Глухонемые, рассматриваемые в отношении к их состоянию и к способам образования, самым свойственным их природе. В. Флери о влиянии глухонемоты на развитие ума

Перенесемся к колыбели глухонемого от рождения, подле которой стоит и колыбель одних с ним лет дитяти, едва слышащего, едва лепечущего. Первоначальный наставник у них один и тот же: это нужда, это побуждение боли или удовольствия. Одни слезы, одни крики, одни восхищения.

Последовательно с невольным испытанием ощущений, они имеют оба одинаковый язык.

Горло у них сохнет от жажды, и они умоляют подать прохладительное питье одним и тем же языком, они указывают на него пальцем, призывают устами.

С одинаковыми чувствами они должны и язык иметь сходный. Дитя, которое слышит, будучи еще не в состоянии повторить условные слова наших языков, употребляет по инстинкту, согласно с молодым своим соперником, знаки самою природою ему внушаемые, и оба одинаково испытуют колеблющиеся шаги свои, когда не заметно еще большой разницы в успехах их разума.

Однако взгляните на эту мать, наклонившуюся над колыбелью своего ребенка; она, кажется, хочет излить душу свою в душу младенца; тысячу раз звучат в его нежном сердце сладкие ее речи, кои материнский голос делает столь удобопонятными, столь мудро-красноречивыми; наконец, тщательно называет она своему дитяти непосредственные предметы возникающих его желаний, представляя их его зрению и указывая своею рукою.

Сии первые уроки для него бесполезны. Ни одно из этих столь нежно убедительных слов не достигает души его. Он будет жаловаться, и восклицание его бедствия умрет, не встречая отголоска.

О, если б по крайней мере хотя осужденный безмолвно предаваться скорби своей и не вкушать слабости утешения, кроме как в улыбке матери или в сожалении ее взора, сей несчастный имел чем расторгнуть оболочку своего ума; если б его разум не долженствовал, подобно сердцу, увянуть в самом семени и поблекнуть по недостатку одного чувства! Нет ни малейшего сомнения, что глухонемой ребенок лишен необъятного способа образования; однако ж не все пути к просвещению ему пресечены.

Он не имеет другого побуждения, кроме необходимости, и крик или его указательный палец служат ему первым языком; он с самого начала с удовольствием видит, что всякий его понимает; но если требуемый желанием его предмет в отсутствии, он, не запинаясь, скажет истинное его название, и если хоть немного вы ему окажете послушное и снисходительное внимание, будьте уверены, что станете понимать его без затруднения.

Сверх того, поелику он сам будет определителем каждой им приобретаемой мысли, то, может быть, в тесной своей сфере будет иметь преимущество над дитятей, которое часто только повторяет звуки, не присоединяя к ним никакой идеи.

Таким образом, разум молодого немого будет способен к постепенному развитию, по мере внимания и благосклонности, которыми будет окружен; ибо если не поступят с ним преступным образом, как с существом отверженным, а, напротив того, образованные и любящие родители стараться будут употреблять его язык со всевозможною для нею выгодою, то он легко соберет запас простых мыслей, весьма достаточных для его сношений. И так глухонемому несравненно нужнее, нежели иному кому-либо, благоприятное стечение обстоятельств; а как члены его семейства обыкновенно не имеют ни времени, ни необходимых познаний для занятия с ним, то он коснеет в своем одиночестве и наконец совершенно притупляется.

Мы далее будем иметь случай сказать свое мнение о возможности распространить, без пособия слова, начала образования, которые представляет природная мимика; не опасаясь, чтобы кому либо при первом взгляде не показалось всякое о таком предмете мнение чисто предположительным, спешим подкрепить оное вещественными доказательствами.

Дети глухонемые от рождения представлены были нам, когда едва достигли возраста умственного развития; мы с ними тотчас входили в разговор, расспрашивали их, и доводили до того, что они передавали нам свои суждения. Они с полным успехом преодолевали первые испытания, вовсе не хуже, чем говорящие; некоторые из сих самых детей, не быв в состоянии выучиться какому-либо письменному языку, успели без всякого другого пособия, одними знаками телодвижения познать свои обязанности. Они шествовали по пути человека и с убедительным сознанием своего долга. Это от того, что, владея тою же долею понятливости, какою небо одаряет людей вообще, они нашли чем оплодотворить ее в сожительстве своем с подобными себе. Это последнее, весьма значительное условие, может быть заменяемо семейными сношениями и обыкновенным обращением в обществе.

Глухонемой может достигнуть до известной степени образования без помощи наставника, через одно только обращение с себе подобными или чрез мудрую попечительность своих родителей, кои посредством часто повторяемых указаний и выразительного содействия составляли бы с самой его колыбели связь постоянного сообщения между глухонемым дитятей и членами его семейства, с одинаковою ревностью готовыми помогать ему.

(В.Флери. Глухонемые, рассматриваемые в отношении к их состоянию и к способам образования, самым свойственным их природе. СПБ, 1835, стр. 17—25).