2. Взаимодействие права с другими социальными нормами

Равенство, будучи принципом права, имеет, разумеется, важное значение и с точки зрения всех иных (неправовых) ви­дов социальных норм, всех других типов социальной регуля­ции, но (и в этом — суть дела!) не в качестве их собственного принципа. Мораль, религия, эстетика и проч. в их взаимодей­ствии с принципом равенства (в том или ином его проявлении и значении) по существу имеют дело с правовым началом и принципом. При этом можно выделить два взаимосвязанных ас­пекта такого взаимодействия: 1) соответствующее моральное, ре­лигиозное, эстетическое и т. д. отношение (понимание, вос­приятие, оценка, притязание, применение) к данному правовому принципу и 2) признание и выражение в праве данного отношения-притязания (морального, религиозного и др.) с уче­том специфических особенностей и требований самого прин­ципа правового равенства (равная мера, свобода, справедли­вость).

В первом аспекте мы имеем дело с моральными, религиоз­ными и т. п. формами осознания права (и правового равенства) и соответствующими притязаниями на их правовое признание. Здесь коренятся истоки различных прошлых и современных представлений и концепций так называемого морального пра­ва, религиозного права и проч. Во втором аспекте речь идет о правовой форме осознания и выражения этих видов правопритязаний; сюда относятся многообразные, исторически изменяв­шиеся направления, формы и способы правового признания и закрепления (и, следовательно, вовлечения в сферу действия принципа правового равенства) прав и свобод людей в области морали, религии, эстетики и т. д.

Характер и формы распространения принципа правового равенства на эти области духовной жизни, способы правовой защиты соответствующих запросов и интересов людей и усло­вий для их надлежащего удовлетворения относятся к числу су­щественных характеристик исторически достигнутой ступени прогресса права и свободы, развития форм общественного соз­нания и видов социальной регуляции.

Утверждение принципа господства права предполагает зако­нодательное признание, закрепление и защиту в правовом за­коне всех юридически значимых аспектов свободы человека как духовной личности, как свободного, независимого и авто­номного субъекта во всех сферах общественной жизни (право­вой, моральной, нравственной, эстетической, религиозной и т. д.).

Соответствующие современные требования в этом плане на­шли свое надлежащее выражение в Конституции РФ (ст. 2, 28, 29 и др.), согласно которой человек, его права и свободы явля­ются высшей ценностью и каждому гарантируется свобода со­вести, свобода вероисповедания, свобода мысли и слова, свобо­да массовой информации, право свободно искать, получать, пе­редавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Причем никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.

Весьма существенными в плане конституционно-правового укрепления моральной, нравственной, религиозной и в целом духовной свободы и автономии личности являются также поло­жения Конституции (ст. 21—25) о защите государством досто­инства личности, о праве каждого на свободу и личную непри­косновенность, на неприкосновенность частной жизни, лич­ную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, право на тайну переписки и иных форм сообщений, на непри­косновенность жилища и т. д. В этом ряду следует отметить и важное в моральном и нравственном отношении положе­ние Конституции (ст. 51), как признание за каждым права «не скидетельствовать против себя самого, своего супруга и близ­ких родственников».

Очевидно, что такое правовое (посредством Конституции и текущего законодательства) признание, закрепление и защита свободы личности в соответствующих областях частной и публичной жизни (в сфере морали, нравственности, религии и проч.) являются необходимым условием нормального бытия и функционирования не только всех этих неправовых социаль­ных норм и регуляторов, но и самого права в общей системе социальных норм и социальной регуляции данного общества.

В строго юридическом смысле (и в рамках принципа фор­мально-правового равенства) правовой закон, признавая, ут­верждая, выражая и защищая правомерные притязания морали, нравственности, религии и др., является моральным, нравст­венным, религиозным и т. п. законом, а не антиморальным, антинравственным, антирелигиозным и т. п. Но подобные мо­ральность, нравственность, религиозность и т. д. закона (позитивного права) признаются, допускаются и утверждаются либертарно-юридическим подходом лишь на основе и в пределах права (в форме правового закона), а не путем смешения права с другими социальными нормами, подмены принципа и требова­нии права и правовой регуляции соображениями, требования­ми и правилами морали, нравственности, религии и проч.

Юридический подход к проблеме соотношения и взаимодействия права с другими видами социальных норм — с учетом правомерных притязаний морали, нравственности, религии и т. д. и адекватного (соответствующего специфике права и смыслу принципа правового равенства) правового способа, формы и меры удовлетворения этих притязаний (в пределах и в меру их правомерности) — обеспечивает определенную систем­ную взаимосогласованность и единство различных социальных ре­гуляторов по правовому критерию, с точки зрения принципа сво­бодного действия всех этих регуляторов (и видов социальных норм) по единому, всеобщему и общезначимому правовому основа­нию.

В условиях развитости, самостоятельности и отдифференци­рованнсти друг от друга различных видов социальных норм (морали, нравственности, религии и проч.) именно правовой принцип согласования их совместного бытия и действия спосо­бен придать этому разнообразию социальных норм (и регулято­ров) определенное системное единство. В историческом плане определяющее значение права во всей соционормативной системе соответствует такой эпохе (а именно — буржуазной) социаль­ного и духовного развития, когда правовое сознание (юридиче­ское мировоззрение) начинает играть ведущую роль в системе форм общественного сознания, как ранее такую роль играли мифология (в эпоху становления соционормативной регуля­ции), потом религия (в древности и Средние века), а затем в Новое время — политика и светская (политизированная и идео­логизированная) мораль.

Эта историческая смена ведущей роли разных форм общест­венного сознания и соответственно различных видов социаль­ных норм (и регуляторов) нашла свое преломление также в процессе прогрессирующей юридизации представлений о пуб­личной власти и ее законах (позитивном праве).

Очевидные недостатки разного рода теологических, мораль­ных, нравственных и т. п. трактовок права состоят в смешении различных видов социальных норм (и регуляторов), в игнори­ровании специфики права, в теологизации и этизации учения о праве и государстве, в подмене права религиозными или этиче­скими феноменами, в предъявлении действующему праву (за­кону) и государству неадекватных (неправовых) требований и т. д.

Особо широко распространенными продолжают оставаться ошибочные представления о том, будто право должно быть мо­ральным, нравственным (в подобных этических требованиях к праву мораль и нравственность, как правило, отождествляют­ся). Но подобное требование, если оно выходит за рамки рас­смотренного нами правового способа удовлетворения правомерных правопритязаний морали (религии, нравственности и др.), означает по сути дела, что право должно быть не пра­вом, а моралью, нравственностью, религией и проч., что харак­тер и содержание закона (позитивного права) должны опреде­ляться не принципом права и требованиями правовой (государ­ственно-правовой) регуляции, а принципами и потребностями морали, нравственности, религии и т. д.

Такое моральное (нравственное, религиозное и др.) правопонимание неизбежно деформирует существо не только права, но и морали (нравственности, религии и проч.), поскольку морали­зация (этизация и т. д.) права неизбежно сопровождается юридизацией морали (нравственности, религии). И в том и в другом случае праву и морали приписывается произвольное содержа­ние и значение.

В разного рода моральных (нравственных, религиозных и др.) учениях о праве и государстве различение права и закона (позитивного права) подменяется различением морали и зако­на. И моральный (этический и т. д.) подход к праву, игнорируя специфику права, в лучшем случае ведет через его моральную трактовку и оценку к моральному (нравственному и проч.) обоснованию и оправданию морально (нравственно или рели­гиозно и т. д.) «хорошего», «правильного» закона и государства.

С точки зрения правового закона подобные концепции мо­ральности (нравственности, религиозности и т. д.) закона и го­сударства являются ошибочными, поскольку в них игнорирует­ся специфика права и государства, а их роль, значение, функ­ции ставятся в подчиненное положение и в зависимость от особых потребностей, принципов и требований морали, нрав­ственности или религии.

Такое возвышение морали, нравственности, религии и т. п. над правом и государством с неизбежным подчинением послед­них неправовым началам и требованиям в теории означает под­мену юридического учения о праве и государстве моральным, нравственным или религиозным учением о праве и государстве (с соответствующим требованием так называемого морального, нравственного, религиозного государства и его законодательст­ва), а на практике ведет к произволу, к моральным, нравствен­ным, религиозным и др. привилегиям и формам господства од­ной части общества над другими.

Между тем ясно, что искомой истиной и целью теоретиче­ски развитого юридического подхода являются именно право­вой закон и правовое государство, достижение которых требует уяснения и учета как специфики права и государственной вла­сти, так и других социальных норм и иных видов социальной власти, их особого места, роли и функций в общей системе со­циальной регуляции.