2. Восстановление и укрепление позиций советского тоталитаризма после Победы в Великой Отечественной войне

Радость Великой Победы создавала чувство эйфории, порождала сказку-мечту о предстоящей прекрасной и безбедной жизни: ведь самое страшное было уже позади. Люди готовы были самоотверженно и честно работать, чтобы быстрее преодолеть разруху и начать жить по-новому.

Страна располагала опытными кадрами специалистов, ученых, доказавших свою способность проектировать, создавать крупные современные предприятия, налаживать серийное производство необходимой техники и товаров для народа. Суровые условия войны воспитали у людей привычку к военно-административной дисциплине и жесткому порядку, обязательности в выполнении установленных норм и плановых заданий.

Переход от войны к миру, «залечивание ран» оказались намного сложнее, а реальность во много раз суровее, чем радужные ожидания, растиражированные прессой, официальной литературой и кинематографом. По мере налаживания мирной жизни постепенно начала раскалываться духовно-психологическая общность «власть – народ», возникшая в экстремальных военных условиях, у людей начал формироваться комплекс обманутых надежд.

Трудной оказалась жизнь простых рядовых людей в нашей стране – рабочих и крестьян, служащих и интеллигенции. Все они столкнулись с одними и теми же проблемами, независимо от места проживания и социального положения. При этом самоощущение людей, их место и роль в обществе зачастую не были адекватны тому, как воспринимала их власть. Руководство страны поделило все общество на лиц, заслуживающих и не заслуживающих доверия. Под категорию «ненадежных» подпали не только репатриированные и лица, отсидевшие в немецких концлагерях и чудом оставшиеся в живых, но и целые народы, обвиненные в пособничестве немцам.

У советского руководства было немало причин для того, чтобы вновь отгородить СССР «железным занавесом» от всего остального мира. Одной из них было просачивание информации, не просто нежелательной, а смертельно опасной для властей. Миллионы советских людей, вынужденно побывавшие в Германии и других странах Европы, рассказывали, возвратившись домой, о зажиточной жизни немецких крестьян, о чистых улицах и аккуратных домах. Как непохожи были эти рассказы на нарисованные официальной пропагандой картины мрачной и безрадостной жизни простых тружеников в капиталистических странах.

Коллективизация в республиках Прибалтики, Западной Белоруссии, Западной Украине и Молдавии (Западной Бессарабии), проводившаяся с конца 1940-х гг., сопровождалась раскулачиванием и другими репрессиями. Местное население этих республик оказывало сопротивление властям вплоть до организации вооруженной борьбы. Бандеровцы в Закарпатье, «лесные братья» в Литве и др. продержались до середины 1950-х годов. Конечно, в вооруженных отрядах сражалось не так много людей. Но антисоветские, антирусские и антикоммунистические настроения среди населения были широко распространенным явлением.

Притеснениям со стороны властей подверглись и крестьяне в Центральной России, принудительно переселенные из восточных областей страны в освобожденные районы – на обезлюдевшие плодородные земли. Конечно, власти руководствовались благими намерениями: восстановить сельское хозяйство. Но масштабы этого переселения ошеломляющи: за 1945 – 1948 гг. было принудительно переселено 257 тыс. хозяйств.

Общество, вышедшее из войны, отличается от общества мирного времени не только своей демографической структурой, но и социальным составом. Его облик определяют новые социумы, рожденные военным временем. Люди делились на фронтовиков и тыловиков, репатриантов и эвакуированных и т.д. В то время это было весомее, чем деление на рабочих, крестьян и интеллигенцию.

После войны, казалось, вся страна пришла в движение: с запада на восток перемещались демобилизованные и репатриированные, а с востока на запад – реэвакуированные. Огромные массы людей стремились быстрее добраться до дома, или, по крайней мере, до прежнего места жительства. Непросто складывалась жизнь большинства из них. Репатриированные граждане должны были пройти проверочно-фильтрационные лагеря, где специальными органами, в основном, и решалась их дальнейшая судьба.

На начало 1946 г. из Германии и других государств было репатриировано 5,2 млн человек, при этом одну треть составляли бывшие военнопленные и две трети – гражданское население. Поэтому репатрианты для послевоенного общества – такое же характерное явление, как и фронтовики.

В соответствии с указом о демобилизации из армии, с июня 1945 г. по 1948 г. было уволено в запас 8,5 млн военнослужащих старших возрастов. Дух фронтового братства, объединивший несколько поколений в одно – «поколение Победителей», еще долгое время влиял на послевоенную атмосферу нашей страны.

Интересы эвакуированных граждан, рабочих и служащих зачастую шли вразрез с интересами администрации эвакуированных и размещенных в восточных районах предприятий. Стремление людей вернуться в родные места было массовым, но трудновыполнимым. Администрация предприятий принимала специальные меры, закрепляющие рабочих и служащих на заводах, что вызывало их естественное недовольство.

Послевоенное общество можно с полным правом назвать обществом с «женским лицом». В 1946 г. в Советском Союзе по статистике насчитывалось женщин на 21,8 млн больше, чем мужчин, причем перекос в пользу женщин начинался уже с поколения 20—24-летних в отличие от предвоенного времени, когда дисбаланс складывался за счет старших возрастных групп.

В деревне демографическая ситуация была еще сложнее – в конце войны на селе трудоспособных мужчин было почти в три раза меньше, чем женщин. Положение усугублялось тем, что многие демобилизованные воины не хотели возвращаться в деревню, а старались устроиться в городе. В 1947 г. более миллиона трудоспособных колхозников только числились в колхозах, а на самом деле работали в городах. И все же, несмотря на серьезные проблемы, «женское» общество оказалось удивительно жизнеспособным. Благодаря относительно высокой рождаемости удалось восполнить демографические потери военного времени. Уже в начале 1950-х гг. численность населения СССР достигла уровня 1940 г. (в послевоенных границах).

Особенно тяжелыми были первые годы после войны: разруха, элементарная бытовая неустроенность, голод, карточная система, страшнейший дефицит товаров, черный рынок, масса калек и инвалидов, детская беспризорность, «безотцовщина», воровство и бандитизм. И это были еще не все беды, обрушившиеся на исстрадавшийся народ. Переход к мирной жизни сопровождался новой волной репрессий, борьбой с так называемым космополитизмом, усилением идеологического контроля со стороны большевистской партии. Это было реакцией власти на укрепившийся дух свободы, который воцарился в стране после Победы.

Засуха 1946 г. вызвала сильнейший неурожай. Государство не нашло ничего лучшего, как изъять у крестьян половину собранного ими хлеба, чтобы смягчить голод в городах, особенно крупных. Это привело к массовому голоду в деревне и смертности от дистрофии. Колхозникам и без того жилось тяжелее, чем горожанам. Они не имели паспортов и были ограничены в возможности передвижения по стране, работали от зари до зари за трудодни – «палочки». Нищенскую зарплату получали один раз в году преимущественно «натурой», а не деньгами. Единственным спасением для них было личное хозяйство, на которое оставалось лишь ночное время суток.

Осенью того же 1946 г. правительство подняло пайковые цены, то есть цены на товары первой необходимости, распределяемые по карточкам, и повысило зарплату, но в гораздо меньшей степени, чем цены. Многие люди почувствовали, что жить стало тяжелее, чем в войну. У населения появились скептические настроения «За что воевали?!».

В декабре 1947 г. был произведен обмен денег в соотношении 10:1, причем старая разменная монета осталась в обороте. Вместо прежних купюр с изображением летчика, пехотинца, танкиста были выпущены новые, общий стиль оформления которых походил на дореволюционные деньги. При этом обмене льготы имели граждане, хранившие деньги в сберегательных кассах, поскольку их деньги обменивались из расчета 1:1 на вклады до 3 тыс. рублей, 3:2 от 3 тыс. до 10 тыс. и 2:1 свыше 10 тыс. рублей. Официально эта акция была названа борьбой со спекулянтами, хотя на деле они мало пострадали. В проигрыше оказались крестьяне, интеллигенция, рабочие высоких разрядов, имевшие наличные деньги, хранившиеся дома. После этой акции увеличился приток сельского населения в города, несмотря на наличие там паспортной системы. За 1946 – 1953 гг. из деревень уехало около 8 млн человек.

Отмена карточек в декабре 1947 г. при ненасыщенном рынке породила нехватку необходимых товаров – хлеба, масла, круп, сахара, одежды, обуви, стимулировала развитие черного рынка, где все было очень дорого. Кстати, после войны существовали государственные магазины, где почти ничего не было, и коммерческие, где было почти все, но дорого, а то и недоступно для простых тружеников. В общем, вместо ожидаемого облегчения и улучшения жизни на плечи советского народа после войны обрушились новые беды и лишения.

Хоть и тяжела была жизнь после войны, но все же наши соотечественники не воспринимали ее столь мрачно. Руководство страны во главе со И.В. Сталиным предпринимало, а нередко делало вид, что предпринимает, меры к тому, чтобы хоть как-то улучшить жизнь людей. Это обеспечивало идеологическую основу прочности тоталитарного режима.

В 1946 г. была увеличена заработная плата низко- и среднеоплачиваемым рабочим и служащим. Тогда же была введена 15-процентная и 20-процентная надбавка к зарплате для работающих на строительстве и в промышленности, расположенной в районах Урала, Сибири и Дальнего Востока. В 1947 - 1948 гг. были введены льготы для работников угольной и химической промышленности, геологии, черной и цветной металлургии. Одновременно повышались размеры различных пособий, пенсий, стипендий, росли общественные фонды потребления. Однако это практически не касалось колхозников, которые, как правило, влачили нищенское существование, получая крохи за свой труд и по-прежнему не получали пенсий.

Систематически проводимые снижения цен (с 1947 по 1954 гг. было семь таких снижений), с одной стороны, рождали иллюзию заботы государства и лично «товарища Сталина» о нуждах народа, а с другой – расшатывали экономику, порождая прогрессирующую инфляцию, поскольку эти снижения были результатом волюнтаристских решений и не имели экономической обоснованности. И все же снижение цен на товары народного потребления повысило спрос на них, поскольку они стали доступны по цене. За 1947 – 1950 гг. цены были снижены в целом на 47%. Любопытно, что эти снижения проводились регулярно в марте месяце.

При этом столь же регулярно государство выпускало и принудительно распространяло среди населения облигации государственных займов. Нередко граждан вынуждали подписаться на всю сумму месячной зарплаты. И хотя тиражи выигрышей проводились постоянно, размеры выигрышей были невелики.

И все же жизнь советских людей постепенно налаживалась. Благодаря энтузиазму и трудовому героизму рабочих, крестьян и интеллигенции было восстановлено народное хозяйство. Большая часть населения, не затронутая репрессиями, в целом благосклонно относилась к И.В. Сталину и советскому режиму, не задумывалась над проблемами демократии и свободы, просто добросовестно работала и отдыхала от души.

Восстановление позиций советского тоталитарного режима в послевоенный период объективно подкреплялось победой над фашистской Германией. Культ И.В. Сталина значительно укрепился. Ему приписывались все победы СССР в войне. Вместе с тем, еще в годы войны деятельность органов НКВД, НКГБ и СМЕРШ продолжала проводиться в режиме тотального контроля над населением, что, с одной стороны, не давало врагу массовой поддержки в советском тылу, а с другой стороны – подпитывало антисоветский коллаборационизм на оккупированной территории.

После окончания войны в СССР вернулись более 5 млн. репатриантов, около 60 млн разное время пережили режим оккупации, 11,2 млн советских солдат и офицеров достаточно долгое время находились за пределами СССР, когда добивали фашистский рейх и освобождали Китай и Корею от японской оккупации.

Очень многое, увиденное советскими гражданами за границей, не соответствовало официальной пропаганде. Это грозило сталинскому режиму в исторической перспективе внутренним перерождением и крахом, поскольку режим личной власти И.В. Сталина строился в течение десятилетий в условиях информационной и культурной изоляции СССР.

Официальная пропаганда в нашей стране убеждала граждан в преимуществах советского строя, но при этом советские граждане не имели возможности для сравнения. Эта возможность появилась в годы Великой Отечественной войны. Поэтому массовые репрессии стали неизбежны. Они также были предопределены тем, что дух победителей приходил в противоречие с системой тотального страха, которая помогала сталинскому руководству держать страну под тотальным контролем.