6.1. Реальный масштаб времени и фотографическая манипулятивность

Начнем с примера. В практике создания президентского «имиджа» Р. Рейгана использовался огромный арсенал «фотогеничных» и «телегеничных» ситуаций. Следуя формулам: «Глаз берет верх над ухом»; «Чему вы хотите верить – фактам или своим глазам?»; «ЗФС – заголовок, фото, сенсация!», незаурядные режиссеры-постановщики из Белого дома за два месяца до встречи Рейгана и Горбачева подыскали в Женеве дом с подходящим антуражем: большая библиотека и камин – символ дружеской беседы. Тем самым программа политического рекламирования событий, а точнее – фотографическая картинность была предопределена как «Встреча в верхах у камина». Для массового читателя-телезрителя формировался стиль конфиденциальности с завесой исключительности ситуации, хотя «лепщики образов», придерживаясь своей максимы, безошибочно «угадывали», на каком фоне будет фотографироваться Президент, при каком освещении, во время какого абзаца речи (Президент умел мастерски считывать текст своей беседы, речи, ответы на вопросы корреспондентов с телепромтера – специального устройства с невидимым прозрачным экраном, на который проецируется текст речи)[91] будет сделан определенный ракурс, поворот головы, появится улыбка. Вся эта предфотографическая и собственно фотографическая ситуация заключается в том, чтобы «попасть» именно в разряд манипуляции политическим имиджем. Сигнальная функция картинности целиком зиждется на внешней форме пресс-фотографии, на фоновой атрибутике, искусственно создаваемой «лепщиками образа». Есть ли в этом случае элементы риска? Безусловно, есть. Это возможное непопадание в идеологическую ситуацию, таящее в себе угрозу искусственного имиджа.

Как видим, здесь перекрещиваются программный и композиционный методы – это с точки зрения советского фотожурнализма. Не забудем, однако, что параллельно с этими методами наши зарубежные коллеги-фотожурналисты используют и толерантный, и метафорический методы. Но главное в том, что советский фоторепортер, попадая на эту фотосъемку (и, конечно же, не зная о ее преднамеренной программности), становится «заложником» профессиональной исключительности, т.е. он «обречен» на профессиональный риск. Вот здесь и необходима профессиональная ориентация на метод так называемой содержательной коррекции фоторепортерской деятельности, т.е. относительная независимость в восприятии и преобразовании фактов, событий, явлений. Именно такая ситуация, не сводимая к сумме программируемых моментов фотосъемки, возникла у многих фоторепортеров мира, которые были аккредитованы для освещения событий промежуточной, неофициальной встречи М.С. Горбачева и президента США Дж. Буша у берегов Мальты. Здесь не было камина и библиотеки, но были сбои в передвижении из-за шторма в субботу, 2 декабря 1989 года. Были отменены беседы, намеченные программой, и обед, который президент Буш предполагал дать в честь М.С. Горбачева вечером на крейсере «Белкнап». Президент, не потеряв чувства юмора, предлагал интервью любому журналисту, который доберется вплавь до крейсера. Может быть, именно по этой причине в фоторепортаже специальных фотокорреспондентов АПН Юрия Абрамочкина и Юрия Сомова просматривалась некоторая скупость сюжетики в пространственном и временном отношении, в выборе соответствующих условий и моментов фотосъемки. Слишком велик соблазн показать многоходовый вариант фоторепортажа по устоявшейся стереотипизации аналогичных событий и слишком велик профессиональный риск растворить идею исключительной ситуации в погоне за общими сюжетами, за общей формой политического имиджа.

Согласимся, что содержание пресс-фотографии определяется не внешней формой, но политической стратегией, глубокими общественными изменениями, формирующими соотношения между идейным содержанием и индивидуальной стилистикой фоторепортера. Значит, кроме профессиональной переориентации, т.е. психологического риска, фоторепортеру необходимо владеть и методом содержательной компенсации образной информации. Единство слова и образа – это закон фотожурналистики, и как бы блистательно ни был выполнен фотоизобразительный массив с точки зрения искусства пресс-фотографии, языковые средства комментария должны быть верифицированы с учетом всей информативно-содержательной полноты. Только тогда мы вправе говорить о целостности произведения фотожурналистики.

Содержательная компенсация профессионального риска (если фоторепортер попадает в ситуацию некоторой неопределенности, например фотосъемки типа протокольной) достигается фабульной насыщенностью текстового комментария, его пропагандистской заостренностью, исключительной аранжированностью для определенного типа издания.

Обратимся к примеру совершенно неординарной ситуации. 7 декабря 1988 г. глава Советского государства М.С. Горбачев выступал в Организации Объединенных Наций. Так случилось, что многие фотографии, особенно выполненные на небольшом острове Гавернорсайленд, находящемся в устье Ист-Ривьер, были опубликованы в газетах и журналах всего мира[92]. Но вот спустя месяц в «Правде» публикуется аналогичная пресс-фотография: Дж. Буш, Р. Рейган, М.С. Горбачев[93]. Что это – утрата оперативности или зигзаг политической ситуации? Дело в том, что существовала определенная опасность растворить это значительное политическое событие в потоке не менее значимых в социальном аспекте пресс-фотографий о трагедии в Армении. Но сила идеологически выверенной пресс-фотографии состоит именно в том, что временные и пространственные факторы, как бы отодвигая оперативность, вместе с тем не утрачивают своего действия, позволяют сохранить стилевую особенность при совершенно иной смысловой новизне, пропагандистской заостренности, компенсированной, разумеется, текстовым комментарием. Это пример профессионального риска на уровне бильдредактора, ответственного секретаря, наконец, редакционного коллектива. В таких ситуациях прогнозируемая эффективность пресс-фотографий должна быть сформулирована с наименьшей условностью ценностно ориентированного внушения при сохранении зримой и реальной достоверности факта, события, явления (вербальная и визуальная синтезация).

Нас могут спросить: утратила ли пресс-фотография свою информационную и эстетическую ценность, будучи опубликованной через месяц после событий? Разумеется, нет. Кстати, аналогичный сюжет Дирха Хальстада экспонировался на московской фотовыставке «Уорлд Пресс Фото-89»[94]. Время гораздо менее опасно для искусства пресс-фотографии, чем давление идеологических установок. Во времена сталинизма и брежневизма безжалостная деструкция фотографий безобидно именовалась «политической ретушью». Теперь, оказывается, что альбомы-каталоги «Ленин. Собрание фотографий и кинокадров», выпущенные в 1970 и 1980-х годах, мягко говоря, исторически неточны. Например, фотография Григория Гольдштейна, выполненная им 5 мая 1920 года на площади Свердлова, когда В.И. Ленин выступал с речью перед войсками, отправляющимися на польский фронт, была настолько скадрирована, что авторский замысел и логический смысл снимка утратили свое истинное значение (полностью была отсечена правая половина фотодокумента[95]).

Нам дорого обходятся игры с «политической ретушью». Доцент Юрий Марушак задался целью установить истинное значение фотографии, на которой запечатлен В.И. Ленин во время открытия памятника на Каменном острове в Петрограде 19 июля 1920 года. По официальным сведениям считалось, что Ленин не мог присутствовать на этом событии. Однако творческий поиск, в котором в течение четырех лет было задействовано 800 человек и 24 организации, все-таки установил точное время, конкретных людей (запечатленных на фотографии), место. Для этих целей были использованы астрономический и следственный метод, методы литературоведческого поиска и метод экспертной оценки. Вот прекрасная иллюстрация, показывающая, что профессиональная исключительность неотделима от профессионального риска.

В практике фоторепортерского профессионального риска также наблюдается приверженность к методу вербальной компенсации. Этот метод, кстати, весьма сложно распознается при анализе фотопубликаций. Обратимся к частному случаю из опыта фоторепортера АПН В. Вяткипа. Выполняя однажды задание редакции в подготовке фоторепортажа о шоу-концерте зарубежных рок-групп, он «обнаружил» совершенно иной ракурс фотосъемки, иное тематическое решение, иную проблемную ориентацию, ради которой в определенной мере стоило пожертвовать основным заданием. Да, опытный фоторепортер допускал риск, не выполняя целевую установку, но ведь фотосъемку концерта можно будет сделать и завтра, а эксклюзивность неповторима. На следующий день представитель АПН во время брифинга зарубежных корреспондентов знакомил их с новыми поступлениями фототечного фонда. Каково же было его удивление, когда шеф-редактор иллюстрированного американского журнала заплатил тысячу долларов только за одну из фотографий В. Вяткина! Так было куплено право на эксклюзивное использование пресс-фотографии.

Дальнейшее текстовое, т.е. вербальное преобразование образной информации целиком будет соответствовать целевой установке издания, которое и приобрело эксклюзивное право данной пресс-фотографии.

Тот факт, что фоторепортер работал в реальном масштабе времени и в мультипрограммном (многопрограммном преобразовании информации) режиме, обеспечивая практически параллельное выполнение редакционного задания, может показаться вполне естественным. Но нужно учесть и то, что возможные последствия были вполне неопределенные и даже ситуативные.