9.1. Психологическая и экономическая антропология и их субъекты

Этническая психология в своей связи с социальной имеет достаточно сложную структуру и тематику. С учетом будущего развития этнопсихологии Т.Г.Стефаненко пишет, что «ее специфику можно обозначить как изучение систематических связей между психологическими и культурными переменными при сравнении этнических общностей» (194, с.40). В свою очередь она отмечает как минимум три ветви этнопсихологии: «психологическая антропология», сравнительно-культурная (или кросс-культурная) психология и психология межэтнических отношений. Каждая из дисциплин по-своему связана с психологическими отраслями.

Психологическая антропология только использует психологические понятия и методы, следовательно, связана с ней косвенно. Сравнительно-культурные исследования проводятся в рамках разных отраслей психологии: общая психология, индустриальная психология, возрастная психология. Особое место занимает социальная психология, так как сравнению подвергаются не только закономерности поведения индивидов, малых групп и организаций, обусловленные их включенностью в этнические общности, но и психологические характеристики этих общностей. Психология межэтнических отношений является составной частью социальной психологии и лишь косвенно связана с культурантропологией. Но, кроме психологии, у нее есть еще одна «родительская» дисциплина – социология (там же, с.41).

Авторы американской психологической энциклопедии приводят понятие «интернациональная психология» и пишут, что в его интерпретации «большинство психологов обозначают различные организационные формы психологической науки, существующие на международном уровне. Нередко этим термином называется раздел социальной психологии, изучающей международные отношения, или сравнительные исследования различных психологических процессов, проводимые в разных странах и разных культурных средах, аналогичные тем исследованиям, которыми занимается кросс-культурная психология» (158, с.259).

Упомянутая ветвь «психологической антропологии» может быть соотнесена с некоторыми исследованиями в экономике, поскольку в последней имеется область знания «экономическая антропология». Это понятие в зарубежных социологических, философских и этнографических работах с начала XX века отражало направление научных исследований, ориентированных первоначально на изучение технологии и организации труда, экономических отношений «примитивных» обществ. Термин «примитивное общество» обозначал социумы, в которых еще не наблюдалось заметного социального расслоения на «богатых» и «бедных», на «высокостатусных» и «низкостатусных».

В дальнейшем экономическая антропология в дополнение к «примитивным» начала изучать сообщества, в которых аграрный сектор был превалирующим и даже довлеющим (так называемая архаичная экономика). Предметом исследования были также особенности адаптации двух названных сообществ в мировой рыночной экономике, изменения, происходящие в них в результате этого процесса. Последние моменты были значимы в практическом плане для экономического развития стран, добившихся политической независимости в Азии, Африке и Океании. Работами по экономической антропологии за рубежом выделялись такие ученые, как Б.Малиновский, Р.Ферс, Д.Гудфеллоу, М.Херсковиц и др.

В России интерес к данной области знания был связан не только и не столько с примитивными сообществами, сколько с поиском антропологических закономерностей развития экономики. В частности, в 1999 г. в издательстве «Наука» вышел коллективный труд «Очерки экономической антропологии», свои работы данному вопросу посвящал известный экономист В.С.Автономов (см.2). В свое время в сборнике «Проблемы экономической психологии» (М.: ИП РАН, 2004) мы опубликовали совместно с Е.Л.Трофимовой статью «От экономической антропологии к экономической этнопсихологии», подчеркнув в ней взаимосвязь и преемственность между двумя областями знания.

С точки зрения экономической этнопсихологии интересен тот факт, что при типологии экономического мышления экономисты признают необходимость учёта его этнического своеобразия. Профессор Ю. Ольсевич, к примеру, выделяет четыре расширенных типа экономического мышления в соответствии с различным состоянием наций. «Экономически сильные нации с относительно слабыми общенациональными традициями базируют своё мышление на индивидуализме и чисто рыночных принципах. Внутренний рынок образует главную связующую ткань таких наций, а экономический либерализм приносит им огромную выгоду на мировом рынке. К их числу относятся США, Канада, Австралия.

Совсем иную группу экономически сильных наций составляют страны Западной Европы и Япония. Здесь глубоки общенациональные традиции и вообще национальная общность, поэтому экономическое мышление является не индивидуалистическим, и институциональным, прежде всего социальным, что наиболее отвечает национальным интересам.

Третья группа включает экономически слабые (или существенно ослабленные) нации с глубокими общенациональными связями. Для мышления этих стран было бы естественно предположить в качестве непосредственного исходного приоритета общенациональный интерес. Это и имеет место, например, в Индии, Китае.

Наконец, четвёртая группа – не сформировавшиеся нации со слабой экономикой. Здесь вообще отсутствует самостоятельное экономическое мышление, а есть лишь более или менее пёстрое ассорти зарубежных воззрений, выражающее не общенациональное, а групповые интересы» (137, с.127).

Соглашаясь с рядом положений данной статьи, написанной менее двух десятилетий назад, можно возразить сегодня против отнесения Китая к экономически слабым государствам. Ведь в 2010 году Китай обогнал все экономически сильные страны, заступив на 2-е место после США. И в этом немалая заслуга его национальной ориентации. Все вместе приведенные положения заостряют внимание на межэтническом, международном характере экономической специфики этнопсихологии, что в свете выше показанных фактов вполне резонно. Более того, вышедшая в конце 20-го века книга Р.Д.Льюиса «Деловые культуры в международном бизнесе: от столкновения к взаимопониманию» стимулировала рассмотрение взаимосвязей этнической психологии с экономической. Отметив значимость таких подходов, обратимся к некоторым сторонам истории и содержания этнопсихологии, как психологической антропологии.