Глава 3. Формальное равенство как сущность права

1. Право как равная мера

Всеобщая равная мера — один из необходимых составных компонентов принципа формального равенства и одно из сущностных свойств права. В качестве такого компонента рав­ная мера предполагает и другие компоненты правового прин­ципа формального равенства — свободу и справедливость. По­этому равная мера — это равная мера свободы и справедливо­сти.

При этом под равной мерой имеется в виду не только всеоб­щий масштаб и единая для всех норма правовой регуляции, но также и соблюдение эквивалента, соразмерности и равномер­ности в отношениях между самими субъектами права.

Правовое равенство есть равенство свободных и независи­мых друг от друга субъектов права по общему для всех масшта­бу, единой норме, равной мере, равенство свободных и равен­ство в свободе, общий масштаб и равная мера свободы индиви­дов. Там же, где люди делятся на свободных и несвободных, последние относятся не к субъектам, а к объектам права и на них принцип правового равенства не распространяется.

Право говорит и действует языком и мерами равенства и благодаря этому выступает как всеобщая и необходимая форма бытия, выражения и осуществления свободы в совместной жиз­ни людей. В этом смысле можно сказать, что право — матема­тика свободы¹. Причем можно, видимо, допустить, что матема­тическое равенство как логически более абстрактное образова­ние является исторически более поздним и производным от идеи правового равенства. Последующее, более интенсивное (чем в праве) развитие и научная разработка начал равенства в математике породили представление, будто идея равенства при­шла в право из математики.

Подобная трактовка встречается уже у пифагорейцев, чьи серьезные занятия математикой сочетались с увлечениями циф­ровой мистикой и экстраполяцией математических представле­ний о равенстве на общественные явления, включая и право. Сущность мира (физического и социального), согласно пифаго­рейцам, есть число, и все в мире имеет цифровую характеристи­ку и выражение. Трактуя справедливость (и справедливое пра­во) как воздаяние равным за равное, они в духе своей социаль­ной математики выражали справедливость (т. е. право с его принципом равенства) числом четыре. Обосновывали они это тем, что четыре — это первый квадрат, т. е. первое число, полу­ченное от умножения одного числа (числа два) на самого себя, а сущность справедливости состоит в воздании равным за равное. По этому поводу Аристотель позднее писал: «Итак, Пифагор начал говорить о добродетели, но неправильно. Дело в том, что, возводя добродетели к числам, он создавал ненадлежащее уче­ние о добродетелях. Ведь справедливость не есть число, помно­женное само на себя»².

Однако несмотря на эту критику, и Аристотель (вслед за Со­кратом и Платоном) остается при рассмотрении проблемы ра­венства во многом под влиянием пифагорейских математиче­ских представлений о равенстве, хотя и без соответствующей цифровой магии. Это отчетливо проявляется, например, там, где Сократ, Платон и Аристотель, характеризуя равенство как свойство справедливости и права, различают два вида равенст­ва: равенство арифметическое (равенство меры, числа, веса и т. д.) и геометрическое (равенство по геометрической про­порции). Кстати говоря, такое математическое понимание при­роды правового равенства лежит и в основе весьма влиятельной до наших дней аристотелевской концепции разделения спра­ведливости на уравнивающую и распределяющую.

Пифагорейская подмена правового равенства различными версиями математического равенства отражает неразвитые представления о праве, игнорирует его специфику и противоре­чит его смыслу. Право не нуждается ни в социальной матема­тике, ни в числовых определениях правовой справедливости, поскольку оно уже исходно обладает собственным принципом равенства и само по себе является математикой (в смысле уче­ния о равенствах и неравенствах) в специфической сфере сво­его бытия и действия.

Итак, в социальной сфере равенство — это всегда правовое равенство, формально-правовая мера равенства. Ведь правовое равенство, как и всякое равенство, абстрагировано (по собст­венному основанию и критерию) от фактических различий и потому с необходимостью и по определению носит формаль­ный характер.

По поводу равенства существует множество недоразумений, заблуждений, ошибочных и ложных представлений. В их осно­ве в конечном счете лежит непонимание того, что равенство имеет рациональный смысл, логически и практически возмож­но в социальном мире именно и только как одинаковая для всех мера правового (формально-правового, формального) ра­венства.

Так, нередко (в прошлом и теперь) правовое равенство сме­шивается с разного рода эгалитаристскими (фактически урав­нительными) требованиями, с уравниловкой и т. д. или, напро­тив, ему противопоставляют так называемое фактическое ра­венство. Подобная путаница всегда так или иначе носит антиправовой характер.

Что такое формальное (правовое) равенство, т. е. то, что от­рицается «фактическим равенством», понятно, ясно и рацио­нально выразимо. Того же никак нельзя сказать о «фактиче­ском равенстве», т. е. о том, что им отстаивается. При ближай­шем рассмотрении оказывается, что оно имеет рациональный смысл лишь как отрицание (а именно — как отрицание фор­мального, правового равенства), но как утверждение (как нечто позитивное) оно, «фактическое равенство», — величина ирра­циональная типа «круглого квадрата», оксиморон, вербальная конструкция, подразумевающая нечто совершенно иное, чем равенство.

«Фактическое равенство» является смешением понятий «фактическое» и «нефактическое» (формальное) и заключает противоречие в самом понятии «равенство». Ведь равенство имеет смысл (как понятие, регулятивный принцип, масштаб измерения, тип и форма отношений и т. д.) лишь в контексте различения «фактического» и «формального» и лишь как нечто «формальное», отделенное (абстрагированное) от «фактическо­го» подобно тому, как слова отделены от обозначаемых вещей, цифры и счет — от сосчитываемых предметов, весы — от взве­шиваемой массы и т. д.

Именно благодаря своей формальности (абстрагированности от «фактического») равенство может стать и реально стано­вится средством, способом, принципом регуляции «фактиче­ского», своеобразным формальным и формализованным «язы­ком», «счетом», «весами», измерителем всей «внеформальной» (т. е. «фактической») действительности. Так обстоит дело и с формально-правовым равенством.

История права — это история прогрессирующей эволюции содержания, объема, масштаба и меры формального (правового) равенства при сохранении самого этого принципа как основного положения не только любой системы права, но и права вообще. Разным этапам исторического развития свободы и права в чело­веческих отношениях присущи свой масштаб и своя мера свобо­ды, свой круг субъектов и отношений свободы и права, словом — свое содержание принципа формального (правового) равенства. Так что этот принцип является постоянно присущим праву, имея исторически изменяющуюся сферу и меру регуляции.

В целом историческая эволюция содержания, объема, сферы действия принципа формального равенства не опровергает, а, наоборот, подкрепляет значение данного принципа (и конкре­тизирующей его системы норм) в качестве отличительной осо­бенности права в его соотношении и расхождении с иными ви­дами социальной регуляции (моральной, религиозной и т. д.). С учетом этого можно сказать, что право — это нормативная форма выражения свободы посредством принципа формального ра­венства людей в общественных отношениях.

Исходные фактические различия между людьми, рассмот­ренные (и регулируемые) с точки зрения абстрактно-всеобщего правового принципа равенства (равной меры), предстают в итоге в виде неравенства в уже приобретенных правах (нерав­ных по их структуре, содержанию и объему прав различных ин­дивидов — субъектов права). Право как форма отношений по принципу равенства, конечно, не уничтожает (и не может уничтожить) исходных различий между разными индивидами, но лишь формализует и упорядочивает эти различия по едино­му основанию, трансформирует неопределенные фактические различия в формально-определенные неравные права свобод­ных, независимых друг от друга, равных личностей. В этом по существу состоят специфика и смысл, границы (и ограничен­ность) и ценность правовой формы опосредования, регуляции и упорядочения общественных отношений.

Правовое равенство и правовое неравенство (равенство и не­равенство в праве) — однопорядковые (предполагающие и до­полняющие друг друга) правовые определения и характеристики и понятия, в одинаковой степени противостоящие фактическим различиям и отличные от них. Принцип правового равенства различных субъектов предполагает, что приобретаемые ими ре­альные субъективные права будут неравны. Благодаря праву хаос различий преобразуется в правовой порядок равенств и нера­венств, согласованных по единому основанию и общей норме.

Признание различных индивидов формально равными — это признание их равной правоспособности, возможности приобре­сти те или иные права на соответствующие блага, конкретные объекты и т. д., но оно не означает равенства уже приобретен­ных конкретных прав на индивидуально-конкретные веши, бла­га и т. д. Формальное право представляет собой лишь правоспо­собность, абстрактную свободную возможность приобрести — в согласии с общим масштабом и равной мерой правовой регу­ляции — свое, индивидуально-определенное право на данный объект. При формальном равенстве и равной правоспособности различных людей их реально приобретенные права в силу раз­личий между самими людьми, их реальными возможностями, условиями и обстоятельствами их жизни и т. д. неизбежно будут неравными: жизненные различия, измеряемые и оцениваемые одинаковым масштабом и равной мерой права, дают в итоге различия в приобретенных, лично принадлежащих конкретному субъекту (в этом смысле — субъективных) правах. Такое разли­чие в приобретенных правах у разных лиц является необходи­мым результатом как раз соблюдения, а не нарушения принци­па формального (правового) равенства этих лиц, их равной пра­воспособности. Различие в приобретенных правах не нарушает и не отменяет принципа формального (правового) равенства.

Сравним для наглядности три разные ситуации. Допустим, в первой из них право приобрести в индивидуальную собствен­ность землю или мастерскую имеют лишь некоторые (докапита­листическая ситуация), во второй — все (капиталистическая си­туация), в третьей — никто в отдельности (социалистическая ситуация). В первых двух ситуациях все, кто наделен соответст­вующим правом, являются формально (юридически) равными, обладают равной правоспособностью независимо от того, при­обрели ли они в действительности право собственности на соот­ветствующие объекты, стали ли они реально собственниками какого-то определенного участка земли, конкретной мастерской или нет. Конечно, одно дело иметь право (правоспособность) что-то приобрести, сделать и т. д., другое дело — реализовать та­кую формальную, абстрактно-правовую возможность и приоб­рести реальное право на определенное благо. Но право — это лишь равный для различных людей формализованный путь к приобретению прав на различные вещи, предметы, блага, а не раздача всех этих вещей и благ поровну каждому.

Но в правовом упорядочении различий по единому основа­нию и общему масштабу как раз и присутствует признание формального (правового) равенства и свободы всех тех, на кого распространяется данная правовая форма отношений. Так, во второй ситуации все формально равны и свободны, хотя реаль­но приобретенные права на соответствующие объекты (средст­ва производства) у разных лиц различны. В первой (докапита­листической) ситуации в соответствующую сферу правового ра­венства и свободы допущены лишь некоторые; отсутствие же у остальных соответствующего права (правоспособности) означа­ет непризнание за ними формального (правового) равенства и свободы. В этом случае само право (формальное равенство, правоспособность, пользование правовой формой и т. д.), а вместе с ним и свобода представляют собой привилегию для некоторых индивидов против остальной части общества.

В третьей (социалистической) ситуации нет ни правовых привилегий (права-привилегии) первой ситуации, ни различий в правах на соответствующие объекты, поскольку по отноше­нию к этим объектам как средствам производства никто вообще не имеет права (ни правоспособности, ни тем более реально приобретенного права) на индивидуальную собственность. От­сутствие у индивида определенного права — это вместе с тем от­сутствие и соответствующей индивидуальной свободы. Здесь, следовательно, в рассматриваемом отношении вообще отсутст­вует правовой принцип формального равенства и свободы ин­дивидов, и общество в данном случае не конкретизируется на индивидов — субъектов права. Общественные (в том числе иму­щественные и хозяйственные) отношения регулируются здесь иными (неправовыми) средствами и нормами.

Формы проявления равенства как специфического принци­па правовой регуляции носят социально-исторический харак­тер. Этим обусловлены особенности таких форм в различных социально-экономических формациях, на разных этапах исто­рического развития права, изменения объема и содержания, места и роли принципа правового равенства в общественной жизни.

Вместе с тем данный принцип — при всем историческом многообразии и различии его проявлений — имеет универсаль­ное значение для всех исторических типов и форм права и вы­ражает специфику и отличительную особенность правового способа регулирования общественных отношений свободных индивидов. Везде, где действует принцип формального равен­ства, есть правовое начало и правовой способ регуляции, а где действует право, есть данный принцип равенства. Если нет это­го принципа, нет и права как такового. Формальное равенство свободных индивидов тем самым является наиболее абстракт­ным определением и сущностным свойством права, общим для всякого права и специфичным для права вообще.