5.2.3. Праксеология

Практическая направленность философской рефлексии в неклассичес- кой прикладной философии представлена историческим материализмом (К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин), философией прагматизма (Ч. Пирс, У. Джемс, Дж. Дьюи) и праксеологией Т. Котарбинского. Способ полагания деятельностных оснований культуры определяется здесь общественным и индивидуальным субъектом.

Исторический материализм является применением положений диалектического материализма к истории общества. «Если материализм вообще объясняет сознание из бытия, а не обратно, – писал Ленин в статье «Карл Маркс», – то в применении к общественной жизни человечества материализм требовал объяснения о б щ е с т в е н н о г о сознания из о б щ е с т в е н н о г о бытия. «Технология, – говорит Маркс («Капитал», I), – вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений». Цельную формулировку основных положений материализма, распространенного на человеческое общество и его историю, Маркс дал в предисловии к сочинению «К критике политической экономии» в следующих словах:

«В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие, отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением этого – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче: от идеологических форм, в которых люди сознают этот конфликт и борются с ним.

Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями...». «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации».

«Последовательное продолжение, распространение материализма на область общественных явлений устранило два главных недостатка прежних исторических теорий. Во-1-х, они в лучшем случае рассматривали лишь идейные мотивы исторической деятельности людей, не исследуя того, чем вызываются эти мотивы, не улавливая объективной закономерности в развитии системы общественных отношений, не усматривая корней этих отношений в степени развития материального производства; во-2-х, прежние теории не охватывали как раз действий масс населения, тогда как исторический материализм впервые дал возможность с естественноисторической точностью исследовать общественные условия жизни масс и изменения этих условий».

«Люди сами творят свою историю, но чем определяются мотивы людей и именно масс людей, чем вызываются столкновения противоречивых идей и стремлений, какова совокупность всех этих столкновений всей массы человеческих обществ, каковы объективные условия производства материальной жизни, создающие базу всей исторической деятельности людей, каков закон развития этих условий, – на все это обратил внимание Маркс и указал путь к научному изучению истории, как единого, закономерного во всей своей громадной разносторонности и противоречивости, процесса».

В строгом соответствии со всеми посылками своего материалистически-диалектического миросозерцания Маркс разрабатывал программу революционной практической деятельности и тактику классовой борьбы пролетариата. «На каждой ступени развития, в каждый момент тактика пролетариата должна учитывать эту объективно неизбежную диалектику человеческой истории, с одной стороны, используя для развития сознания, силы и боевой способности передового класса эпохи политического застоя или черепашьего, так называемого «мирного», развития, а с другой стороны, ведя всю работу этого использования в направлении «конечной цели» движения данного класса и создания в нем способности к практическому решению великих задач в великие дни, «концентрирующие в себе по 20 лет» [25]. (Все выделения в цитатах мои – У.В.).

Рациональная форма философской рефлексии, т.е. форма диалектико-материалистического метода в исследовании и практическом сотворении истории общества, как видно, в марксизме обусловлена безличностным характером ее субъекта.

Основоположники философского прагматизма – Ч. Пирс, У. Джемс, Дж. Дьюи – также открыто заявляют о его практико-прикладной направленности. Они определяют свое учение как метод решения проблем, возникающих перед человеком в различных жизненных ситуациях. Причем все проблемы толкуются ими как проблемы выбора. Их решение завершается формированием психологической установки, понимаемой как готовность действовать определенным образом (у Пирса она определяется как верование). Механизмом решения этих проблем является сам процесс принятия решения как способа действия. Выбор определяется ценностью результатов (эффективностью, результативностью) альтернативных действий. Здесь главное – выбрать не любой, а именно рациональный (наиболее целесообразный, оптимальный) способ. Субъектом принятия решения в прагматизме всегда является отдельная личность, индивидуальный человек (ЛПР). Самосознание коллектива слагается из «множества воль».

Философские проблемы в прагматизме предстают как дилеммы: материализм – идеализм, плюрализм – монизм, эмпиризм – рационализм, бессознательное – сознательное, дисциплина – свобода и т.д. Выбор любой из определенных сторон предполагает включение в нее своей противоположности, что порождает так называемую «третью линию» в философии, утверж- дающую позицию «золотой середины». Таков «радикальный эмпиризм» У. Джемса в отличие от «рациональной диалектики» Маркса.

Как способ мышления философская рефлексия достаточно ясно представлена в «инструментализме» Дьюи. Выделяя его характерные особенности, он констатирует логичность, стремление к уверенности и выявление её оснований. Гарантирующую уверенность функцию он считает его центральным фактором.

Существенные элементы всякой рефлексивной деятельности, по Дьюи, таковы: а) состояние нерешимости, колебания, сомнения; б) процесс искания или исследования. Потребность в разрешении сомнения в ней является постоянным и руководящим фактором. «Где нет вопроса, или проблемы для разрешения, или где нет затруднения, которое нужно преодолеть, поток мыслей идёт наобум... Но вопрос, на который надо ответить, затруднение, из которого надо выйти, ставит определённую цель и направляет течение мыслей по определённому каналу. Каждое возникающие заключение оценивается по отношению к регулирующей цели, по его соответствию данной проблеме. Эта потребность распутать затруднение контролирует предпринимаемое исследование» [26, с. 14]. Таким образом, важно поддерживать состояние сомнения и вести систематическое и медленное исследование.

Необходимость рефлексии обусловливается её регулятивной функцией. Мысль доставляет единственный метод избежать чисто импульсивной или чисто рутинной деятельности. Её способности резюмируются в заключениях. Однако процесс вывода заключений может идти неправильно или правильно. Самые обычные условия жизни требуют регулировать этот процесс, предостерегать его от различных ошибок, обманов и заблуждений. Регулирование превращает вывод заключений в логическое доказательство.

Наиболее определенно регулятивная сила рефлексии раскрывается в полном акте мышления. В нём Дьюи выделяет пять логических ступеней: 1) чувство затруднения, предполагающее постановку проблемы;

2) его определение или выявление природы проблемы;

3) предположение, или предположения о возможном решении;

4) развитие рассуждения об отношениях предположения, т.е. о его следствиях;

5) дальнейшие наблюдения, приводящие к признанию или отклонению, т.е. заключению, к уверенности или неуверенности.

На этой последней стадии речь фактически идет о принятии (или непринятии) решения. Таким образом, полный акт мышления включает в себя двойное движение рефлексии: индукцию и дедукцию. И это движение может происходить случайно, не критическим путем или правильно. «Разница заключается в большей сознательной осторожности, с которой преодолевается каждая фаза процесса» [Там же, с. 67]. Сила рефлексии здесь выражается в систематическом выводе умозаключения. Оно устанавливается в посылках (основаниях), содержащих в себе заключение.

Руководство процессами индукции и дедукции рефлексия осуществляет с помощью соответствующих методов.

Умозаключение состоит из суждений. В свете рефлексии суждения представляются как толкования фактов. Руководство этими процессами она осуществляет посредством методов анализа и синтеза.

В свою очередь, суждение образуется понятиями. Понятие истолковывается Дьюи как результат процесса понимания. Таким образом, осуществляется возврат к центральной функции всякой рефлексии.

Рефлексия понятийного мышления определяет его конкретный и абстрактный, эмпирический и научный уровень и их методы.

В онтогенезе и развитии человека рефлексия уравновешивает такие фундаментальные характеристики его деятельности, как: бессознательное и сознательное, процесс и результат, дальнее и ближнее. В умственном плане она определяет единство психологического и логического, дисциплины и свободы [Там же].

Праксеология Т. Котарбинского, по замыслу автора, представляет собой общую теорию эффективной организации деятельности, безразлично, является ли она индивидуальной или коллективной. Ее целью является исследование наиболее широких обобщений технического характера. Речь здесь идет о технике рациональной (в смысле целесообразной) деятельности как таковой, об указаниях и предостережениях, важных для всякого действия, эффективность которого необходимо повысить.

Содержание его «Трактата о хорошей работе» включает 15 Глав:

1. Задачи праксеологии;

2. Элементарное действие, виновник, произвольный импульс;

3. Продукт труда, изделие, материал;

4. Орудия и помещения. Средства и способы;

5. Возможность действия;

6. Сложное действие и его виды;

7. Коллективное действие;

8. Практические достоинства действия;

9. Экономизация действий;

10. Препарация (подготовка) действий;

11. Инструментализация действий;

12. Принципы взаимодействия;

13. Техника борьбы;

14. Умственный труд;

15. Динамика прогресса в области усовершенствований.

В нем автором ставятся три основные задачи праксеологии: 1) Выработка системы общетехнических рекомендаций и предостережений. 2) Изучение динамики прогресса мастерства человека и факторов, которые обусловливают определенные изменения. 3) Аналитическое описание элементов действия, а также самых разнообразных его форм. Поскольку ее главной задачей является выработка наиболее общих норм максимальной целесообразности, полагание их оснований осуществляется рефлексивно, т.е. в обратном порядке, начиная с анализа сущности элементарного действия.

В «Праксеологии» Котарбинского имеется следующая закономерность:

1) Анализ → 2) Оценка → 3) Нормативы.

1) Сущность практического действия определяется с помощью ряда понятий на эмпирическом и теоретическом уровнях. Анализируя структуру элементарного действия, автор использует понятийную схему трудовой деятельности из «Капитала» Маркса: цель – средство – результат в условиях конкретной ситуации, определяющих (внутренние и внешние) возможности действия. Этот механизм позволяет ему решать различные противоречия, возникающие в практическом преобразовании субъектом объекта. Способ их разрешения – опосредствование. Различные виды сложного и коллективного действия увеличивают его возможности. Все достижения культуры представляются результатами такого опосредствования.

2) Оценка определенных понятий с точки зрения реальной практики – это их интерпретация применительно к условиям конкретной ситуации. При этом происходит их конструктивная модификация, определение их прагматического смысла, практической ценности. Оценка понятий с точки зрения требований практики, т.е. с точки зрения того, что нужно сделать, определяется как результативность, эффективность и т.д., посредством экономии действия, снижения ее затрат. Снижают ли, сокращают ли эти понятия (знания) затраты субъекта? – вот в чем вопрос. Снижение затрат субъекта, сокращение затрачиваемых средств повышает результативность, продуктивность, эффективность в его реальном преобразовании объекта.

3) Нормативы образуют свод принципов, методов, правил… решения практических проблем. Они выражаются в форме долженствования: Как должно быть? (Как должен действовать субъект в данной ситуации, Как он должен решать данную проблему?) Ответ на этот вопрос снимает разность потенциалов, различие между тем, что есть (описательная часть) и тем, что должно быть в результате действия (оценочная часть). Как должно быть – это способ (принцип, метод, правило…) практического действия. Он выражается в форме нормативного требования. Это требование определяет (устанавливает) тождество (идеальное тождество) субъективного и объективного, цели и результата.

В практике способ (метод…) выявляется на объективной основе, на объективном основании решения проблемы (противоречия между субъектом и объектом, целью и результатом). Именно объективные результаты практической деятельности являются критерием (масштабом меры, нормы, нормирования) оценки понятий (знаний о практической деятельности). В познании определяется: исходное знание (неполное) – конечное (более полное) знание (S¹ → S² ); в практике: исходный предмет – преобразованный предмет (результат действия) (О¹ → О² ).

Норма – это мера должного результата. Нормирование практики опосредствует переход от исходного Объекта (предмета, материала, сырья…) к конечному Объекту (продукту, результату практической деятельности, к преобразованному объекту, к изделию, к произведению). Способы (принципы, методы…) нормирования деятельности – это способы организации практической деятельности индивидуальной и коллективной.

Производящий характер практики заключается в организации действий в деятельность, в систему деятельности. Способы этой организации суть способы (принципы, методы=технологии, приемы…) решения практических проблем. Фактически нормирование деятельности сводится к ее рацио-нализации и технологизации, вершиной которой является автоматизация.

Решение главной задачи «Праксеологии» осуществляется методом философской рефлексией. Котарбинский выражает ее словами Гегеля о «хитрости разума». При этом он говорит об экономии средств как способе повышения эффективности и производительности труда. В форме автоматизации практической деятельности выражается именно эта « хитрость». Являясь деятельностной формой выражения оснований культуры, автоматизация освобождает человека от тяжестей труда, дает ему положительную свободу [27].

Таким образом, вся философия практики является рациональным обоснованием практической деятельности:

1) Марксистский исторический материализм: рациональное обоснование цели практической деятельности: Результат → Цель;

2) Прагматизм: рациональное обоснование средства практической деятельности: Цель → Средство;

3) Праксеология Котарбинского: рациональное обоснование результата практической деятельности: Средство → Результат.