3.3.2 Проблема сознания в истории философии

В истории философской мысли каждая крупная эпоха попыталась дать свой вариант ответа на вопрос о природе и сущности сознания. Часто представления о сознании одной культуры не совпадали с представлениями о нем в другое историческое время. При этом понимание сознания всегда было тесно связано с мировоззренческими установками, господствовавшими в той или иной философской традиции.

В целом в европейской философии можно выделить три основных этапа истолкования специфики сознания:

• античный космоцентризм;

• средневековый теоцентризм;

• новоевропейский антропоцентризм.

На каждом из этих этапов вырабатывалось собственное объяснение природы сознания, его происхождения и основных характеристик. В свою очередь, преобладание в обществе какого-то одного из выделенных типов мировоззрения самым тесным образом влиял на ценностные установления людей данной эпохи, на их представления о нравственности, политике, искусстве и т.п.

Античная философия с момента своего возникновения обратилась к анализу проблемы сознания. В космоцентрической мысли древних греков сознание отождествлялось с активностью познающего субъекта. Стремясь постичь окружающий мир, греческие мыслители обратили внимание на всеобщую связь, существующую между субъектом и объектом. Сознание, обладая свойствами «вещности», реально присутствует в разумной деятельности любого человека. Сознанию свойственна главная особенность — способность к целеполагающей направленности на объект. Но реализуется эта направленность как материальное свойство сознания.

Античная мысль исходила из убеждения, что разум человека и объект (мир, окружающий нас), существуют объективно и независимо друг о друга. В момент же познания объект оставляет «оттиск» в разуме. То есть объект, на который обращено сознание человека, оставляет в нем свой образ, свои контуры и очертания. Примерно также как оставляет свой оттиск на листе бумаги приложенная к ней печать.

Поэтому греческое мировосприятие всегда предметно, оно фиксирует как бы материальное воплощение сознания. Для античного грека сознание существует объективно, не зависимо от того, в какой степени задействовано оно в данный момент бытия человека.

Мироощущение античного грека, пронизанное чувством «вещности», предметности бытия, и в существовании души видело действие материальной силы. Душа самого человека не воспринималась еще как что-то личное, интимное в его бытии. Под ней обычно разумели объект познания, который позволял объяснить источник движения материальных предметов и человека в том числе.

Признавая за сознанием только его направленность на объект, античная философия не уделяла пристального внимания самому субъекту сознания, его носителю — человеку. Для типичного представителя древнегреческой культуры было характерно отрицание значимости исследования внутреннего мира личности. Он по преимуществу никогда не концентрировал своего внимания на собственном душевном состоянии и переживании своего индивидуального бытия.

Например, Платон истолковывает сознание человека в виде промежуточной ступени между миром идей и небытием вещей. В диалоге «Государство» он изобразил сознание как воспоминание души об истинном мире. Эта особая и подлинная сфера бытия противостоит существованию объекта, который есть только видимость бытия, есть только миг между возникновением и уничтожением. Правильное же понимание идеи выступает, по сути, формой существования сознания. Но такое истинное ее толкование для Платона никаким образом не связано с душой человека, его внутренним миром, с эмоционально-психологической характеристикой личности. Сознание здесь тождественно знанию человека об объекте познания, обладающем предметными свойствами.

Теоцентричная культура христианства проблему сознания воспринимает уже в другой плоскости: необходимость общения с трансцендентным началом бытия — Богом — на первый план выносит индивидуальные мистические переживания человека. Попытка найти способ выражения религиозного чувства приводит христианских мыслителей к пониманию сознания не в качестве предметного знания о мире, но, прежде всего, как знания о духовном опыте человека, о содержании внутреннего мира личности.

Имея божественно-духовную сущность (человек есть «образ и подобие Бога»), личность стремится к переживанию присутствия Бога в собственном «Я». Но для этого ей надо достигнуть высшего уровня развития своего духовного бытия, обрести опыт общения с трансцендентным. В этом смысле средневековая мысль определяет сознание как явленность духовного начала в человеке, как переживание им своих встреч с Богом. С помощью сознания человек сохраняет и обогащает духовной опыт, который он получил, прикоснувшись к Божественной мудрости. Таким образом, Человек осознает, что является не только природным существом, имеющим материальное, телесное воплощение, но и обладает иным компонентом своего индивидуального измерения — духовностью.

Еще один поворот в толковании сознания разработал крупнейший представитель христианской патристики Августин. С его точки зрения сознание есть вторичное образование в духовном опыте человека. Оно является наказанием за грех, который пралюди совершили пред Богом. После грехопадения личность, находясь в земном бытии, вынуждена непрерывно ощущать раздвоенность своего «Я». Сознание здесь понимается как способ сохранения памяти о нарушении перволюдьми заповеди своего Творца.

Говоря другими словами, сознание свидетельствует о вечном выборе, который совершается человеком: быть ему с Богом и выполнять предписанные Им заповеди или отказаться от них.

В новоевропейское время формируется иное представление о природе и сущности сознания. Начиная с Р. Декарта, сознание отождествляется со способностью человека к рефлексии и размышлению. Само существование личности неразрывно связывается с ее интеллектуальной деятельностью. Именно в мышлении Декарт видел главный отличительный признак бытия человека. Отсюда в европейской философии закрепляется популярный тезис Картензия: «Cogito ergo sum — мыслю, следовательно, существую».

Для умственных усилий индивида в объяснении мира теперь нет никаких объективных преград. Сознание объявляется способным дать ответ на все вопросы, возникающие в бытии человека, осветить любые, даже самые потаенные уголки его духовной жизни. Содержательная наполненность сознания напрямую связывается с умением мыслящего индивида рационально воспроизвести результат своей интеллектуальной работы. Поэтому сознание перестали отличать от познания.

Человек оказался в мире, где сакральные, мистические компоненты сознания оказались утерянными. На их место были воздвигнуты законы логики. Понятия и категории мышления о сущности бытия и места, занимаемого в нем человеком, заменили само бытие и человека, экзистенционально присутствующего в нем.

Неслучайно феномен науки, как мы его понимаем сейчас, возникает только в Новое время. Появление такой формы логико-теоретического мышления обусловлено теми переменами, которые произошли в толковании сознания.

Появление научного мышления свидетельствует о революционном изменении в понимании сознания, совершенном новоевропейским человеком. В это время он начал процесс эмансипации сознания от сверхчувственного, абсолютного начала бытия.

Человек откинул сакральное переживание принадлежности к двум мирам: земному и небесному. Отказ от Бога, в свою очередь, привел его к убеждению, что сознание является продуктом эволюционного развития и должно служить человеку универсальным способом приспособления природных ресурсов для собственных нужд.

Таким образом, Новоевропейская философия отождествляет сознание с интеллектуальной деятельностью человека. В ней она видит его предметно-логическое содержание, познание которого позволяет не только адекватно описать феномен сознания, воспроизвести его внутреннею логику, но и постараться «переделать», улучшить, подправить его в соответствии с правилами этой логики.

В современной философии интерес к выяснению природы сознания не потерял своей актуальности. Так немецкий философ М. Хайдеггер полагал, что сознание выражает открытость человека перед миром — «бытие-в-мире». Такое бытие не имеет ничего общего с пассивным пребыванием, но является самополаганием себя в мире. При этом человек полагает себя в мире целенаправленными действиями, он преобразует окружающую его реальность, а не просто созерцает ее.

Но, отказавшись от Бога, человек, по мнению М. Хайдеггера, центральным мотивом своего культурного бытия сделал «онтологический нигилизм», под которым мыслитель понимает отрицание трансцендентного. Этот отказ не является результатом каких-то философских спекуляций или учений отдельных мыслителей. Хайдеггер считает, что фраза Ницше: «Бог — умер» означает не выдумку философа, а является отражением реального культурного самосознания новоевропейского человека.

Этот человек, вне зависимости от своих желаний, уже существует в мире, где произошел отказ от абсолютного начала бытия, где уже нет места Богу, а нигилизм стал реальностью новой культуры. Человек же оказался один на один с «разверзнувшейся бездной бытия». Ему не на кого теперь надеяться и негде искать защиты.

Поэтому сознание новоевропейского человека пронизано страхом перед надвигающимся небытием. Спасаясь от него, он создает иллюзорный мир потребления и материального благополучия. Но трагичность подобного «одномерного человека» (по выражению другого немецкого философа ХХ века Г. Маркузе) не уберегает его от сознания собственной покинутости в обезбоженном мире.

В сознании по-прежнему совершается исконно человеческий выбор: материальность, телесность бытия личности или ее духовность, идеальность должны отражать само понятие «человек».