6. Состав населения Поднестровья во второй половине XIII - XIV в

Насильственное переселение ремесленников, широко практиковавшееся золотоор-дынскими ханами при строительстве новых городов, если и имело место в Поднест-ровье, то не играло решающей роли в возникновении городской жизни на Реуте (Старый Орхей) и Ботне (Костешты). Предполагается, что золотоордынские города на месте Старого Орхея и Костешт были построены руками спасавшегося от чумы торгово-ремесленного населения Нижнего Поволжья. Исследователи отмечают близость внешнего облика и материальной культуры Старого Орхея, Костешт и городов Нижнего Поволжья. Сохранившиеся фундаменты и стены монументальных построек Старого Орхея – мечеть, мавзолеи, бани, караван-сараи, жилища рядовых жителей, отапливавшиеся типично восточными печами-канами, а также совершенные по мусульманскому обряду захоронения свидетельствуют о том, что основным компонентом населения города были переселенцы, исповедовавшие ислам.

Заметную долю жителей Старого Орхея и Костешт составляли армяне, пришедшие из Крыма, а может быть, и из Закавказья. Кроме них в золотоордынских городах По-днестровья работали ремесленники из различных областей Северного Причерноморья и Средней Азии, внесшие свой вклад в формирование синкретической культуры Старого Орхея и Костешт.

Среди горожан небольшую часть составляли и представители местного разноэтни-ческого населения Поднестровья (аланы, славяне). Не случайно на фоне господствующих черт, характерных для пришлого восточного населения, в материальной культуре этих двух городищ выявляются элементы, которые исследователи относят к местным, традиционным.

Социальный состав населения золотоордынских городов Поднестровья включал ордынскую аристократию, служащих ханской администрации, купечество, значительный слой феодально-зависимых ремесленников, а также рабов.

Старый Орхей и Костешты были окружены многочисленными поселениями, жители которых занимались сельским хозяйством. Эти сельские поселения составляли административную округу, центром которой были золотоордынские города.

Этнический облик Белгорода. Как и все крупные причерноморские торговые центры средневековья, Белгород имел пестрое в этническом и конфессиональном отношении население.

В золотоордынский период в городе жили различные группы ордынцев – в источниках можно встретить упоминания о проживавших в Белгороде татарах и монголах. Судя по всему, их число должно было быть довольно значительным, недаром тюркское название Белгорода – Аккерман – достаточно часто употреблялось в средние века.

В начале XIV в., когда Белгород, оставаясь золотоордынским, подчинялся болгарскому царю Тодору Святославу, там создались благоприятные условия для болгарских купцов и ремесленников. Среди купцов, посещавших город по торговым делам или останавливавшихся в нем на неопределенное время, выделялись итальянцы, греки, арабы, евреи, армяне. В Белгороде, по-видимому, не было генуэзской фактории, такой, какая существовала, например, в Каффе или Килии, во главе с консулом Генуэзской республики. Однако в XIV в. генуэзские купцы часто приезжали в этот город, особенно по мере того, как крепли его связи с Каффой. Во всяком случае, в середине XV столетия в Белгороде уже существовало купеческое объединение, в котором ведущую роль играли именно итальянские торговцы, связанные деловыми операциями с Каффой. Итальянские и греческие купцы занимались преимущественно перевозкой зерна, вели дела совместно с торговцами из Килии и Константинополя. Греков, евреев, армян было немало и среди городских ремесленников.

В конце XIV в. после вхождения Белгорода в состав Молдавского княжества здесь появляются молдавские купцы. Какую-то часть горожан составляли славяне – недаром Белгород попал в летописный «Список русских городов дальних и ближних».

Пестрый этнический состав белгородского населения дополнялся и конфессиональными различиями. Часть золотоордынцев исповедовала ислам, другие оставались язычниками. Наряду с католиками-итальянцами в Белгороде проживало значительное число католических миссионеров и даже существовал францисканский монастырь, засвидетельствованный документами 20–30-х годов XIV столетия. В городе действовал православный храм, а также размещалась епископия, которая в церковном отношении с начала XIV в. зависела от галицкой митрополии, а с начала XV – от молдавской. Наконец, исповедовавшие иудаизм евреи образовывали отдельную замкнутую социальную общность.

Социальные отношения в Белгороде. В различных письменных источниках, содержавших сведения о Белгороде, имеются данные, на основе которых можно представить себе общественную жизнь этого города. Социальным конфликтам, типичным для средневекового городского центра, этноконфессиональная пестрота белгородского населения придавала особую остроту. Информация об одном из таких социальных конфликтов сохранилась в итальянском источнике – постановлении специальной комиссии, ведавшей всеми делами генуэзцев в Крыму и на Черном море, так называемой Оффиции Газарии.

Как известно, в начале XIV в. после гибели Ногая Белгород вместе со степными районами Днестровско-Дунайского междуречья перешел под управление болгарского царя при сохранении верховного владычества Золотой Орды над этими землями. Зо-лотоордынские ханы, только что отпраздновавшие победу над Ногаем и опасавшиеся нового усиления сепаратистских тенденций в западных районах Золотой Орды, были вынуждены для сохранения своей реальной власти в Северо-Западном Причерноморье сделать ставку на сотрудничество с местной аристократией. Передача земель Днест-ровско-Дунайского междуречья в управление Тодору Святославу позволила на время стабилизировать обстановку в этом регионе. Однако в городах, освободившихся от непосредственной опеки ордынцев, укрепление власти болгарского царя привело к росту социальной напряженности и серьезным конфликтам с иноземным купечеством.

Болгарский царь и его администрация, вероятно, поощряли предпринимательскую активность местных, в частности болгарских, купцов как в самом Белгороде, так и на всем побережье Северо-Западного Причерноморья. А поскольку к началу XIV в. этот район уже вошел в сферу интересов генуэзских торговых людей, они оказались для болгар нежелательными конкурентами. Соперничество между болгарами и итальянцами обрело столь острые формы, что Оффиция Газарии приняла в 1316 г. постановление об эвакуации генуэзских купцов из Белгорода и всех прочих населенных пунктов, подвластных болгарскому царю. Последнему был предъявлен иск о возмещении ущерба, нанесенного его подданными итальянским торговцам в Белгороде.

Как разрешился этот конкретный случай с итальянскими купцами, неизвестно. Однако очевидно, что конфликты такого рода не ограничивались экономическим соперничеством, а имели и религиозную подоплеку. Болгары преследовали не только итальянских купцов, чиня им препятствия в торговле, но и их соотечественников – католических миссионеров. Например, в одном из документов ордена францисканцев, разные списки которого относятся к 1314–1329 и 1339–1343 гг., говорится о монахе Анд-жело де Сполето, убитом в Белгороде болгарами.

С окончанием правления Тодора Святослава в 1321 г. происходит постепенное отстранение Болгарии от управления землями Северо-Западного Причерноморья. Социально-политическая, а в известной мере и экономическая и религиозно-культурная жизнь Белгорода вновь оказалась в непосредственной зависимости от золотоордынцев. Возобновляется торговая деятельность итальянского купечества в городе.

О господстве золотоордынцев в Белгороде повествует агиографическое сочинение «Мучение Иоанна Нового». И хотя об авторстве и времени написания жития, дошедшего до нас во множестве списков XV–XIX вв. на церковнославянском, молдавском и греческом языках, существуют различные точки зрения, реальность описанных в нем событий не вызывает сомнений.

В центре повествования стоит трапезундский купец грек Иоанн, приехавший по торговым делам в Белгород, оклеветанный там капитаном судна, на котором он прибыл в город, и принявший мученическую смерть за веру. Согласно тексту жития, властителем города («епархом») был «перс-язычник», под которым мог подразумеваться только золо-тоордынец. К нему-то и поспешил с наветом на Иоанна капитан корабля – итальянец-католик. Что побудило его пойти на такой шаг, осталось за рамками повествования, но надо думать, что тут могла сыграть роль не только личная неприязнь к Иоанну, но и конфессиональные различия и торговое соперничество. Капитан сообщил «епарху» о том, что Иоанн якобы намеревался публично проклясть православную веру и стать язычником. Представ на суде перед городским владыкой, Иоанн, вынужденный выбирать между вероотступничеством и смертью, не предал православную веру и даже обратился к «епарху» со страстной проповедью православия и призывал отречься от язычества. Отданный правителем на расправу воинам городского гарнизона, Иоанн после стоически перенесенных страданий скончался. Над его трупом глумились сначала язычники, а затем евреи. С разрешения «епарха» единоверцы Иоанна погребли его останки в православном храме Белгорода.

В рассказе о пребывании Иоанна в Белгороде содержатся красноречивые детали, позволяющие составить представление об организации власти в городе при золотоор-дынцах. В руках «епарха» были сосредоточены все властные функции: он вершил суд, командовал расквартированными в городе воинами-золотоордынцами, а также ведал религиозными делами, будучи язычником К ордынцам, занимавшим верхнюю ступеньку социальной лестницы в Белгороде, апеллировали по поводу своих конфликтов представители различных этнических и религиозных групп горожан. Все они находились в одинаково зависимом положении от ставленников (наместников) хана. Благодаря приверженности к язычеству, с одной стороны, и пестроте этноконфессионального облика населения Белгорода - с другой, властным структурам золотоордынцев удалось стать силой, стоявшей над остальными группами городского населения и при необходимости использовавшей противоречия между ними в своих интересах. Представители ханской администрации получали высокие доходы от сбора налогов с горожан и торговцев, но сами не занимали ведущего положения в экономической жизни города и, по-видимому, особо не вмешивались в торговую деятельность местных и иноземных купцов, что, несомненно, должно было способствовать притоку в Белгород торговцев из разных стран Востока и Запада.

Говоря о социальных отношениях в Белгороде, нельзя не упомянуть, что здесь, как и во многих причерноморских городах того времени, существовала работорговля. Она не достигала такого размаха, как например, в Каффе, однако сохранившиеся в некоторых источниках сведения подтверждают наличие рынка рабов в Белгороде. В нотариальных актах, составленных итальянским нотарием в Килии Антонио ди Понцо в 1360-1361 гг., зафиксированы два случая продажи рабов, привезенных в Килию из Белгорода. Актом от 9 сентября 1360 г. засвидетельствована продажа рабыни-гречанки 28 лет по имени Мария. Хозяйка, выставившая на продажу свою рабыню, сообщила, что эта невольница была приобретена ее мужем Бартоломео у сарацин в Белгороде. Через два дня была оформлена купля-продажа 18-летней рабыни-татарки, которую сбыл одному из генуэзцев сарацин из Белгорода по имени Тандис. Сарацинами в обоих случаях именуются золотоордынцы, исповедовавшие ислам. Из других актов Антонио ди Понцо известно, что они являлись основными поставщиками рабов на килийский рынок. Именно работорговля была той сферой экономической жизни Белгорода, где участие ордынцев проявлялось наиболее заметно.