3.2. Загадка происхождения сознания (2000)

Для чего человеку дано сознание? Как возникает сознание в процессе антропогенеза? Как оно возникает в онтогенезе?

Если допустить (а какие-то допущения неизбежны), что сознание предназначено для порождения смыслов в процессе познавательной деятельности и их реализации в русле человеческих форм взаимодействия с миром: поведении, общении, деятельности, то в чем заключаются условия, делающие необходимым возникновение у человека сознания? Вследствие чего рождается сознание? Обладает ли сознанием только человек или же им наделены и другие живые существа? Если на последний вопрос давать утвердительный ответ, то почему тогда человеку понятен только язык собственного сознания?

Надо признать, что по сей день, нет удовлетворительных ответов на эти вопросы. Если сознание порождает само сознание, то оно должно существовать до своего возникновения, что абсурдно. Вместе с тем, трудно представить себе, что происхождение человеческого сознания носит случайный, недетерминированный характер, что оно не имеет эволюционного оправдания, или что его функциональные цели установлены непостижимым для нас метасознанием, реализуемым на других биологических или иных носителях. Если действительно человеческое сознание производно от сознания более высокого порядка, то тогда следует признать невозможным вариант научного решения вопроса, поскольку все, что мы понимаем соразмерно нашему сознанию. Сам феномен сознания оказался бы «по ту сторону» научного познания. В любом случае, природа субстрата возможного, нечеловеческого сознания человеком не может быть понята, в противном случае, мы бы имели дело с тем же сознанием, носителями которого являемся сами.

Что же послужило доминирующей причиной возникновения сознательных форм жизни? Какие эволюционные задачи этим решаются? Подобные "проклятые" вопросы, по всей видимости, всегда будут стимулировать движение философской и научной мысли. Одно вполне ясно: продуктами сознательной деятельности могут быть образы (первичные, вторичные), переживания, мысли и т.д. А поскольку, это не только результаты работы сознания, но и частные формы последнего, можно сказать, что сознание порождает само себя, но, ... уже, будучи существующим.

Объяснения возникновения сознания на основе биологической целесообразности, понимаемой как эволюционная необходимость, которая диктуется требованиями приспособления к изменению средовых условий, вызывают известные сомнения и их едва ли можно признать удовлетворительными. Хотя, такие объяснения достаточно популярны и принимаются многими, в том числе и крупными психологами (здесь достаточно назвать имя В.Джемса , который расценивал сознание в качестве средства адаптации). Традиционно последовательную позицию при обсуждении вопроса о возникновении сознания занимает Э. Фромм : "Появление человека можно определить как возникновение той точки в процессе эволюции, где инстинктивная адаптация свелась к минимуму. Но человек появился с новыми свойствами, отличающими его от животного: осознанием себя как отдельного существа; способностью помнить прошлое, предвидеть будущее и обозначать предметы и действия символами; разумом для постижения и понимания мира и воображением, благодаря которому он выходит далеко за пределы своих ощущений." Другими словами, вместо ослабленных инстинктивных способностей к адаптации, у человека возникают механизмы сознательного отражения и регуляции своей деятельности. Но, если, не имея таких механизмов, прочеловек не может приспособиться к изменениям окружающего мира, биологически слаб перед усложнением средовых воздействий, то за счет чего возможно выживание? Ведь сознания, как аппарата адаптации еще нет, а биологические возможности приспособления уже исчерпаны. Э. Фромм , определяя человека как "самое беспомощное из всех животных", почему-то именно в этом обнаруживает основу его силы, момент открытия новых возможностей, подчеркивая, что именно "биологическая слабость ... служит первой причиной развития его специфических свойств" (2). Как биологическая слабость, сказочным образом, устанавливает причины для возникновения сознания не только непонятно, но и в высшей степени представляется фантастичным. Кроме этого, следует задаться вопросом: почему именно человек получил это приоритетное право - быть носителем сознания и почему морская свинка или дождевой червь не погибли без всякого сознания? "Животные ... прекрасно приспособлены к среде, - отмечает В.М. Аллахвердов , - они могут формировать сложные образы, выявлять закономерности и т.д. ... Мы не удивляемся, что слонов не надо обучать пить воду с помощью хобота, ласточку - строить гнезда, медведя - впадать в зимнюю спячку, ... а всех вообще живых существ - совершать дыхательные движения еще до появления на свет (например, сердце человеческого эмбриона начинает сокращаться задолго до рождения, когда еще нет крови, которую надо перекачивать)." (3) Другими словами, не имея сознания и руководствуясь наследственно заложенными программами поведения, животные не утрачивают приспособительные функции, и отсутствие сознания нисколько не мешает животным быть вполне адаптивными. Поэтому, при объяснении механизмов формирования сознания на основе биологической необходимости приспособления к средовым изменениям, апелляция к тому, что, мол, сознание позволяет выжить человеческой особи, не может быть признана логическим основанием доказательства. Здесь стоит привести мнение Ю.М. Бородая , высказанное относительно феноменологического подхода Э. Гуссерля : "...Истина в том, что общество - это не стадо, акт сознания - не рефлекс, человек - не обезьяна. Что сверх того - то от лукавого. Что можно еще к этому добавить? Только то, что происхождение сознания в ходе биологической эволюции можно поставить под вопрос.

Но человек, говорят оппоненты, не только является представителем биологического вида, он не только животное, а если и животное, то, по известному определению Аристотеля , "животное общественное". Социальный атрибут человека, вне всяких сомнений отличает его от любой твари, сколь бы разумна она ни была, однако, происхождение человеческой психики и возникновение сознания из сферы социальных отношений представляется также весьма проблематичным. Если судить о человеке далекого исторического прошлого, уже включенного в социальные отношения, то невозможно понять характер социального взаимодействия при том допущении, что люди не обладают сознанием. Хотя, надо отметить, это обстоятельство, по крайней мере, в отечественной психологии, явно не принималось во внимание. Более того, традиционно считалось, что именно в совместной деятельности, в деятельности по своему характеру производительной, а значит трудовой, человек приобретает свои подлинно человеческие качества. А.Н. Леонтьев полагал, что это настолько очевидно, что, иначе и быть не может. Считая аксиоматичным положение Ф.Энгельса: "труд создал самого человека", Алексей Николаевич не имел ни тени сомнения в том, что и другие должны верить в очеловечивающую силу трудовой деятельности. "Как известно (кому известно? - А.А.) , причиной, которая лежит в основе очеловечивания животноподобных предков человека, является возникновение труда и образование на его основе человеческого общества... Труд создал и сознание человека". Вероятно, Леонтьев знал, каким образом возник труд как специфически человеческая деятельность, то есть деятельность мотивированная (а мотив, как известно, есть осознанная потребность). Мне это не известно. Но, главнее, что мне неизвестно, как это может стать известно . Возьму на себя смелость утверждать, что и самому А.Н.Леонтьеву это не было понятно, по крайней мере, в "Проблемах развития психики" нет даже намека на разрешение загадки происхождения сознания на основе труда, совершаемого бессознательными существами. А.Н.Леонтьев , приняв за аксиому вышеприведенное утверждение, далее с поразительной легкостью развивает свою теорию антропогенеза. Итак, человека еще нет, но уже есть труд. Человек в отличительном, уникальном качестве, то есть в качестве носителя сознания, рождается в недрах трудовой деятельности. Затем совершенствование труда влечет за собой развитие мозга и органов чувств, что, в свою очередь, оказывает обратное стимулирующее воздействие на развитие форм трудовой деятельности и языка. Хотите - верьте, хотите - нет. Вот логика, которой придерживается Леонтьев . Чтобы смягчить весьма сильное утверждение относительно первичности труда и производности сознания, Леонтьев одну из важнейших предпосылок возникновения труда и основанного на труде общества (замечу: не сознания и основанной на сознании социальности) видит в существовании "весьма развитых... форм психического отражения действительности" у высших представителей животного мира. Все аргументы Леонтьева мало убедительны, так как, все равно остается непостижимо, как люди, еще не обладающие сознанием, уже способны к труду, а значит, и к совместной коммуникации. Естественно, сам А.Н.Леонтьев свою позицию считает неоспоримой, поскольку, по его собственному признанию "психическая тайна сознания" остается закрытой для любого метода, за исключением метода, открытого Марксом ." А.Н.Леонтьев хорошо усвоил уроки своих учителей, которые обладали эзотерическим знанием о том, как труд превращает обезьяну в человека. Вот лишь несколько показательных тезисов, в истинность которых, по всей видимости, необходимо безоговорочно верить с тем, чтобы открылась "психическая тайна сознания". "Сначала труд, а затем и вместе с ним (так затем , или вместе ? - А.А.) членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг..." (4) "Сознание... уже с самого начала есть общественный продукт, и остается им, пока вообще существуют люди". И, наконец, каноническое: "Не сознание людей определяет их бытие, а наоборот, их общественное бытие определяет их сознание".

Цели трудовой деятельности, социальные паттерны отношений могут быть поняты человеком только в случае, если он уже обладает сознанием. Никакая собственно человеческая, трудовая (что, по сути, является тавтологией, ибо невозможно представить даже самых умных антропоидов в процессе трудовой деятельности, которая мотивирована, регулируется посредством воли, предполагает ожидаемые цели, имеет свою стратегию и тактику, которая необходимым образом вписана в более широкий жизненный контекст особи) деятельность не может быть организована вне пространства социальной коммуникации. Только сформированное индивидуальное сознание способно отражать требования других людей. Именно благодаря сознанию человек понимает свои социальные функции и раскрывает свои роли в системе социальной коммуникации. Традиции, моральные императивы, общественные интересы, социальные нормы, образцы приемлемого поведения и общения усваиваются только в силу того, что человек является носителем сознания, субъектом познания и осмысленной деятельности. Социальное не причина, а эффект существования сознания. Само социальное предполагает в качестве своего условия опыт сознания, сознания с его когнитивными механизмами, позволяющими отражать социальные процессы и самоопределяться в социальном пространстве. Сознательная деятельность - деятельность, по определению, осмысленная (что не всегда означает, что она разумная), поэтому осмысленность социальным образованиям могут придать только люди с достаточно развитым сознанием. В уже упомянутой работе указывается, что если "в самом начале истории человечества еще не имеющие сознания люди уже умудрялись каким-то образом вступать в социальные отношения, беседовать между собой и т. п. ..., все равно остается загадочным, зачем этим, и так уже общающимся между собой людям, потребовалась способность нечто осознавать." (5) На самом деле, зачем?

Согласно еще одной точки зрения на проблему происхождения сознания, сознание (душа, дух) является венцом божественного творения, эманацией Божественной души в мир. Бог (Абсолют, Логос, Мировая Душа) - есть источник разумности человека, демиург его внутреннего мира. Понятно, что такой взгляд на природу возникновения сознания не требует логического обоснования, так как является принципиально неверифицируемым. Правда, это не означает, что подобные мнения не имеют какой-либо ценности (этической, эстетической или, например, для кого-то эвристической), но доказать или опровергнуть справедливость утверждений, опирающихся на религиозные или теологические основания, средствами логики невозможно. Поэтому не стоит искать черную кошку в темной комнате, тем более, когда не имеешь рациональных оснований допускать, что она там есть. По моему мнению, отношения человека с Богом (что, собственно, и составляет сущность религии), не могут являться предметом позитивного знания. В силу этого, возможны разного рода допущения, которые в той или иной степени несут в себе иррациональное начало. Одно такое допущение является общеизвестным и в рамках христианской традиции принято в качестве одного из важнейших догматов. Речь идет о сотворении мира и о сотворении человека Богом. Бессмысленно обсуждать, как было на самом деле. Это нельзя знать, в это можно только верить. Но если возможно верить в канонические истории церкви, то, возможно верить и в то, что не согласуется с учением церкви, так как возможность веры не определяет предмет веры, иначе бы абсолютно все верили в одно и то же. На самом деле мы наблюдаем обратную картину: кто-то верит в Бога, кто-то верит в себя, а кто-то верит, что не верит ни во что.

Будучи свободным, каждый человек волен выбирать (хотя, могут быть разные основания этого выбора, разный жизненный путь, ведущий к этому выбору, различные условия выбора) жить ему в мире с Богом или без. Не имеет значения, какая философская доктрина повесила бы свою этикетку на высказанное мнение, с позиции психологии важно одно: как чувствует, представляет, мыслит человек в своем собственном мире, мире, в котором Бог может рождаться только силой веры самого человека. Каждый человек, возводя здание своего мира, находится в процессе непрекращающегося становления. То, что сегодня невозможно, может быть исполнено завтра. Поэтому событие рождения Бога может случиться в жизни каждого. И по этой же причине легко потерять Бога в себе, так как его существование держится на духовном усилии человека. В течение жизни отмирают чувства, мысли, надежды, обиды… Может умереть и Бог.

При обсуждении проблемы возникновения сознания в антропогенезе, безусловно, мы сталкиваемся с исключительно серьезной эпистемологической проблемой. В настоящее время является вполне признанным, что человеческая история, то есть, история развития не просто чисто биологического вида, а, как указывает Б.Ф. Поршнев , "специфическая история" восхождения человечества началась 1,5 – 2 миллиона лет назад. Люди со всей полнотой человеческой специфики появились 40 – 35 тысяч лет тому назад, а окончательное оформление вида Homo Sapiens произошло 25 – 20 тысяч лет тому назад (6). Тем самым, фактически не менее 1,5 миллионов лет, по мнению палеонтологов, длился подготовительный период, во время которого формировались предпосылки возникновения сознания. Надо снова отметить, что сознание, происхождение которого объясняется на основе биологических факторов, есть не что иное, как функция мозга. Почему и как возникло сознание? Для чего это стало необходимым (ведь все, что обнаруживает себя в потоке жизни, является необходимым)? Это такие вопросы, которые пытается решить само сознание. Здесь сознание вопрошающего человека пытается найти источник себя, или, иначе, пытается понять себя в отношении причины себя, то есть, вскрыть самопричину. При этом, возможность такого поиска, существуя в каждый момент сознательной жизни, есть, вместе с тем, возможность самого сознания. Вот в чем, на мой взгляд, состоит принципиальная сложность выявления умопостигаемых причин рождения сознания. Сознание возможно в возможности сознания, и в актуальном состоянии сознания смысловое содержание сознания нерасторжимо связано с возможностью своего присутствия. Стремление понять происхождение сознания - есть ни что иное, как стремление определить возможность возможного сознания, ведь возможность должна быть возможной или невозможной. А если она возможна, а она, безусловно, возможна, так как факт присутствия сознания в эго - центрической системе неопровержим, тогда любые интенции понимания возможности возможности ориентируют на поиск первичных, предельно исходных причин происхождения. Но, как уже было сказано, эти первичные причины заложены в качестве возможности сознания в каждый момент сознательного психического настоящего. Таким образом, оказывается, что сознание в вопросе о возможности своей возможности возвращается к самому себе и тогда вопрос о происхождении сознания трансформируется в вопрос о самом сознании, о том, как оно устроено и каким образом оно есть то, что оно есть. Похожие идеи высказывал А.М. Пятигорский , отмечая, что мы не знаем, что такое сознание как таковое, и исходим из того, "что ничего, подобного сознанию, нет". И в этом смысле, указывает Пятигорский , сознание – не единственный феномен, который не может быть "объектом непосредственного знания". "Смерть, по-видимому, не может быть описана. Она не может быть описана, в силу того тривиального обстоятельства, что для ее описания надо быть живым, а, будучи живым, описать свою смерть невозможно." Аналогичное явление Пятигорский усматривает в онтогенезе языка, считая, что практически невозможно осознать, как человек за первые 3 – 4 года осваивает языковую стихию: "… практически получается так, что наступает время, когда он уже овладел элементами языка, и все попытки детерминировать "ситуацию овладения языком" какой-то начальной, исходной ситуацией, кажутся… абсолютно неплодотворными" (7). Иначе говоря, когда язык есть, он уже есть, когда смерть наступила, она уже наступила; до этого момента говорить о явлении в терминах вероятного существования или, как я уже выше упоминал, в терминах возможности возможности, едва ли окажется рациональным. Когда сознание есть, оно есть как возможность себя; возможность этой возможности должна существовать во временном отношении раньше, а, следовательно, a priori сознательному опыту. Однако, сознание не способно осознать то, что предшествует опыту сознания, то, что не являлось содержанием сознания. Другими словами, не "я мыслю, следовательно, существую" ("я осознаю, следовательно, существую"), а в силу чего "я мыслю, следовательно, существую" (в силу чего "я осознаю, следовательно, существую"), послужило бы исходным базовым постулатом эпистемологии. Однако, это было бы нелепо, так как в основаниях может быть заложено только нечто несомненное, обладающее достоверностью (замечу: не конвенциональностью, а достоверностью). На мой взгляд, все теории сознания, какого бы толка они ни были, должны начинаться с признания того факта, что сознание – есть уже нечто существующее, не пытаясь искать генетические корни сознания за пределами сознания. Надо принять сознание за наличествующее актуально знание о самом себе. И в пространстве этого знания нет смыслового содержания, относящегося к знанию о том, каковы причины самих знаний. Эти знания находятся по ту сторону сознания. Дано ли нам выйти за предустановленные границы? Возможно ли это? И если "да", то к чему это приведет? Если сознание способно, оставаясь сверхзагадочным феноменом, формулировать сложнейшие проблемы, в том числе и фундаментальную проблему собственного происхождения, может быть, когда-то будут найдены соответствующие масштабу поставленных проблем, столь же сложнейшие (а, возможно, наоборот, исключительно простые), решения. Однако не стоит особенно обольщаться: такие решения, которые, например, позволили бы разгадать тайну возникновения сознания, не могут быть выработаны коллективно, а единственно благодаря личным усилиям отдельных носителей сознания. Станет ли такое знание понятным социальному сообществу, в частности, научному, предугадать невозможно. Так или иначе, у явления должна быть причина. Это настолько же очевидно, как и то, что в настоящее время причины происхождения сознания нам не дано знать. Вместе с тем, сознание живет пониманием, и если нечто осознанно в качестве необходимости понимания, это не может не направлять ход сознательной жизни. Есть ли надежда поймать неуловимое – рожденное на заре человечества сознание? Загадка…

Цит. по: Розин В.М. Психология и культурное развитие человека. М., 1994. С. 50.

Фромм Э. Указанное сочинение. С. 417.

Психология. Под ред. А.А. Крылова. М., 1998. С. 98.

Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека. / Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х томах. Т. 3. М., 1985. С. 73.

Психология. Под ред. А.А. Крылова. М., 1998. С. 98

Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1974.

Пятигорский А.М. Указанное сочинение. С. 67.

Назад | Содержание | Вперед

. . .

. . .