Аристотель о душе и познании

Печатается по: Аристотель. Сочинения. В 4 т.

Т. 1. – М. : Мысль, 1976.

Итак, под сущностью мы разумеем один из родов сущего; к сущности относится, во-первых, материя, которая сама по себе не есть определенное нечто; во-вторых, форма или образ, благо­даря которым она уже называется определенным нечто, и, в-тре­тьих, то, что состоит из материи и формы. Материя есть воз­можность, форма же – энтелехия... [с. 394].

...Душа есть первая энтелехия естественного тела, обладаю­щего в возможности жизнью [с. 395].

Так вот, то, благодаря чему мы прежде всего живем, ощуща­ем и размышляем, – это душа, так что она есть некий смысл и форма, а не материя или субстрат. Как уже было сказано, о сущ­ности мы говорим в трех значениях: во-первых, она форма, во-вторых, – материя, в-третьих, – то, что состоит из того и дру­гого; из них материя есть возможность, форма – энтелехия. Так как одушевленное существо состоит из материи и формы, то не тело есть энтелехия души, а душа есть энтелехия некоторого тела. Поэтому правы те, кто полагает, что душа не может существо­вать без тела и не есть какое-либо тело. Ведь душа есть не тело, а нечто принадлежащее телу, а поэтому она и пребывает в теле, а именно в определенного рода теле... [с. 398–402].

Что касается упомянутых способностей души, то, как мы уже сказали, одним существам они присущи все, другим – некото­рые из них, иным – только одна. Мы назвали растительную спо­собность, способности стремления, ощущения, пространственного движения, размышления. Растениям присуща только раститель­ная способность, другим существам – и эта способность, и спо­собность ощущения... животным, обладающим чувством осязания, присуще так­же стремление. Кроме того, некоторым живым существам присуща способность к движению в пространстве, иным – также способность размышления, т. е. ум, например людям и другим существам такого же рода или более совершенным, если они су­ществуют.

Поэтому надлежит относительно каждого существа исследо­вать, какая у него душа, например: какова душа у растения, че­ловека, животного. Далее нужно рассмотреть, почему имеется такая последовательность. В самом деле, без растительной спо­собности не может быть способности ощущения. Между тем у растений растительная способность существует отдельно от спо­собности ощущения.

А из наделенных ощущениями существ одни обладают спо­собностью перемещения, другие нет. Наконец, совсем немного существ обладают способностью рассуждения и размышления. А именно: тем смертным существам, которым присуща способ­ность рассуждения, присущи также и все остальные способнос­ти, а из тех, кому присуща каждая из этих способностей, не вся­кому присуща способность рассуждения, а у некоторых нет даже воображения, другие же живут, наделенные только им одним. Что касается созерцательного ума (noys theoretikos), то речь о нем особая... [с. 404].

Итак, душа есть причина и начало живого тела. О причине говорится в различных значениях. Подобным же образом душа есть причина в трех смыслах, которые мы разобрали. А именно: душа есть причина как то, откуда движение, как цель и как сущ­ность одушевленных тел.

Таким образом, это растительное начало души есть способ­ность, которая сохраняет существо, обладающее ею, таким, ка­ково оно есть, а пища обеспечивает его деятельность; поэтому существо, лишенное пищи, не может существовать... нет разумного основания считать, что ум соединен с те­лом. Ведь иначе он оказался бы обладающим каким-нибудь опре­деленным качеством, он был бы холодным или теплым или имел бы какой-то орган, как имеет его способность ощущения; но ни­чего такого нет. (Поэтому правы те, кто говорит, что душа есть местонахождение форм, с той оговоркой, что не вся душа, а мыс­лящая часть, и имеет формы не в действительности, а в возмож­ности.) [с. 433–434].

Итак, всему, что живет и обладает душой, необходимо иметь растительную душу от рождения до смерти: ведь необходимо, чтобы родивше-еся росло, достигало зрелости и приходило в упадок, а это невозможно без пищи; таким образом, необходимо, чтобы растительная способность была у всего того, что растет и приходит в упадок [с. 445].