3.2. Кто инициирует постконфликтное партнерство?

Для проверки каких-либо различий в существующих моделях примирения для агрессоров и жертв мы проанализировали частоту первых партнерских контактов в РС и МС отдельно для жертв и агрессоров (таблица №2). Примирение было продемонстрировано при использовании искусственно организующего пары метода для обоих – агрессора и жертвы. Жертвы были склонны инициировать примирение в течение короткого интервала времени (от 5 до 30 секунд после конфликта), по сравнению с агрессорами, которые делали это в течении вдвое большего времени (от 5 до 60 секунд). Однако, агрессоры продолжали активно инициировать постконфликтные отношения и после того как у жертв снижалась тенденция к партнерским отношениям. Первый сотруднический контакт был намного вероятнее инициирован агрессорами. В Калмыкии в промежуток времени от 5 секунд до 1ой минуты дети-агрессоры инициировали сотрудничающее взаимодействие в РС в два раза чаще, чем это делали жертвы (73 против 34, ² = 13.50, d.f. = 1, р<0.001) (таблица №2). Вторая гипотеза была подтверждена этим исследованием также: было обнаружено, что агрессоры, по сравнению с жертвами, показывают свободную тенденцию к инициации сотрудничающих контактов в РС раньше, агрессоры так же продолжали инициировать примирение после того как тенденция к сотрудничеств у жертв в постконфликтной ситуации снижалась.

 

3.3 Примирение и предшествовавшие дружеские контакты.

Мы исследовали влияние дружеских взаимодействий на тенденцию к примирению у калмыцких детей (таблица №1), с помощью подразделения данных на три категории соответствующих уровню дружеских взаимодействий в диадах. Диады, где было не более одного дружеского взаимодействия были предварительно обозначены как не-дружеские, там, где было 2-3 дружеских контакта – «знакомство» и диады, где было 4 и более дружеских контакта – как дружеские. Во всех трех категориях диад притягательные пары были более многочисленны, чем разрозненные (таблица №1). Точно также было во всех категориях диад (не-дружеские: р<0.01; «знакомство» р<0.01; и дружеские: ² = 47.04, d.f. = 1, р<0.001). В калмыцкой группе распределение привлекательности, разрозненности и нейтральности пар значительно различалось у не-друзей и друзей (² = 8.68, d.f. = 2, р<0.02), и для друзей и знакомых (² = 8.56, d.f. = 2, р<0.02). Однако, не было различий в распределении привлекательных, разрозненных и нейтральных пар между знакомством и дружбой (² = 1.22, d.f. = 2, подробности отсутствуют). Третья гипотеза не была подтверждена этим исследованием, потому что R было максимальным для не друзей, а V – минимальным для знакомых и друзей.

Влияние гендерного состава диад на примирение без относительно к числу предшествовавших дружеских взаимодействий было проанализировано в Калмыкии. Для пары мальчик-мальчик примирение было частым лишь в том случае, если партнеры имели множество дружеских взаимодействий, чем, если число этих взаимодействий было мало (² = 36.6, d.f. = 1, р<0.001). В противоположность этому в смешанных диадах примирение было чаще между не друзьями (р<0.01) и между знакомыми (р<0.01), нежели между друзьями. Однако, в смешанных парах наблюдался высокое процентное отношение нейтральных пар). Четвертая гипотеза была подтверждена теми находками, показавшими, что природа предшествующих взаимодействий (качество отношений) может иметь различные последствия для постконфликтного поведения у мальчиков и девочек одного этого возраста.