Джеффри Кипнис Формы иррациональности.

КРИТИКА РАЦИОНАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ДИЗАЙНА

КРИТИКА ОГРАНИЧЕННОГО АВТОРСКОГО ЭГО

А ЕЩЕ – ИРРАЦИОНАЛЬНОСТЬ НЕОБЪЯСНИМА - НА ТО ОНА И ИРРАЦИОНАЛЬНОСТЬ (М.Б. СПОНТАННОСТЬ И НЕ ВОСПРОИЗВОДИМА – НА ТО ОНА И СПОНТАННОСТЬ – ВТОРЮ Я ЕМУ)- Р.Е.

В первую очередь преподаватель и теоретик, Джеффри Кипнис преподавал теорию и дизайн в Государственном университете Огайо, работал в Департаменте архитектуры, а также в Лондонской архитектурной ассоциации. Он также является партнером фирмы Ширдель и Кипнис со штаб-квартирой в Лос-Анджелесе. Этот текст – версия работы, впервые представленной на конференции по теории архитектуры. В ней он применяет логику кристалла для критики рациональности, стремясь идентифицировать источники сопротивления новаторству в дизайне и преодолеть их.

Кажется, перед нами стоит дилемма. Если растущая неважность архитектуры является результатом систематического подавления, тогда кажется, что основной вектор настойчивости и распространения этого подавления дает рациональная теория дизайна. Это так, даже когда проблема возвращается обратно к теории в этой форме. Как мы видели, рациональные дискуссии не могут помочь сформулировать необходимый вопрос – «какова форма иррациональности?». Иррациональность и все с ней связанное – амбивалентность, многоголосие, одновременность, мистика и так далее – все это вместе как раз и есть то, что сопротивляется и выходит за рамки рациональной формы «что это?». Короче говоря, не может быть перспектив, с точки зрения теории дизайна, у «усовершенствованной дискуссии», у «более тщательной дискуссии», означают ли такие фразы «более вероятную философию», или «более объективную историографию», «большую чувствительность к визуальному/эстетическому восприятию объекта», «большую степень социальной ответственности», или любые другие критерии, которые можно применить….

Прилагая усилия к тому, чтобы разрешить эту дилемму, давайте начнем уделять внимание логической необходимости. Если никакая практика никогда не оставалась верной модели рациональной дискуссии, если каждый дизайн выходит за рамки своих принципов, и если это условие не просто историческое, но конституционное, тогда здесь дело не в дискуссии и не в практике, а в модели взаимоотношений между ними. Рационалистская модель уже иррациональна. Таким образом, строго говоря, в момент проектирования архитектурный дискурс совершенно не является, и никогда не был, теорией или историей; когда он переходит к вопросу проектирования, он не представляет собой ничего кроме (и не менее чем) моральной стороны проектного процесса, получения разрешения на некие формы, поверхности, материалы, и запрета на другие. С точки зрения дизайна это, таким образом, ничто иное как (и не менее чем) проектный процесс как таковой. Если тщательно изучить историю рационального дизайна, это условие, говорящее о том, что пока архитектор создает свой дизайн «по уважительным причинам», для создания дизайна нет «уважительных причин», - существовало всегда - от Палладо до Корба. То, что предлагается сегодня как новое, является лишь точкой, в которой эго коррелирует с рациональным дизайном, и всем хорошим, настоящим, прекрасным, которые, в свою очередь, подозревается как источники сопротивления. Эти соотношения не существуют как таковые,

но просто являются формами, благодаря которым переговоры с точки зрения архитектора становятся обязательной частью дизайнерского процесса…

Целью теории дизайна, изучающей рассматриваемое предположение, должно быть как можно дольше отсрочить и как можно тщательнее сгладить неизбежное вторжение потребностей эго в переговоры по поводу проектирования. В момент проектирования не может быть подлинного авторитета. Ни этический, ни моральный императив, ни приоритетность, ни прецедент, ни культурная или эстетическая ответственность не вправе ограничивать исследование возможностей завоевания материальной формы. Но дизайн это всегда процесс эго; он зависит от воздействия авторитета на архитектора, и это всегда ограничивается рамками переговоров…

Задача сегодня состоит в том, чтобы преодолеть двойной занавес, разработать процесс дизайна, который бы сглаживал или отсрочивал возникновение ограничивающих рамок переговоров на уровне традиционных представлений эго…

В настоящее время два класса таких дизайнерских процесса, которые я называю «абсурдным» (“absurd”) и «сурдным» (“surd”), обещают достичь этой цели…

И «абсурдный», и «сурдный» означает «иррациональный», «абсурдный» - в смысле полностью лишенный смысла, логики и правдивости, «сурдный» - в смысле такой, о котором нельзя рассказать…

В «абсурдных» процессах принцип работы состоит в том (в то время как традиция архитектурной логики подозрительна своей авторитарностью), чтобы, несмотря на то, что форма логики дизайна может эффективно поддерживаться, исключить источники ее мотивов и критерии оценки из традиции принятия архитектурных решений. Таким образом, псевдорациональные методы сохраняются, но специфический контекст, источники, начальные условия и критерии оценки прогресса в дизайне, процесс, исключаются из традиционных архитектурных источников. Например, в проекте Биоцентра Айзенмана начальные формальные условия были созданы путем экструзии форм из биологических символов. Затем их подвергли смешали с помощью процессов, источником которых являются репликация DNA и фрактальная геометрия. Процесс дизайна оценивался, по крайней мере первоначально, с точки зрения того, до какой степени формальные манипуляции сделали аналогичными заимствованные процессы и помогли добиться построения новых взаимоотношений, свойственных этим процессам. По мере того как продолжался дизайн, ограничения, налагаемые переговорами, влияли на разработку дизайна…

ПРЕЛЕСТЬ – ОН ТАКЖЕ РАЗДРАЖЕН ЭГО АРХИТЕКТОРА КАК И Я – Р.Е.

В «сурдных» процессах концентрируются не на исключении архитектурной рациональности из дизайна, а на том, чтобы замолчать ее до той степени, до какой это возможно, чтобы позволить целостной личности, а не рациональному эго архитектора, руководить дизайном. Принцип работы в «сурдных» процессах исходит из того факта, что эго архитектора – ничто иное, как редуцированный или подобный нарциссу субъект целостной личности архитектора. Таким образом, идея состоит в том, чтобы сконструировать процессы, восстанавливающие отвергнутые архитектурой аспекты личности в архитектурном проектировании, путем отказа от рамок архитектурной рациональности. Темой является объективация без рационализации, исходя из предположения, что рационализация – через геометрию, например, - не единственный процесс, в результате которого может возникнуть объективация.

РАБОТА С ПРОТОТИПОМ КАК СПОСБОБ ИЗБЕЖАТЬ РАЦИОНАЛЬНОСТИ РЕДУЦИРОВАННОГО АВТОРСКОГО ЭГО – Р.Е.

Эти процессы обычно начинаются или с выбора внешнего, не архитектурного объекта, - картины, стихотворения, списка слов, способа поведения и т.п. – и передачи в физической форме содержания этого объекта-источника. Работы Джона Хейдака – хорошо известный пример таких методов. Как альтернатива, первоначальные объекты могут быть «подготовлены» таким образом, чтобы удалить все знакомые архитектурные рамки. Процесс дизайна может быть описан как создание специфического ритуала, с помощью которого архитектор объективирует «сурдный» материал. Этот(и) процесс(ы) дизайна … также доходят до того момента, когда приходит время принять во внимание ограничения переговоров.

1970г.