Договоры о дружбе и союзе России с конца XV - по начало XX вв., заключенные с иноконфессиональными государствами.

Название договора	Год подписания	Союзническое государство	Конфессиональная принадлежность
Русско-датский договор о «любви и братстве»	1493 (действовал до 1513 г.)	Дания	католицизм
Русско-английское торговое соглашение	1555	Англия	Католицизм (период католических контрреформ правления Марии Тюдор)
«Вечный мир»	1686 (ратифицирован польским сеймом в 1710 г.)	Речь Посполитая	католицизм
Нерчинский договор	1689	Китай	конфуцианство
Венский союзный договор	1697	Австрия, Венеция	католицизм
Кенигсбергский договор	1697	Бранденбург	лютеранство
Равское соглашение	1698	Речь Посполитая	католицизм
Преображенский союзный договор	1699	Саксония, Дания	лютеранство
Нарвский союзный договор	1704	Речь Посполитая	католицизм
Копенгагенский союзный договор	1709	Дания	лютеранство
Русско-прусский договор	1716	Пруссия	лютеранство
Персидский договор	1723	Иран	шиитский ислам
Стокгольмский союзный договор	1724	Швеция	лютеранство
Венский союзный договор	1726	Австрия	католицизм
Буринский договор	1727	Китай	конфуцианство
Кяхтинский договор	1727	Китай	конфуцианство
Рештский договор	1732	Иран	шиитский ислам
Петербургский союзный договор	1740	Пруссия	лютеранство
Петербургский союзный договор	1743	Пруссия	лютеранство
Петербургский союзный договор	1746 (заключен на 25 лет)	Австрия	католицизм
Петербургский союзный договор	1757	Австрия	католицизм
Петербургский союзный договор	1764 (заключался сроком на 8 лет)	Пруссия	лютеранство
Русско-австрийский союзный договор	1781 (продлен в 1789)	Австрия	католицизм
Русско-китайское соглашение	1792	Китай	конфуцианство
Петербургский союзный договор	1792	Австрия	католицизм
Петербургский союзный договор	1792	Пруссия	лютеранство
Петербургский союзный договор	1795	Англия Австрия	Англиканство католицизм
Петербургское соглашение	1798-1799	Англия	англиканство
Русско-шведский договор	1799	Швеция	лютеранство
Русско-турецкий союзный договор	1799	Турция	суннитский ислам
Парижский мирный договор	1801	Франция	католицизм
Русско-испанский договор	1801	Испания	католицизм
Петербургский союзный договор	1805	Англия	англиканство
Русско-турецкий союзный договор	1805	Турция	суннитский ислам
Потсдамская союзная конвенция	1805	Пруссия Австрия	Лютеранство католицизм
Бартенштейнская конвенция	1807	Пруссия	лютеранство
Тильзитский договор	1807	Франция	католицизм
Эрфуртская союзная конвенция	1808	Франция	католицизм
Русско-испанский договор	1812	Испания	католицизм
Эребрусский мирный договор	1812	Англия	англиканство
Калишский союзный трактат	1813	Пруссия	лютеранство
Рейхенбахская конвенция	1813	Австрия	католицизм
Теплецкие союзные договоры	1813	Пруссия Австрия	лютеранство католицизм
Шомонский трактат	1814	Англия Пруссия	англиканство лютеранство
Петербургский протокол	1826	Англия	англиканство
Лондонская конвенция	1827	Англия Франция	англиканство католицизм
Русско-американский договор	1832 (действовал до 1911)	САСШ	протестантизм
Ункяр-Искелессийский договор	1833	Турция	суннитский ислам
Лондонская конвенция	1840	Турция	суннитский ислам
Русско-американское соглашение	1854	САСШ	протестантизм
Русско-японский договор	1855	Япония	синтоизм
Айгуньский договор	1858	Китай	конфуцианство
Тянцзынский договор	1858	Китай	конфуцианство
Русско-японский договор	1858	Япония	синтоизм
Пекинский договор	1860	Китай	конфуцианство
Чугучакский договор	1864	Китай	конфуцианство
Русско-корейский договор	1884	Корея	буддизм
Русско-японский договор о торговле и мореплавании	1895	Япония	синтоизм
Русско-китайский договор о союзе и постройке ,КВЖД	1896	Китай	конфуцианство
Русско-сиамская декларация	1899	Таиланд	буддизм
Бьёркский договор	1905	Германия	лютеранство
Русско-англо-французское соглашение	1907	Англия Франция	англиканство католицизм
Соглашение в Рикониджи	1909	Италия	католицизм
Русско-японское соглашение	1910	Япония	синтоизм
Русско-монгольское соглашение	1912	Монголия	ламаизм
Лондонская декларация	1914	Англия Франция	англиканство католицизм
Русско-японский договор	1916	Япония	синтоизм

Исторические уроки Священного Союза

Особого внимания в контексте исследуемой проблематики заслуживает исторический прецедент формирования всеевропейской системы регуляции международных отношений в рамках Священного Союза наций. Его история была существенно искажена, фальсифицирована, представлена в инфернально-гротескном свете. Священный союз наций переобозначался как Священный Союз императоров. Его миссия была историографически сведена исключительно к задачам подавления революций. Причем многие из такого рода репрессивных акций были приписаны ему без всякого на то основания.

В действительности же Священный Союз наций санкционировал применение военной силы даже реже, чем это делает ныне ООН. Безусловно, установившуюся после победы над Наполеоном в Европе систему международных отношений не следует ни идеализировать, ни даже оправдывать. Но приверженность принципу исторической объективности заставляет указать на неудовлетворительное состояние разработки истории данной организации.

Между тем, особый интерес и системные связи Священного Союза наций обусловлены её российской идейной генерацией. Это был российский, по преимуществу, проект урегулирования международных отношений в масштабах континента. Лига Наций и ООН являются по-своему функциональному назначению преемниками Священного Союза. Однако в мировоззренческо-ценностном отношении они выстраивались на принципиально иных основаниях. Если здание Священного Союза закреплялось на фундаменте религиозных ценностей, то Лиги Наций и ООН – на основе секулярного миропонимания.

Религиозность Священного Союза не подразумевала религиозного унификаторства. Неслучайно его осевую конструкцию составлял политический альянс России, Австрии и Пруссии, выражавших, соответственно, триаду направлений христианского мира Европы – православия, католицизма, протестантизма. Впервые, таким образом, предпринималась попытка создания на уровне политического взаимодействия мосты межцивилизационного диалога.

Постигшая Священный Союз неудача также весьма показательна. Государственные институты не справились с возложенной на них миссией, приведя к дезавуированию самой идеи. Политически навязываемые народам ценности вызвали отторжение, лишили их прежде присущего им сакрального ореола. Диалог цивилизаций, свидетельствует опыт Священного Союза, не может быть доверен политикам.⁶³²

Цивилизационный диалог в логике анализа и синтеза:

от этнопсихологии до мессианского проекта

Осмысление феномена цивилизационного диалога и его структурная реконструкция подводит исследование к изучению механизмов этнопсихологической рефлексии. Современная этнопсихология уделяет достаточно большое внимание реконструированию на уровне мифологем этнического сознания архетипа «чужака». Классической для неё является дуальная модель «свой-чужой». В ней на ином научно-дисциплинарном материале редуцируется, по сути, модель международных отношений С. Хантингтона. Дихотомический принцип моделирования приводит к иллюстрации на этнопсихологическом материале объективной заданности природы конфликта. ⁶³³

В действительности древнейшие мифологические образы имеют в своём архетипическом основании не дуальность, а трёхмерность. Переход к ней связан с внутренней дифференциацией образных характеристик «чужака». «Чужой» деструктурируется между образами «чужой-чужой» («враг») и «чужой-свой» («друг»). Именно последний в традиционной этнопсихологии и оказался наименее идентифицирован. Конфликтному содержанию мифа было отдано предпочтение перед его диалогическим содержанием.

Логика синтезирующего рассмотрения феномена диалога цивилизаций приводит к постановке задачи о сочетании цивилизационного самоохранительства с планетарным миропониманием. Каждая цивилизация самим фактом своего существования имманентно стремится к утверждению собственных принципов бытия. Но как при наличии такого рода устремлений возможно войти в диалогическое поле?

Подход к решению данной проблемы был найден в России. Разрешение вопроса о сочетании «русскости» и «вселенскости» составило парадигму русской идеи. Ответ был найден в феномене русского мессианства. На Западе его совершенно не поняли, да и не хотели понять. Русское мессианство стало отождествляться там с русским империализмом. В действительности же мессианская идея менее всего империалистична. Империализм утверждает принцип господства и подчинения. Мессианство имеет прямо противоположный смысл. Христианский Мессия спасал мир, но не завоевывал. Он освобождал его путем самопожертвования. Именно так исторически действовала и Россия. Даже российская революция, устроенная в полуфеодальной стране, имеет скорее не собственное национальное значение (что особенно ясно после 1991 года) , а важна как катализатор мирового революционного пожара.⁶³⁴

Великий Ф.М. Достоевский в «Пушкинской речи» прекрасно выразил национально-вселенскую адресацию русской культуры. Мессианские мотивы представлены и в других цивилизационных традициях. Мессианство (спасение, в его широком онтологическом понимании) должно, таким образом, быть провозглашено в качестве высшего ценностного ориентира диалога цивилизаций.

Феномен мирового гражданского общества

как следствие диалогизации международных отношений

Мышление диалога цивилизаций оперирует не узконациональными (парадигма теории политического реализма), а планетарными параметрами. Народы в своем развитии уже давно пришли к осознанию необходимости формирования гражданских институтов, обеспечивающих устойчивость общественного функционирования и гарантирующих реализацию личностных прав. Однако эти институциональные структуры и нормы составляют пока исключительно предмет внутреннего пользования. Принятые применительно к уровню национальных государств они до настоящего времени на систему международных отношений так и не были экстраполированы. Отсюда все возрастающие страновые диспаритеты в общественном развитии, двойные политические стандарты, незащищенность идентификационного выбора.

Так, общепризнанной категорией является в настоящее время концепт социального государства. Однако действие его адресно ограничено лишь группой граждан соответствующего государства. Между тем, заложенные в нем принципы социального гуманизма вполне могли бы быть реализованы в масштабе международных отношений. Почему этого не сделано до сих пор? Для ответа на этот вопрос достаточно сопоставить уровень среднедушевого потребления граждан США и представителей стран третьего мира.

Плюрализм общественного мнения оценивается ныне как непременный атрибут демократии. Однако на международные отношения плюралистический подход опять-таки не распространяется. Там с подачи единственной в современном мире сверхдержавы доминирует монистическая парадигма. Бомбардировки Ирака и Югославии ярко проиллюстрировали диссонанс между плюрализмом для внутреннего пользования и тоталитарностью для внешнего потребления.

Преодоление такого рода расхождений видится в формировании институционального поля мировой общественности. Это принципиально новая по отношению к предшествующему международному опыту постановка задачи. Гражданское общество выстраивается не в рамках национальных государств, а в мировом масштабе. Преодолеваются в формате диалога цивилизаций противоречия между вселенскостью и национальной партикулярностью.

Преждевременность реквиема по национальной

государственности

А как же быть в свете новой постановки организации международных отношений с институтом государства? Функции диалога цивилизаций, как было показано выше, не могут быть возложены на какой-либо один государственный орган. Однако это не означает устранение государств из диалогического поля. Это не означает также, что государственная политика не должна быть цивилизационно ориентированной.

Реквием по национальным государствам представляется по меньшей мере исторически преждевременным. Действительно, государства, вступая в международные отношения, далеко не всегда представляют ту или иную цивилизацию и даже цивилизационную идентичность. О каких цивилизиционных ориентирах могла бы идти речь например в отношении внешнеполитического курса А. Козырева? По отношению к нему неприменима даже менее ценностно нагруженная категория национальных интересов. В диссонансе с цивилизационной парадигмой функционируют в современнном мире многие (если не большинство) государственные режимы. По отношению к ним зачастую, и далеко не всегда безосновательно, применяются определения как компрадоров. Задача же цивилизационного самосохранения обусловливает выдвижение императива формирования такой государственной власти, которая бы опиралась на фундамент соответствующей цивилизации, а не копировала применительно к себе иноцивилизационные модели.

В настоящее время в российской практике выстраивания международных отношений доминирует взгляд об их подчиненности экономическим интересам. В методологии экономизма сходятся позиции правого и левого полюсов общественного спектра. Как проявление высшей стратегии раскручивается изречение лорда Г. Пальмерстона: «У Британии нет постоянных союзников. У нее только есть постоянные интересы».⁶³⁵ Теми же принципами на международной арене предлагается руководствоваться и России. Тактическими следствием принятия данной парадигмы явилась, в частности, серия газовых скандалов и ухудшение геополитического положения страны.

Для методологии цивилизационного дискурса такой подход в теории международных отношений принципиально неприемлем. Внешняя политика, выстраиваемая в соответствии с ценностными основаниями существования цивилизаций, должна содержать в себе то, что не измеряется никакими экономическими дивидендами. Примером такого рода могла бы послужить, в частности, политика Российской империи на Балканах. Экономически территория расселения южных славян не представляла для России значительного интереса. Однако в защите православных единоверцев виделся высших смысл существования российского государства.

Внешняя политика российского государства должна быть цивилизационно диверсифицирована. Мышление общими шаблонами международных отношений ставит Россию в заведомо проигрышное положение. Цивилизационно ориентированная внешняя политика может быть реализуема как в формате межцивилизационного, так и внутрицивилизационного взаимодействия. Их следует стратегически разграничивать. Одно дело, например, межцивилизационные взаимоотншения России с государствами Западной Европы. Совсем другое – внутрицивилизационные контакты с Украиной и Белоруссией. В соответствии с данными различиями даже цены на газ могут быть страново варьируемы. В случаях же смешения межцивилизационных и внутрицивилизационных отношений происходят процессы цивилизационной дезинтеграции, цивилизационная периферия все более дистанцируется от цивилизационного ядра.

Другой возможный ракурс цивилизационной диверсификации внешней политика государства есть ее диверсификация «по вертикали». Цивилизации структурно неоднородны. Для каждой из них характерна собственная иерархия ценностных компонентов. Цивилизационный диалог должен, таким образом, выстраиваться на языке соответствующих для аксиологии народа ценностей. Для Запада такого рода ценностным приоритетом выступает экономика. Следовательно, именно экономический формат наиболее оправдан для взаимоотношений России с западным миром. Напротив, для мусульманских стран экономика находится в подчиненном положении по отношению к нормам морали. Ввиду этого, чтобы добиться понимания у мусульман отношения с ними следует выстраивать, прежде всего, в моральной плоскости.

Теория и практика международных отношений нуждается, таким образом, в цивилизационной ревизии. Основанием для формирования нового подхода может послужить концепция вариативности глобального человеческого развития. Формат выстраивания международных отношений нового типа задается логикой диалога цивилизаций. Диалогическое поле конструируется не столько на уровне государственных взаимодействий, сколько общественных коммуникаций. Угрозы цивилизационных войн, а также иные вызовы стоящих перед человечеством глобальных катастроф обусловливают выдвижение задачи формирования мировой диалогически мыслящей общественности.