3. Создание колхозного строя

Аграрные преобразования в нашей стране всегда носили драматический характер. Попытки разрешения аграрного вопроса и связанные с ним реформы российской деревни в большой степени определяли ход и содержание истории России на протяжении двух последних веков. Все они были обусловлены феноменом общего отставания страны и выступали основным источником в эпоху первоначального накопления капитала. Именно аграрные преобразования в разные эпохи становились основным средством модернизации и ускорения социально-экономического развития страны. Наиболее концентрированно эта особенность была выражена в политике советского правительства.

Драма российской деревни была во многом обусловлена всем ходом земельной реформы, осуществленной руководством страны в период 1918 - 1920 гг. Политика «черного передела» на основе Декрета «О земле» привела к созданию уравнительного землепользования. На некоторый период времени деревня от этого выиграла. Укрепился режим, получивший определенную стабильность и возможность восстановления народного хозяйства. Однако общество в целом, а значит, и государство, получили на будущее большую проблему, которую, с течением времени, решать было все труднее. Уравнительная этика приходила во все большее противоречие с требованиями роста экономической эффективности.

В результате ликвидации помещичьих усадеб и раздачи конфискованных земель крестьянской бедноте, а также серьезного ограничения кулачества деревня за 1920-е годы «осереднячилась». Во второй половине 1920-х гг. крестьяне-середняки составляли 54,7 %, бедняки — 14,3 % и зажиточные крестьяне (кулаки) — 4 % сельского населения. Однако «осереднячивание» деревни привело к нарастанию серьезной негативной тенденции — падению товарности сельскохозяйственного производства.

До революции основными поставщиками товарного хлеба были помещичьи и кулацкие хозяйства. В основном за их счет товарность аграрного сектора экономики России была свыше 20%. Именно эти субъекты хозяйствования создали в Европе России славу основного экспортера хлеба. Мелкотоварное середняцкое хозяйство при увеличении внутреннего потребления, слабой технической вооруженности и перманентного нарушения ценовых пропорций со стороны государства неуклонно снижало продажу хлебных излишков. В среднем товарность сельского хозяйства советской России в 1920-е гг. составляла 11%, что было вдвое меньше, чем в 1913 году.

В советской деревне развивалась и кооперация. Однако это была кооперация не производственная, а снабженческая и сбытовая. Обслуживая нужды деревни, она мало влияла на рост товарности сельского хозяйства. Производственные формы кооперации — товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы), сельскохозяйственные артели и коммуны — были маломощными и охватывали, главным образом, небольшую часть беднейшего крестьянства. Всего таких хозяйств в стране было не более 2,5% от всего числа хозяйств.

Таким образом, советская деревня представляла собой море мелких и средних единоличных хозяйств, которые в одиночку бились с нуждой, отягощенной к тому же аграрным перенаселением. Это создавало большие трудности для государства — прежде всего в сфере обеспечения продуктами питания городского населения и армии. Единоличное крестьянство объективно ограничивало размеры валютных поступлений, которые получало государство за счет экспорта зерна за границу.

Серьезным основанием для пересмотра нэповских принципов управления народным хозяйством стал хлебозаготовительный кризис зимы 1927-1928 гг. Он показал, что крестьянство не желает, чтобы с ним разговаривали с позиции диктата и команды. Его поведение не укладывалось в логику социалистических преобразований.

По замыслу сталинского руководства, создание колхозного строя посредством массовой коллективизации позволяло режиму успешно решить важнейшие и взаимосвязанные проблемы.

В сущности, речь шла о том, что, ликвидировав крестьянство как класс хозяйствующих собственников, государство получало возможность тотальной концентрации всех ресурсов нации для решения стратегических задач, которые стояли перед режимом.

Большевистская верхушка понимала, что из крестьян-собственников нельзя было без серьезных социальных потрясений «выкачивать» средства на индустриализацию. Единоличное крестьянство не только серьезно лимитировало темпы индустриализации, но и влияло на выбор приоритетов в области индустриальной политики. Этого руководство ВКП(б) допустить не могло.

Советский тоталитарный режим стремился ликвидировать крестьянство как особый класс, интегрировать его в общегосударственную хозяйственно-экономическую систему и тем самым исключить опасность массовой оппозиции и реставрации изнутри. В сущности, вся эта программа носила прагматический характер. По большому счету, она не решала, да и не стремилась решать проблему повышения благосостояния народа. Об этом красноречиво свидетельствует признание самого И.В. Сталина на совещании по вопросам коллективизации в 1934 году. «Если колхознику дать вполне достаточную обеспеченность,— откровенно заявил он, — то он никуда на завод не пойдет, а вот на подземельные работы их и на аркане не затащишь...». Такой подход наглядно демонстрировал циничную позицию режима в отношении крестьянства.

При этом руководство страны опиралось на известный марксистский тезис о преимуществах крупного коллективного хозяйства над мелким хозяйством крестьянина-единоличника. Приобщение сельского насе­ления к цивилизации и новой жизни мыслилось через внедрение индустриальной культуры — своеобразный «социалистический неофордизм», взятый на вооружение политическим руководством страны. Такой взгляд на перспективы деревни во многом порождал своеобразие «кооперирования» деревни по-сталински.

Массовая коллективизация началась в стране летом 1929 года. Это произошло как раз в период развернувшегося индустриального строительства, что давало в руки политического руководства дополнительные аргументы и доводы в пользу форсированного преобразования деревни и окончательного отказа от нэпа.

Первый удар был направлен против относительно зажиточной части деревни, как ее тогда называли — кулачества. Хотя следует заметить, что проходившая в 1920-х гг. дискуссия о том, что же такое кулак, так и не дала вразумительного ответа. Но для власти это было неважно. Зажиточное крестьянство было разделено на три категории. В основе этого деления опять же лежал критерий отношения кулаков к существующей власти. Используя характерную для деревни «болезнь красных глаз» (так китайцы называют зависть), коммунисты провели успешное наступление на кулачество. При наличии в деревне всего около 4% кулацких хозяйств во многих районах ухитрились раскулачить 10-15% населения деревни. За два года, 1930 и 1931, только в отдаленные районы страны было отправлено на спецпоселение около 2 млн. человек. По подсчетам советских историков, было раскулачено до 5 млн. человек.

В целях поэтапной коллективизации страна была предварительно разделена на три крупные земельно-климатические зоны. В соответствии с этим делением устанавливались и сроки коллективизации. Основой колхозного строительства была избрана сельскохозяйственная артель. Но формально-юридическая сторона коллективизации фактически не соблюдалась. Многие партийные работники на местах стремились перевыполнить план коллективизации и разнарядку по раскулачиванию, в результате чего возникло множество т.н. «перегибов».

Массовая коллективизация проводилась с грубыми нарушениями принципа добровольности и постепенности. Насильственные методы ее проведения встречали сопротивление со стороны крестьянства. Только за январь-март 1930 г. состоялось не менее 2200 массовых крестьянских выступлений. Серьезной проблемой стал массовый забой скота. Значительная часть середняков распродавала животных и инвентарь, не желая сдавать их в колхоз.

Последствия коллективизации были весьма тяжелыми для деревни и всего народного хозяйства. Прежде всего, в результате создания колхозного строя крестьянство как класс претерпело серьезную хозяйственно-экономическую и социальную трансформацию. Оно перестало существовать в качестве экономически самостоятельного субъекта хозяйствования.

На смену единоличному крестьянству пришло колхозное крестьянство, которое формально обладало определенными хозяйственно-экономическими правами, а на самом деле ничем самостоятельно распоряжаться не могло. В сущности, колхозники были прикреплены к земле и вплоть до середины 1950-х гг. не имели права свободного выбора или смены места проживания. Они работали от зари до зари, без выходных и отпусков и почти бесплатно, не получая никаких пенсий в старости.

Создав колхозы, партия практически вернулась к политике продразверстки, которая давала возможность государству выкачивать из деревни все необходимое для индустриального строительства.

Создание колхозного строя, полностью интегрированного в систему административной экономики, привело к отчуждению сельского труженика от средств производства и дало начало процессу «раскрестьянивания». Вследствие этого резко упал уровень всего сельскохозяйственного производства. Однако государственные поставки при этом не уменьшились, а еще больше возросли. В результате в 1932-1933 гг. в стране разразился страшный голод, причем он охватил наиболее развитые в аграрном отношении регионы СССР.

От голода поголовно вымирали не только целые деревни и села, но и целые районы, которые предварительно оцеплялись войсками, чтобы не допустить ухода из этих мест людей, и, следовательно,— утечки информации об этом страшном бедствии. По подсчетам В.П. Данилова, голод 1932-1933 гг. унес жизни 6 - 7 млн. человек.

В результате проведения политики коллективизации происходил системный процесс деградации советской деревни. Бывший нарком авиационной промышленности А.И. Шахурин в своих воспоминаниях писал, что в бытность его первым секретарем Ярославского обкома партии он, проезжая по деревням, видел много заколоченных домов. «Очень мало весил тогда трудодень, и люди шли в города, на лесоразработки, на добычу торфа».

Безусловно, не случайно гигантские вливания в аграрный сектор экономики в 1960 - 1970-е гг., составившие астрономическую сумму порядка 300 млрд. рублей, так и не дали ощутимых результатов. Колхозная система, несмотря на все ухищрения, так и не сумела выйти из глубокого застоя, и сегодняшняя продовольственная экспансия Запада в нашу страну в значительной мере обусловлена трагическими последствиями большевистской коллективизации деревни.

Вместе с тем, страна получила возможность начать массовое внедрение сельскохозяйственной техники благодаря укрупнению размеров хозяйств. Новый импульс получило распространение современных агротехнических технологий, а государство получило возможность создавать стратегические резервы продовольствия на случай вовлечения СССР в войну. Административный принцип извлечения урожая и дешевой рабочей силы из колхозной деревни позволил провести мобилизацию всех сил и средств для стремительного проведения индустриализации страны и повышения ее обороноспособности.