Три вступительных текста открывают трагедию.
Первый — это посвящение друзьям молодости, полное лирики и нежности воспоминание о тех, кто был рядом с Гете во время работы над поэмой.
Далее следует Театральное вступление, где Директор театра, Поэт и Комический актер спорят о роли искусства в обществе. Директор, приземленный циник, твердо уверен в обслуживающей роли искусства вообще и театра в частности. Несложные шутки, забавные ситуации, накал примитивных страстей — нет лучше способа завлечь в театр зрителя и сделать спектакль успешным. С ним согласен Комический актер, предлагающий Поэту не размышлять слишком много о вечных ценностях и ратующий за сиюминутный успех. Поэт же выступает против использования высокого искусства, дарованного самим небом, в качестве развлечения для невзыскательной публики. Завершая спор, Директор предлагает решительно приступать к делу и напоминает, что в распоряжении Поэта и Актера все технические чудеса его театра.
Пролог на небе.
Возвышенное и выспренное прославление чудес господних, возглашаемое архангелами, прерывает Мефистофель, указывающий, с характерным для «духа отрицанья» скептическим обаянием, на бедственное положение людей. Мефистофель полагает, что данный Господом разум ни к чему людям, «Он эту искру разумом зовет/И с этой искрой скот скотом живет.» Господь указывает Мефистофелю на Фауста, как образец использования разума на благо познания, и уверяет, что Фауст преодолеет любые трудности на этом пути. Мефистофель искренне удивлен, полагая двойственность натуры доктора залогом его падения. Так заключается спор. Фауст отдан Господом Мефистофелю с напутствием творить над ним любые эксперименты, ведь «..чутьем, по собственной охоте/он вырвется из тупика». Начинается еще одна партия извечной борьбы света и тьмы, добра и зла.
Первая часть
Предмет спора, великий ученый Фауст проводит бессонную ночь в своей келье, загроможденной фолиантами, приборами, свитками и прочими атрибутами мира ученого, стремящегося во что бы ни стало овладеть тайнами мироздания и постичь законы вселенной. Доктор Фауст не обольщается на свой счет, признавая, что несмотря на широчайшие познания почти во всех областях науки «Я богословьем овладел, /над философией корпел, /юриспруденцию долбил /и медицину изучил», которыми он овладел за свою жизнь, истинного знания о природе всего сущего ему обрести так и не удалось. Попытка воззвать к могущественнейшему духу лишь еще раз демонстрирует ученому ничтожность его земных деяний. Скорбь и уныние, в которые погружен доктор, не смог развеять и визит соседа, школяра Вагнера. Этот персонаж — прекрасный образец стремления «грызть гранит науки», подменяя истинное знание и вдохновение умелыми интонациями и заимствованными мыслями. Самонадеянная глупость школяра раздражает доктора, и Вагнер оказывается выставлен прочь. Мрачная безысходность, горькое осознание того, что жизнь прошла среди реторт и склянок, в напрасном мраке постоянных поисков, ведут Фауста к попытке самоубийства. Доктор намеревается выпить яд, но в момент когда кубок уже поднесен к губам, раздается пасхальный благовест. Святой праздник спасает Фауста от смерти.
Сцена народного гулянья, где в толпе можно наблюдать студентов, служанок, благородных дам, бюргеров, нищих, легкие диалоги и веселые шутки приносит ощущение света и воздуха, резко контрастирующего с ночными метаниями.
Фауст в компании своего ученика, Вагнера, вливается в общество веселых горожан. Почитание и уважение окрестных жителей, вызванное медицинскими успехами доктора, ничуть не радует его. Двойственное стремление познать одновременно все тайны земные и чудеса заоблачные исторгает у Фауста призыв к духам небесным, что помогли бы ему овладеть истиной. По пути к ним прибивается черный пудель, и Фауст приводит его к себе в дом.
Герой пытается справиться с упадком духа и безволием, принимаясь за перевод Нового Завета. Согласно своей теории активного познания, доктор переводит греческое «логос» как «дело», трактуя первую фразу канона как «Вначале было дело». Но проделки пуделя отвлекают его от ученых трудов. И вдруг перед Фаустом и читателями предстает Мефистофель в образе странствующего студента.
Настороженный вопрос Фауста о том, кем является вновь прибывший, рождает знаменитую реплику «я часть той силы, что вечно хочет зла, но совершает благо». Новый собеседник доктора, оказывается, не чета унылому и глуповатому Вагнеру. Равный доктору по силе и остроте ума, по широте познаний, Мефистофель едко и точно смеется над человеческими слабостями, словно прозревая метания Фауста. Усыпив доктора с помощью хора и хоровода духов, Мефистофель исчезает, оставив задремавшего ученого заинтригованным нежданной встречей.
Второй визит Мефистофеля, уже в образе светского щеголя, влечет за собой договор, по которому Фауст отдает свою душу во власть черта. Кровь скрепляет сделку, и на широком плаще Мефистофеля, словно ковре-самолете, герои отправляются в странствие. Фауст теперь молод, красив, полон сил — к его услугам все наслаждения и иллюзии мира. Первым опытом становится любовь к Маргарите, вначале кажущаяся единственно возможным счастьем земным, но вскоре оборачивающаяся трагедией, влекущая за собой смерть и горе.