ЕЛЕНА ПОГОСЯН

ВОСТОРГ РУССКОЙ ОДЫ И РЕШЕНИЕ ТЕМЫ ПОЭТА В РУССКОМ ПАНЕГИРИКЕ 1730–1762 гг.

Тарту, 1997.

Введение 7

╖ 1. Система классицизма и проблемы литературной эволюции в русской культуре XVIII века 8

╖ 2. Изучение топики и проблема формульного характера русской оды XVIII века 11

╖ 3. Ода в контексте официальной придворной культуры в России XVIII века 15

╖ 4. Одический восторг и проблема субъектной культуры оды 18

╖ 5. Русская ода 1730–1762 годов: основные факторы эволюции топики и идеологии 19

╖ 6. Политическая эмоция как специфическая проблема русской оды и ее особенности 21

Глава I. «Человек частный» и «человек корпоративный» в русском панегирике эпохи Анны Иоанновны 23

╖ 1. Искренность гражданского чувства как тема панегирической культуры петровской эпохи 23

╖ 2. Василий Тредиаковский — певец Анны Иоанновны. 1730–1733 гг. 34

╖ 3. «Ода торжественная о сдаче города Гданска»: Тредиаковский в 1734 году 46

╖ 4. Печатный панегирик при дворе Анны Иоанновны: 1735–1740 гг. 55

╖ 5. «Отказ от восторга» в панегирических стихах, обращенных к Анне Иоанновне 60

╖ 6. Ода второй половины 1730-х годов как «академический» жанр 70

╖ 7. Идея корпорации 76

╖ 8. Ода Ломоносова на взятие Хотина 1739 года в контексте официальной культуры эпохи 83

Глава II. Панегирическая поэзия Ломоносова: поэт и монарх 85

╖ 1. «Начало царствования» как фактор формирования панегирической топики 85

╖ 2. «Восторг» ломоносовской оды 92

╖ 3. Политическая концепция оды Ломоносова 101

╖ 4. Ломоносов — певец Екатерины 107

Заключение 124

Список учтенных панегириков (1730–1762 гг.) 129

Приложение 141

Источники 144

Список цитируемой литературы 146

ВВЕДЕНИЕ^*

В 1862 г. большой знаток русской литературы первой половины XVIII в. академик П. Пекарский писал: «Едва ли панегирики и оды могут принадлежать рассмотрению серьезной литературы и скорее служат материалом для объяснения нравственной стороны известной эпохи. <…> Едва ли найдется такой исследователь, у которого бы достало сил на печальный труд писать историю нравственного унижения человеческого достоинства в людях» [Пекарский 1862, I, 362–363]¹. Однако уже в 1923 г. Л. В. Пумпянский, например, оценивал этот род литературы совсем иначе: «Чтобы понять происхождение гениального дела 1739 г., надо вообразить ту первую минуту, когда восторг перед Западом вдруг (взрыв) перешел в восторг перед собой, как западной страной. <…> Следовательно одним восторгом можно исповедать и Европу и Россию! Это назовем «послепетровским» откровением («вторым» откровением) русского народа. Именно с ним, т. е. с восторженным исповеданием себя, связано пробуждение ритма в языковом сознании. Более могущественного открытия никогда не переживал русский народ» [Пумпянский 1983а, 310]. Пумпянский не был одинок в своем отношении к панегирической традиции как одному из основных истоков русской литературы XIX в. Именно в 1920-е и 1930-е гг. были написаны классические исследования Г. А. Гуковского и Ю. Н. Тынянова.

К настоящему времени в изучении панегирической литературы сделано очень много: вышел целый ряд изданий, отдельных публикаций и обзоров, сделавший возможным изучение этих, как правило, труднодоступных текстов [Литературные панегирики; Панегирическая литература; Поэты XVIII века, I–II; Пьесы школьных театров; Русская силлабическая поэзия; Николаев, Николаев 1985; Позднеев и др.]. До недавнего времени еще казалось, что работы Г. А. Гуковского, Ю. Н. Тынянова, Л. В. Пумпянского и П. Н. Беркова наметили все основные направления в изучении панегирической литературы, очертили круг основных проблем и во многих случаях предложили если не окончательные, то чрезвычайно убедительные решения. Новые книги А. С. Елеонской «Русская ораторская проза в литературном процессе XVII века», В. М. Живова «Язык и культура в России XVIII века», А. М. Панченко «Русская стихотворная культура XVII века», Л. И. Сазоновой «Поэзия русского барокко» и ряд других существенно расширили наше представление о хронологических рамках существования панегирика, жанровом многообразии этого рода литературы и о том идеологическом контексте, в котором она существовала.

Такая, в целом плодотворная, ситуация вновь поставила современного исследователя перед необходимостью разрабатывать частные вопросы в поисках решения проблем развития русской культуры XVIII в. во всем ее разнообразии и сложности.