19. Бегство Иакова в Месопотамию и видение таинственной лестницы (Быт. 27:41-46 и 28)

Потеряв право первородства, Исав возненавидел своего брата Иакова и расположился даже убить его, как только умрет отец. Ревекка узнала об этой опасности и, зная буйный и неукротимый нрав Исава, решила отправить Иакова на некоторое время в Месопотамию к своему родному брату Лавану. Чтобы не тревожить своего престарелого мужа, она не сказала ему о кровожадном намерении Исава, а выставила перед ним другую причину ухода Иакова из дома: женитьба на ком-нибудь из ее родства. «Я жизни не рада от дочерей хеттейских (жен Исава), сказала она; если; Иаков возьмет жену из дочерей этой земли: то к чему мне и жить?» Исаак внял ее жалобе и отпустил Иакова к Лавану на поиски жены. Вместе с тем, Исаак уже сознательно повторил благословение Иакова, которое раньше дал по неведению, и притом усугубил его всей полнотой данных Аврааму обетований. «Бог всемогущий, - сказал он, - да благословит тебя, да расплодит тебя, и да размножит тебя, и да будет от тебя множество народов; и да даст тебе благословение Авраама (отца моего), тебе и потомству твоему с тобой, чтобы тебе наследовать землю странствования твоего, которую Бог дал Аврааму!» Таким образом, Исаак прозрел от духовной слепоты и дал свое благословение достойнейшему, а Исав все более и более предавался чувственности и взял себе третью жену Махалафу, дочь Измаила. Так духовная неспособность Исава к первородству обнаружилась во всей своей полноте.

После этого Исаак прожил еще сорок три года, но он уже ничем не заявлял о себе в истории. Да и вообще это был один из тех редких людей, вся жизнь которых есть безграничная кротость, воплощенное смирение и безмятежное довольство. Будучи патриархом немалочисленного рода, он, однако, избегал всего, что могло сделать его положение особенно видным, и тем доказал, что смирением и кротостью можно так же угодить Богу, как и великими подвигами и тяжелыми испытаниями. Беспрекословное повиновение отцу, даже до заклания самой жизни, нежная привязанность к матери, в потере которой он утешился лишь женитьбой на Ревекке; безусловная преданность и верность своей жене в тот век, когда обычным было многоженство; терпеливое перенесение домашних испытаний со стороны жены и сыновей; малоподвижность самой жизни, в течение которой он никогда не удалялся далеко от места своей родины (Вирсавии) — все это вместе рисует перед нами образ патриарха, который велик был не внешними громкими подвигами, а тем внутренним духовным миром, который невидим для людей, но который тем ярче сияет пред Отцом Небесным, той непреоборимой верой в Промысл Божий, которая всю жизнь его делала воплощением смирения, надежды и любви.

После описанных событий судьба дальнейшей истории патриархальной эпохи сосредотачивается в руках Иакова, к которому перешло все наследственное благословение и обетование рода Авраамова.

Отправившись в далекий путь, Иаков в первый день дошел до местечка Луз, остановился там переночевать, так как солнце уже зашло и наступила ночь. Это было то самое место, где когда-то Авраам воздвигал жертвенник Богу. Увидев несколько камней, может быть, остаток этого именно жертвенника, Иаков положил один из них себе под голову вместо подушки и от утомления заснул глубоким сном.

Он видит чудесный сон: лестницу, которая стоит на земле, а верх ее касается неба, и ангелы Божии восходят и нисходят по ней. Этот чудесный символ божественного промышления о земле заключился явлением ему Господа, который повторил ему обетование Авраамово: «Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака; (не бойся). Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему. И будет потомство твое как песок земной и распространится к морю, и к востоку, и к северу, и к полудню, и благословятся в тебе и в семени твоем все племена земные. И вот Я с тобою; и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя в сию землю; ибо Я не оставлю тебя, доколе не исполню того, что Я сказал тебе». Столь дивное видение пробудило Иакова, и он устрашился присутствия Божества на этом святом месте, поставил здесь памятник из камня, на котором спал, сделал на нем возлияние елея и назвал это место Вефилем, т.е. «Домом Божиим», каковым названием и заменилось навсегда прежнее название Луз.