2. Второй том поэмы «Мёртвые души». Кризис мировоззрения н.В. Гоголя.

Второй том

Главы этого тома являются рабочими или черновыми версиями и некоторые герои проходят в нём с разными именами-фамилиями и возрастом.

Чичиков Павел Иванович — по мнению Тентетникова, первый человек в его жизни, с которым можно век прожить и не поссориться. Со времени действия первого тома немного постарел, но тем не менее стал ещё ловчее, легче, обходительнее и приятнее. Снова пробует заниматься скупкой умерших крестьян, но мало что удаётся приобресть — у помещиков появилась мода закладывать души в ломбард. Покупает небольшое имение у одного из помещиков, а ближе к концу романа попадается на афере с чужимнаследством. Вовремя не уехав из города едва не сгинул в тюрьмах и каторгах. Сделает благоприятное дело: помирит Бетрищева и Тентетникова, обеспечив тем самым свадьбу последнего с дочерью генерала Улинькой.

Тентетников принадлежал к семейству тех людей, которые на Руси не переводятся, которым прежде имена были: увальни, лежебоки, байбаки, и которых теперь, право, не знаю, как назвать. Родятся ли уже такие характеры, или потом образуются, как порождение печальных обстоятельств, сурово обстанавливающих человека? … Где же тот, кто бы на родном языке русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперед! кто, зная все силы, и свойства, и всю глубину нашей природы, одним чародейным мановеньем мог бы устремить нас на высокую жизнь? Какими слезами, какой любовью заплатил бы ему благодарный русской человек. Но веки проходят за веками, полмиллиона сидней, увальней и байбаков дремлет беспробудно, и редко рождается на Руси муж, умеющий произносить это всемогущее слово.

В отличие от гончаровского героя, Тентетников не погрузился окончательно в обломовщину. Войдёт в антиправительственную организацию и попадёт под суд по политическому делу. У автора для него была задумана роль в ненаписанном третьем томе.

Александр Петрович — первый директор училища, которое посещал Тентетников.

Александр Петрович одарён был чутьём слышать человеческую природу.

Фёдор Иванович — соответственно новый директор.

В свободной развязности детей первого курса почудилось ему что-то необузданное. Начал он заводить между ними какие-то внешние порядки, требовал, чтобы молодой народ пребывал в какой-то безмолвной тишине, чтобы ни в каком случае иначе все не ходили, как попарно. Начал даже сам аршином размерять расстоянье от пары до пары. За столом, для лучшего вида, рассадил всех по росту…

Генерал Бетрищев, помещик, сосед Тентетникова. Вид имеет гордого римского патриция, крупен, усат и величав. Добросердечен, но любит властвовать и подтрунивать над другими. Что на уме, то и на языке. Характер противоречивый до самодурства и, как у Тентетникова, самолюбивый

Улинька — дочь Бетрищева, невеста Тентетникова. Красивая, естественная, очень живая, благородного вида девушка из тех, на ком любая вещь хорошо сидит. Чичиков, впечатлившись её красотой, всё-таки отметил в ней недостаток толщины (в ранней редакции). О характере её известно немного (половина второй главы в черновиках потеряна), но автор ей симпатизирует и избрал героиней третьего тома.

Петух Пётр Петрович, помещик. Крайне толстый, очень добрый, весёлый и деятельный человек, большой гостеприимец. Сердится, только если кто-то у него в гостях плохо ест. Наблюдая и руководя работой мужиков, любит добродушно поругивать их ради «пряного» слова. Хороший хозяин в своём натуральном имении, но, по мнению Чичикова, плохой счетовод деньгам.

Платонов Платон Михайлович — богатый барин, очень красивый молодой человек высокого роста, но по жизни одолеваемый хандрой, не нашедший себе интереса. По мнению брата Василия, неразборчив на знакомства. Соглашается сопроводить Чичикова в его странствиях, дабы путешествием развеять наконец эту скуку. Чичиков был очень рад такому спутнику: на него можно было спихнуть все дорожные расходы и при случае занять крупную сумму денег.

Вороной-Дрянной — помещик, деятель некоего подполья.

Скудрожогло (Костанжогло, Попонжогло, Гоброжогло, Берданжогло) Константин Фёдорович, помещик около сорока лет. Южной внешности, смуглый и энергичный человек с очень живыми глазами, правда несколько желчный и горячечный; сильно критикует ставшие модными на Руси иностранные порядки и моды. Идеальный хозяйственник, помещик не с рождения, а от природы. Недорого приобрёл разорённое хозяйство и за несколько лет увеличил доход в несколько раз. Скупает земли окрестных помещиков и, по мере развития хозяйства, становится мануфактурным капиталистом.

Жена Скудрожогло, сестра Платоновых, внешне похожа на Платона. Под стать мужу, очень хозяйственная женщина.

Полковник Кошкарёв — помещик. Вид имеет очень строгий, сухое лицо предельно серьёзно. Завалил хозяйство и разорился, но зато создал «идеальную» систему управления имением в виде всевозможных присутственных мест в беспорядке выстроенных по деревне, комиссий, подкомиссий и бумагооборота между ними, чиновники — бывшие крестьяне: пародия на развитую бюрократическую систему в неразвитой стране.

Хлобуев Семён Семёнович (Пётр Петрович), обнищавший помещик, 40—45 лет. Мот и прожектёр, давно увязший в долгах и при этом умудряющийся оставаться на плаву. Способен на последние деньги задать светский раут, угостить всех шампанским (настоящим французским), а назавтра опять нищебродить до лучших времён. Продал своё имение Чичикову за 30 тысяч рублей. Затем попал в зависимость к Муразову

Платонов Василий Михайлович — помещик. На брата не похож ни внешне, ни характером, весёлый и добросердечный человек. Хозяин не хуже Скудрожогло и, как сосед, не в восторге от немецких влияний.

Леницын Алексей Иванович — помещик, его превосходительство. Волею не очень серьёзных обстоятельств продал Чичикову мёртвые души, о чём впоследствии, когда на Павла Ивановича завели дело, очень сожалел.

Чегранов — помещик.

Муразов Афанасий Васильевич, откупщик, удачливый и умный финансист и своего рода олигарх девятнадцатого века. Скопив 40 миллионов рублей, решил на свои деньги спасать Россию, правда его методы сильно смахивают на создание секты. Любит «с руками и ногами» влезать в чужую жизнь и наставлять на путь истинный (по его мнению).Обладает большим даром убеждения. Пытался и Чичикова, типа как заблудшую овцу, склонить к осуществлению своей великой идеи и тот, под влиянием обстоятельств, почти уже согласился. Уговорил князя отпустить Чичикова из тюрьмы.

Ханасарова Александра Ивановна — очень богатая старая горожанка.

Умерла, оставив путаницу с завещаниями, чем и воспользовался Чичиков.

Юрисконсульт-философ — очень опытный и изворотливый деляга и крючкотвор с крайне изменчивым поведением в зависимости от вознаграждения. Затрапезный внешний вид создаёт контраст шикарности обстановки его дома.

Самосвистов, чиновник. «Продувная бестия», кутила, боец и большой актёр: может не столько за взятку, сколько ради удалого лихачества и насмешки над вышестоящими начальниками провернуть или, наоборот, «замотать» любое дело. Не брезгует при этом подлогами и переодеваниями. За тридцать тысяч на всех согласился выручить Чичикова, угодившего в тюрьму.

Генерал-губернатор, князь: последний персонаж в этом томе, ещё один обладатель довольно спорных достоинств: до крайностей порядочный и до дрожи гневливый человек, до омерзения и зуботычин сапогом не терпящий нечестивцев и преступителей закона; способен на крайние и злые меры ради победы добра. Хотел судить Чичикова по всей строгости, но когда пошёл поток всяких несуразностей, устроенных юрисконсультом, Самосвистовым и другими, а главное под влиянием уговоров Муразова, вынужден отступить и отпустить главного героя; последний в свою очередь, выйдя из тюрьмы и быстро, как дурной сон, забыв муразовские увещевания, сделал новый фрак и на другой день укатил из города. В руки правосудия князя попал и Тентетников.

В конце сохранившейся рукописи князь собирает всех чиновников и сообщает, что ему открылась бездна беззакония, собирается просить императора о предоставлении ему особых полномочий и обещает всем большие разбирательства, по-военному быстрый суд и репрессии, а заодно взывает к совести присутствующих.

Само собой разумеется, что в числе их пострадает и множество невинных. Дело слишком бесчестное и вопиёт о правосудии… Я должен обратиться теперь только в одно бесчувственное орудие правосудия, в топор, который должен упасть на головы… Дело в том, что пришло нам спасать нашу землю; что гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплемённых языков, а от нас самих; что уже мимо законного управленья образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного. Установились свои условия, всё оценено, и цены даже приведены во всеобщую известность…

На этой гневно-праведной речи перед чинным собранием рукопись обрывается.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ №25