азии.

Г реки оказали значительное и благотворное культурное влия­ние на синдо-меотов. Но греческое воздействие на местное насе­ление не было односторонним, а с течением времени влияние “варварского” мира на эллинский усилилось, что способствовало возникновению своеобразного варианта античной культуры.

I

В рассматриваемое время (примерно 7 в. до н.э. - первые века н.э.) меотские племена соприкасались не только с античным ми­ром. Значительным по силе и длительным по времени было воз­действие на них иранских народов и, прежде всего, ираноязычных степных кочевников юга современной России. В тесном контакте с киммерийцами и скифами, а немного позднее (с 4-2 в. до н.э.) с родственными скифам сарматскими племенами происходило формирование адыгского народа и его культуры. Последовавшее в 1-2 вв. нашествие воинственных и грозных аланских кочевников вынудило оседлое прикубанское население (меотов и частично сармат) уходить в Закубанье, где они совмест­но с жившими здесь другими меотскими племенами и племенами Черноморского побережья заложили основы в формирование бу­дущего адыгского народа.

Наиболее сильным на меотов было влияние скифов и сарматов (сираков). Об этом говорит обширный археологический матери­ал. О проникновении пришлых этнических элементов в древне­адыгскую среду и их взаимодействии свидетельствуют выявлен­ные в языке адыгов ранние индоиранские заимствования, а также, хотя и немногочисленные, данные древней ономастики (про­исхождение собственных и этнических имен, географических названий), эпиграфические остатки с исторической территории синдо-меотов, а также фольклор адыгов. В аланское время, по мнению исследователей, зарождаются основные элементы мужс­кого костюма, ставшего позднее общекавказским: черкеска, беш­мет, ноговицы, пояс.

Однако, испытав череду опустошительных нашествий, давле­ние многочисленного иноэтнического мира, предки адыгов не только сохранили свою этническую самостоятельность, свой язык и осооенности древней самобытной культуры, но и сами оказали разностороннее влияние на пришельцев.

Аланское присутствие на Северном Кавказе вскоре было прер­вано нашествием тюркоязычных кочевников - гуннов. В конце 4 в. они, перейдя Волгу, обрушились на приазовских алан, заставив уцелевших отступить к горам и предгорьям Центрального Кавка­за. Далее гунны подвергли уничтожению часть городов и селений Боспорского царства. Нападение азиатских кочевников негатив­но сказалось на жизни Боспора и Синдики. Известно, что вскоре после этого они пришли в упадок и прекратили свое существова­ние. Выйдя к Керченскому проливу, часть южного отряда гуннов устремилась в Европу. В результате гуннского нашествия произо­шло массовое передвижение народов, которое явилось важным этапом в сложении многих современных народов, а в степях Евро­пы положило конец многовековому преобла-данию иранских племен и открыло не менее длительный период движения из Азии на запад тюркоязычных кочевников.

Сармато-аланское нашествие затормозило начавшийся про­цесс консолидации меотских племен. Положение их ещё более ухудшилось в 4-5 вв. в связи с нападением гуннских племен и захватом выселившимися из Крыма готами-тетракситами части Черноморского побережья на Таманском полуострове и прилега­ющих к нему районов. По-видимому, в результате этих событий политическая роль меотских племен на Северо-Западном Кавказе была настолько подорвана, что их этническое название очень редко стало упоминаться в письменных источниках того времени, а с 5 в. - исчезло вовсе. С тех пор важную роль в объединительном процессе древнеадыгских племен начинают играть зихи - одно из причерноморских племен античного времени.

Здесь, на южных склонах Главного Кавказского хребта, консо- лидационные этнические процессы развивались в более спокой­ных исторических условиях, чем на кубанской равнине. Основ­ную роль в этом сыграл естественно-географический фактор, ко­торый способствовал изоляции от “беспокойного мира” степей. Именно благодаря горному рельефу природной среды причерно­морские племена избежали нашествий ираноязычных, а затем и тюркоязычных кочевников. Однако определенные контакты древнего населения побережья со скифо-сармато-аланским ми­ром существовали, что прослеживается, в частности, в форме ме­чей, наконечников копий, топоров этого времени местной ра­боты. (15, с.68). В то же время приморские жители были довольно тесно связаны с внешним миром со стороны моря: Боспором, Римом, Византией - носителями передовой для того времени ку­льтуры.

Самые ранние сведения о населении южного склона гор прина­длежат Скилаку Кариандскому. (8, с.44). На побережье, юго-вос­точнее керкетов-торетов, он помещает ахеев и гениохов. Данные Скилака Кариандского повторяет автор 2-1 вв. до н.э. Артемидор Эфесский. (8, с.72). Древнегреческий географ Страбон впервые, наряду с ахеями и гениохами, среди племен Северо-Западного Кавказа называет зихов (в сочинении - зиги). Согласно Страбону, названные племена были известны и боспорским (митридатовым) источникам. (8, с.70,72).

Причерноморские кавказские племена упоминаются также Диодором (8, с.86,87), Плинием (8, с.108,110) -1 век, Птолемеем (8, с. 149), Дионисием (8, с. 124) - 2 век, другими греческими и рим­скими авторами.

Сведения по этногеографии побережья, содержащиеся в сочи­нениях античных писателей, чрезвычайно скупы и часто противо­речивы, что не дает возможности с достоверностью определить границы распространения интересующих нас племен.

Примерная территория, которую могли занимать ахеи, зихи и гениохи, определяется в кавказоведении следующим образом: побережье Черного мори от Цемесской бухты на северо-западе до Пицунды на юго-востоке. Однако территорию расселения каждого из племен указать не представляется возможным. Такое положение объясняется с одной стороны, слабой информирован­ностыо античных авторов, а с другой - по-видимому, общностью уклада жизни, культуры и нравов племен, не позволявшей провес­ти между ними четких этнических границ.

Наиболее обстоятельным источником по истории и этногра­фии побережья в начале нашей эры является “География” Стра­бона. Писатель отмечает, что берег ахеев, зихов и гениохов лишен удобных гаваней и гористый, так как составлял часть кавказских гор. Особенно трудным по преодолению Страбон считает берег зихов. Земля гениохов, по Страбону, заканчивалась у греческого города Питиунта (Пицунда), за которым начинались римские владения. (8, с.72).

Он же сообщает об образе жизни ахеев, зихов и гениохов. Мы узнаем, что прибрежные горцы жили в речных долинах и уще­льях, обрабатывая землю. Когда наступал сезон мореплавания, они занимались пиратством, господствуя, как говорит автор, на море. Имея легкие узкие лодки (“камары”) вместимостью до 25- 30 человек, они, объединяясь во “флотилии”, нападали на купе­ческие суда и даже на другие страны и города. Бывало, по словам Страбона, что боспоряне предоставляли им корабельные стоянки и рынки для сбыта добычи. Похищенных людей, сообщает он же, горцы обычно охотно возвращали за выкуп.

Управлялись эти племена “скептухами”, “тиранами” и “царя­ми”. В I в. до н.э. ахеи и гениохи были втянуты в войну понтийс- кого1 царя Митридата VI Евпатора с Римом. Известно, что под­чинив Боспор, Митридат напал на “ахейцев и, потеряв две трети войска в сражениях, от мороза и засад, возвратился назад'. (8, с. 133). Несколькими годами позже ахеи наряду с гениохами, имев­шими, кстати сказать, более тесные взаимоотношения с Пон- тийским царством, упоминаются среди племен Черноморского побережья Кавказа - союзников Митридата. (8, с.133).

В 66 г. до н.э Митридат, следуя из Понта на Боспор, проходил через земли гениохов и ахеев. В то же время он отказался от “наме­рения пройти через страну зигов... из-за её суровости и дикости”, - пишет Страбон. (8, с.70).

Древнегреческие источники дают ограниченную и случайную (как пишет Страбон, получаемую по слухам) информацию об интересующем нас районе, так как в силу географических условий (горный рельеф и отсутствие удобных корабельных стоянок) он не был колонизован греками. Территория ахеев, зихов и генио­хов, как сообщает Страбон, не подчинялась и римлянам. (8, с.81).

Однако взаимовыгодные экономические связи с античным ми- Понтийское царство находилось на Черноморском побережье Малой Азии (современ­ная Турция).

ром, в основном с Боспорским царством, осуществлявшиеся пос­редством весьма развитого у приморских горцев каботажного пла­вания, конечно же имели место, о чем говорят письменные источ­ники и имеющийся археологический материал. (15, с.63-64).

Основными письменными свидетельствами первой половины I тыс. н.э. для нашего региона являются сочинения Флавия Ар­риана, римского полководца и историка (2 в.), анонимного авто­ра 5 в., известного в исторической науке под именем псевдо-Ар­риана, и византийца Прокопия Кесарийского (6 в.)

В периплах (дорожниках)² Понта Эвксинского Арриана и Анонима перечисляются отдельные племена восточного берега Черного моря, названия рек, местностей и населенных пунктов, сообщается расстояние между ними. Участок морского побере­жья на северо-запад от современного Сухума авторам лично неиз­вестен. Используемые в текстах источников термины, с трудом поддаются отождествлению с современными топонимами. По этой причине они (в большинстве своем) до сих пор не получили удовлетворительного толкования, что затрудняет использование информации в освещении этнической истории местного насе­ления.

В перипле Флавия Арриана впервые в античной литературе указывается юго-восточная граница расселения зихов (в тексте - зилхи). Ею, по его мнению, являлась р. Ахеунт (локализуется где- то в районе Большого Сочи, чаще всего сопоставляется с реками Псезуапе или Шахе), за которой жили саниги. (8, с. 130).

Будучи весьма близким к тексту Арриана, одноименный пе- рипл 5 в. содержит и оригинальные сведения о территории, зани­маемой в разное время зихами. Согласно псевдо-Арриану, прежде (видимо до 2 в.) зихи обитали юго-восточнее р. Ахеунт. Их соседя­ми на северо-западе и далее до Старой Ахеи (отождествляется с Туапсе) он называет несколько мелких племен, на север от кото­рых вплоть до Гавани Пагры (сопоставляется чаще всего с Гелен- джиком) Аноним помещает ахеев. Племя керкетов или торетов (в тексте - ториты) занимало территорию от Гавани Пагры до Синдской Гавани (возможно Анапа).

Ко времени составления его перипла (5 в.) этногеографическая ситуация на побережье, судя по данным автора, существенно из­менилась. Владения зихов значительно расширились на северо- запад за счет всех прочих племен и достигли Гавани Пагры. (8, с. 178). На территории, где раньше жили керкеты-тореты, псевдо- Арриан указывает эвдусиан, говоривших, по его словам, на гот­ском или таврском языке. Южной границей распространения зихов, как и во 2 в., была река Ахеунт, за которой по-прежнему обитали саниги (в тексте - санихи).

Среди рек, упоминаемых анонимным автором на побережье, значится река Брухонт (Мизиг) (8, с. 178), название которой учё­ные связывают с брухами Прокопия - племенем, помещаемым им в горах, между жившими на побережье абасгами (предками абхазов) и аланами, обитавшими за Лабой. (16, с.383). В специаль­ной литературе утвердилось мнение о генетической связи брухов и народа, известного в более позднее время под именем убыхов. (6, с.257; 17, с.229).

На побережье между абасгами и готами-тетракситами, господ­ствовавшими на Таманском полуострове и несколько юго-вос­точнее его, Прокопий Кесарийский упоминает зихов (в сочине­нии - зехи). (16, с.383). После 6 в. тетракситы исчезают со страниц истории, а зихи, наоборот, становятся все более известными.

Возвышение племени зихов началось, по-видимому, с первых веков новой эры. Уже во 2 в. вождь племени Стахемфак объявил себя подданным римского императора, что должно было укре­пить политические позиции зихов среди соседних племен. Объек­тивно, увеличение территории зихов в I тыс. н.э. отражало про­цесс консолидации местных племен. Нет оснований думать, будто зихи вытеснили своих соседей и широко расселились на их терри­тории. Скорее всего соседние племена объединились под главен­ством зихов и стали называться их именем. Очевидно, это объеди­нение означало создание союза этнически родственных племен. Однако нельзя отрицать постепенное териториальное перемеще­ние зихов на северо-запад, что вело к смещению племен и, естест­венно, к ассимиляции одних племен другими. Имевшее место смешение племен иллюстрируется археологическими данными, полученными с некоторых могильников (18, с. 111). Из ассимили­рованных зихами племен с достоверностью можно назвать ахеев.

Зихский племенной союз сложился не позднее 5 в., так как именно с этого времени все прочие этнонимы исчезают из истори­ческой литературы. Как считает археолог Н.В. Анфимов, зихский союз мог объединить не только племена Черноморского побере­жья, но и часть населения северного склона Кавказского хребта, так как археологический материал говорит об их этнической бли­зости. (18, с.111).

Принадлежность зихов этого времени к предкам адыгов не вызывает сомнений у отечественных ученых.

История адыгов в раннем средневековье (до конца 8 в.) практи­чески не нашла отражения в письменных источниках. Поэтому для её изучения большое значение приобретают археологические исследования, в том числе могильников. В окрестностях Сочи они изучены пока слабо. Исследованный профессором Н.В.Ан- фимовым могильник в долине р. Нечепсухо (Сопинский), а также изученные до революции Агойский и Небугский могильники (оба в Туапсинском районе) говорят об их зихской принадлежности. (18, с.111). Археологические данные этого периода с городищ и могильников близ Туапсе, Новороссийска и Геленджика (относи­мых исследователями также к зихским) свидетельствуют о доста­точно высоком развитии у зихов ремесленного производства и земледелия, в том числе виноградарства, а также об их интенсив­ных связях с другими народами, в том числе заморскими. Анализ инвентаря упомянутых памятников показал почти полную тож­дественность его инвентарю из раннесредневековых могильников Прикубанья. (18, c.92-llz).

В эпоху раннего средневековья (6-10 вв.) большое распростра­нение получило местное оборонительное зодчество. На террито­рии Сочи оно представлено многими сохранившимися в разной степени крепостями и городищами. Известны они и в Туапсин­ском районе. К примеру, в окрестностях поселка Новомихайлов­ский исследованы в разные годы две раннесредневековые кре­пости. (18, сс.92-94).

Археологический материал с территории Туапсе и Сочи ил­люстрирует различные отрасли хозяйства, которые существовали у местного населения. Это - прежде всего, скотоводство и земледе­лие, как мотыжное, так и плужное. Особое место в жизни местных племен занимало производство керамической посуды, обломки которой буквально устилали, как выразился археолог Ю.Воро-' нов, поверхность почвы на поселениях и склонах вокруг них, а также содержались в инвентаре погребений. На существование гончарных мастерских указывают обнаруженные в большом ко­личестве керамические шлаки. Среди глиняных изделий на посе­лениях были широко представлены пряслица (приспособления для прядения). Хорошо было освоено местными мастерами про­изводство кирпича и черепицы, которые использовались для ук­репления стен, покрытия культовых и других зданий. Было разви­то и кузнечное ремесло. На поселениях найдены крица, шлак, много железных топоров, мотыг, ножей и т.п., в погребениях - оружие. Высоко ценилась работа каменщиков. Об этом говорят монументальные стены крепостей и храмов. Особую категорию раннесредневековых памятников составляют печи для производ­ства извести. Торгово-экономические связи видны по привозной керамике, стеклянным сосудам, некоторым видам бусин и другим изделиям, указывающим в первую очередь на контакты с Боспо- ром, Крымом и Византией. (15, С.91-Ш0; 18, с.98-109).

Как известно, в 6 в. на обоих берегах Боспора Киммерийского (Керченский пролив) утвердилось влияние Византии. Период на­ибольшего политического и культурного воздействия этого госу­дарства на Северо-Западный Кавказ продолжался с 6 по 8 в.в.

I

Существование в прошлом на земле приморских горцев хрис­тианских храмов, данные этнографии говорят о проникновении в раннем средневековье в древнюю адыгскую среду христианской религии. Большую роль в этом процессе сыграла, в частности, Византия, для которой христианство всегда являлось средством для распространения своего влияния на окружавшие империю народы.

Насаждение христианства среди адыгов особенного успеха не имело. Об этом говорят и письменные источники 8 - начала 9 в. Так, в “Хождениях Епифания” - сочинении византийского мона­ха Епифания Константинопольского, проехавшего вдоль Кавказ­ского побережья Черного моря на рубеже 8-9 вв., говорится: “На­селение этой страны, называемое зихами, занимается земледели­ем. Зихи жестоки, по нравам варвары и доныне в большинстве, чтобы не сказать все, дики и неверны”. Из этой тенденциозной, откровенно пренебрежительной характеристики, данной визан­тийским автором адыгам, вытекает, что, несмотря на проник­новение христианства в их среду, они оставались, в основной массе верны традиционному язычеству. Напротив, о прикубан- ской части адыгов (непосредственных соседей византийцев) Епифаний пишет как о людях кротких и доступных вере, с радо­стью принявших слово проповеди. (5, с. 113,137).

Элементы христианской религии сохранялись в верованиях адыгов, преимущественно прибрежных, ещё в 19 в. Следы рели­гиозного влияния Византии, а затем Грузии прослеживаются в языке и фольклоре адыгов.

В 8-10 вв., судя по данным арабских, византийских и русских источников, предки адыгов выступали как крупная политическая сила на Северном Кавказе. Живший во второй половине 8 и в начале 9 в. византиец Феофан, знал “Зикхию' как уже значитель­ную страну на восточном оерегу Черного моря. (5, с. 122). Зихию называет и Епи-фаний Константинопольский.

Относительно хорошо осведомлен о ней византийский импе­ратор Константин Багрянородный. Зихия представляется ему на­селенной и возделанной страной. По его данным она прости­ралась от Укруха (старое, черноморское русло Кубани) до реки Никопсис, на которой находился одноименный город-крепость, на 300 миль.³ (19, с. 194). Это и была, по Константину, граница между Зихией и Абазгией. Исходя из этого, можно предположить, что юго-восточная граница Зихии в 10 в. проходила где-то по территории современной Абхазии.

Никопсис Константина Багрянородного принято отождеств­лять с известным по письменным источникам 7-9 вв. зихским городом того же названия. На рубеже 7-8 вв. этот Никопсис (Ни- копсия) являлся основным центром православия в Зихии, а также городом, где находилась кафедра Зихской епархии константино­польского патриарха, к которой кроме собственно Зихской (Ни- копсийской) относились Боспорская и Херсонесская епархии. В списке епархий, составленном перед 787 г., Никопсия именуется центром Авазгской епархии, но в списках 9 в. Никопсию снова называют центром Зихской епархии. Значение города как религи­озного центра определялось и тем, что в нем, согласно церковной письменной традиции, был погребен Симон Канонит, один из апостолов Христа. (20, с.ЗЗ), именем которого еще в 10-11 в., здесь был воздвигнут храм. Монах Епифаний, побывавший в Никоп- сии, рассказывает, что есть “гробница, имеющая надпись Симона Канонита в Никопсисе Зикхейском; она также с мощами”. (Цит. по: 21, с. 168). Во второй половине 10 в. кафедра Зихского митро­полита уже оказалась перенесенной из Никопсии в Тмутаракань. Но город продолжал существовать, так как его упоминают гру­зинские источники первой половины 14 в.

Местонахождение Никопсиса 7-9 вв. источниками не называ­ется. Грузинский историк Леонти Мровели, которому приписы­вается хроника “Жизнь картлийских царей” (II в.), говорит о Ни­копсисе как городе “на рубежах Греции”. (20, с.ЗЗ). Вставка 18в., источником которой была устная традиция, конкретизирует рас­положение города согласно новым реалиям: между Аохазией и Джигетией и также связывает его с местом погребения Симона Канонита. (20, с.ЗЗ,69).

Вопрос о нахождении Никопсиса Константина Багрянородно­го, а, следовательно, и граница между Зихией и Абазгией, в ис­торической науке решается неоднозначно. Такие авторы как Фредерик Дюбуа де* Монпере, Ф.К.Брун, Б.А.Куфтин, З.В.Анча- бадзе, Л.И. Лавров высказались в свое время за локализацию Ни­копсиса в устье реки Нечепсухо (шапсугское название Негепсухо), что примерно в 20 км на северо-запад от Туапсе, в пос. Новоми­хайловский.

Их аргументы основываются на выдвигаемом ими лингвисти­ческом сходстве названия “Никопсис” и “Нечепсухо”, а также на существовании в указанном месте развалин раннесредневеко­вой крепости, которая у местного населения носила название “Дузе-кале”. Правда археологи А.А.Спицын описавший в 1905г. инвентарь ранне-средневекового могильника с территории кре­пости, и А.А.Миллер, обследовавший в 1907 г. саму крепость, не связывали её с Никопсисом. (21, с. 170). Не смогли установить этой связи и участники историко-археологической экспедиции института истории АН Грузинской ССР, исследовавшие этот па­мятник в 1951 г. (22, с. 110).

Большинство отечественных исследователей Западного Кав­каза, в том числе С.В.Чернявский, П.С.Уварова, А.Н.Дьячков- Тарасов, Д.Г.Гулия, А.В.Фадеев, а также Ш.Д.Инал-Ипа сопос­тавляли Никопсис со средневековым городом-крепостью Анако- пией, находившейся вблизи современного поселка Новый Афон. Исторические сведения, остатки христианских храмов, эпигра­фические памятники говорят об Анакопии как о значительном очаге христианства на Западном Кавказе. (23, с.71).

Именно здесь, в продолжение историко-культурной традиции, русские монахи из Афона, что в Греции, построили в конце 19 в. монастырь, назвав его Новоафонским Симоно-Канонитским. В то же время монахи реставрировали христианскую святыню - храм Симона Канонита, содержащий якобы мощи апостола.

В подтверждение вышеизложенной точки зрения приводятся также исторические топонимы, связанные с Анакопией. Так, на итальянских картах 14-16 вв. ойконим Анакопия значится в фор­мах: Никофия, Никоффа, Никопсия, Акафа, Анакопия. С Анако­пией увязываются и следующие топонимы: Нисохия, Никополь, Никопия, Никопсис, Анакопси и некоторые другие. (23, с.65).

Долгое время вторая версия, связывавшая Никопсис Констан­тина с Анакопией, господствовала в специальной литературе. Однако, в академической “Истории народов Северного Кавказа” (1988 г.) в ранг официальной, со ссылкой на З.В.Анчабадзе, возве­дена (без упоминания других мнений) точка зрения, согласно которой Никопсис, а следовательно граница между Зихией и Абасгией в X в., находилась в Туапсинском секторе Черномор­ского побережья.

Последние годы над этой проблемой работал доктор истори­ческих наук Ю.Н.Воронов (погиб в 1995 г.). Он высказал мнение, что северо-западная граница Абхазского царства (она же граница между Абасгией, крайней на северо-западе областью царства, и соседним политическим образованием - Зихией) проходила у со­временного поселка Цандрипш (Абхазия). Ученый считал, что “перевод миль в километры позволяет помещать Никопсию на месте населенного пункта Цандрипш (Гантиади)”. Среди аргу­ментов в пользу этой точки зрения Ю.Н.Воронов называет резу­льтаты раскопки Цандрипшской базилики (6 в.), основательно перестроенной в 9-10 веках. Во время археологических работ, указывает археолог, здесь был найден и обломок мраморной плиты с греческой надписью, от которой сохранился конец слова “(Аб)асгиас”. (24, с.84).

Зихи не могли объединить все население Северо-Западного Кавказа. Севернее их сложился касожский племенной союз, а на юге - абазгинский.

Племя касогов (как это принято считать) впервые упоминается в исторической литературе 8 в. Монах Епифаний Константино­польский рассказывал, будто апостол Андрей Первозванный проповедывал христианство аланам, зикхам и косогдианам. В старославянском переводе “Хождений Епифания”, в месте, где говорится о косогдианах, указаны касози, т.е. касоги. (5, с. 123). Область Касахию называет Кон-стантин Багрянородный, поме­щая её выше Зихии, в Прикубанье. Показательно, что Епифаний и Константин не смешивали касогов с зихами.

Западно-кавказские племена зихов и касогов упоминаются и в двух хазарских источниках 10 в. В одном из них среди стран и народов, воюющих с хазарами, перечисляются зихи в форме зи- бус. (19, с. 191). В то же время хазарский царь Иосиф, как видно из его письма, не знает термина, близкого к имени зихов. Но он говорит о том, что “все живущие в стране Каса”, находящейся за аланами, платят ему дань. (19, с. 189).

Арабо-персидским и русским источникам термин зихи не из­вестен. Народ Северо-Западного Кавказа им знаком только под именем касогов.

Современник Константина арабский автор ал-Масуди в книге “Луга золота и рудники драгоценных камней” приводит ценные сведения о касогах (у автора - кашак, кашки). (25).

Масуди сообщает, что касоги - прибрежные жители. Их страна находится по соседству с аланами между “Кабхом и Румским мо­рем”, т.е. между Кавказскими горами и Черным морем. На берегу моря касоги имели крепости, за которыми укрывались от нападе­нии алан. Но если, пишет Масуди, “народы, говорящие их язы­ком, сплотятся, то ни аланы, ни другой какой народ, не будут в состоянии ничего предпринять против них”. (25, с.55).

Касоги, по словам Масуди, производили и вывозили в другие страны превосходную по качеству полотняную ткань, которую он называет “тала”. Касоги, говорит автор, на своих кораблях плавали в Трапезунд и там торговали; у себя они также принима­ли купцов из других стран. Масуди восхищается красотой этого народа. По Масуди, касожские женщины славились своими мане­рами; они носили одежду из белой и пурпурной парчи и разных шелковых тканей, “затканных золотом’. Касоги - ‘ племя благо­устроенное и подчиненние религии магов” (язычники - автор), - замечает автор.

Более поверхностно знаком с Северным Кавказом анонимный автор большого компилятивного сочинения “Границы мира”, составленного на персидском языке в 10 в.

Автор знает на берегу моря Гурз (Черного), в стране алан гппод Касек. Он говорит, что Касек - “место богатое ’ и в “нем есть купцы”. (19, с. 185,184).

Русские средневековые источники, известия которых непос­редственно восходили к информации, шедшей из Тмутаракани, соседней зихам, не знают их имени. Они пользуются термином, который был известен хазарам и арабам - кашак в форме касоги.

Народ касоги (варианты - косоги, косаги) неоднократно упо­минается источниками в связи с различными фактами русской истории. Касогов называет “Повесть временных лет” в 965 г. в связи с походом на них князя Святослава; к 1022 г. относится рассказ летописца о походе на касогов Тмутараканского князя Мстислава и его поединке с касожским князем Редедею. (26, с.20).

Ученые соотносят древние термины зихи и касоги с адыгским этносом. Для этого есть достаточно оснований. Во-первых, упо­мянутые этнонимы и в античных, и в средневековых источниках локализуются в пределах Северо-Западного Кавказа. Термины зихи и касоги прослеживаются в современных языках адыгов, абхазов, осетин, грузин, сванов. Так, исчезнув из исторической литературы, имя зихи сохранилось до наших дней в этнографи­ческой действительности: в самоназвании современных адыгов, в абхазском названии адыгов - азыху, в адыгском имени абхазов - азега, в грузинском названии адыгов и южных абазин - джик(х)и. Существование до сих пор различных форм этнонима “зихи” до­пускает возникновение этого термина в среде адыго-абхазо-аба- зинской этнической общности, откуда он мог быть заимствован античными авторами.

Другое собирательное имя адыгов - касоги, кашаки, кашки, вошедшее в историческую литературу в 8 в., в источниках 10-11 вв. покрыло собой весь адыгский этнический массив Северо-За­падного Кавказа.

Осетины - потомки алан, до сих пор называют кабардинцев (адыгская этническая группа) сходным именем. Сохранилось это название и у сванов. Они зовут адыгов кашаг (мн. число кашгар). Под этим же именем (Кашаг) сванам известна территория северо- кавказской равнины. В грузинском языке “кашаг” фиксируется как социальный термин и означает “рослый невольник”. В прош­лом, в грузинских хрониках, термин кашаг встречается как этни­ческое название. (26,с.20-21).

Для определения этнической принадлежности терминов зихи и касоги большую роль играют географические названия, кото­рые приводятся античными и средневековыми авторами. Они, как видно ниже, увязываются с адыгским языком.

Так, адыгский корень “пс(ы)” - вода встречается в названиях местности и рек Западного Кавказа: Псатии (Птолемей, 8, с. 150), область Псоя (Диодор, 8, с.87), Топсида, Псахапсий, Никопсис (псевдо-Арриан, 8, с. 1 /8) и другие. В названии меотского племени “псессы” также, по-видимому лежит адыгская основа “пс(ы)” - вода или река. Этноним псессы, по мнению исследователя В.П.Шилова, можно считать производным от адыгского назва­ния реки Кубань - Псыж, на берегу которой, собственно, помеща­ются источниками это племя. (12, с. 116).

К 10 в. относится упоминание Константином Багрянородным в Зихии селения Хамух, названное по имени древнего мужа, осно­вавшего его. (26, с 22). В настоящее время известно адыгское имя Хамук. Есть и другие факты принадлежности населения Северо- Западного Кавказа античного и средневекового времени к пред­кам адыгов. Например, имена, содержащие адыгский патроними­ческий суффикс ‘къо’ (-ко) - сын, встречаемые в эпиграфических памятниках античного времени.

Приведенные выше данные наряду с другими научными свиде­тельствами, а также археологические исследования подтвержда­ют существование этнической связи народов, известных в анти­чное время и в раннем средневековье под именем зихов и касогов, с современными адыгами.

Итак, I тыс. было периодом складывания единой адыгской народности.

Происходил этот процесс вокруг двух раннесредневековых племенных союзов - Зихского и Касожского.

Письменные источники, археологические материалы, данные топонимики позволяют определить этническую территорию ады­гов в раннем средневековье в следующих границах: на западе - Черноморское побережье до границы абхазских племен, на севере - река Кубань, на востоке - река Лаба. (27, с.70). К 10 в. адыгская народность с известной общностью территории, с единым язы­ком и культурой в общих чертах сложилась. Правда в дальней­шем происходило формирование и обособление этнических групп в результате перемещения племен на новые территории. Например, миграция части адыгов на восток в 13-14 вв. явилась причиной образования кабардинской субъэтнической группы адыгов. Происходили и другие этнические процессы, том числе поглощение ряда мелких этнических подразделений более круп­ными. Все эти концепции общеприняты в современной науке.