13. Система склонения неличных местоимений в древнерусском языке и история их форм в русских диалектах.

Разряды неличных местоимений не столь однородны по своему составу, как разряд личных, и объединяли слова, которые, могли «замещать» названия признаков, чисел и предметов, следовательно, выполняли синтаксические функции, свойственные различным именам. Для большинства неличных местоимений основной была функция согласованного определения, однако некоторые из них, например, вопросительно-относительные местоимения къто, чьто, отрицательные и неопределенные никъто, ничьто, нhкъто, нhчьто, функционировали как существительные, т.е. выполняли функции подлежащего и дополнения.

Словоизменение неличных местоимений принято называть местоименным склоне­нием. Так как исходной для неличных местоимений была функция согласованного определения, то они, подобно прилагательным, изменялись по родам, числам и падежам, оформляя синкретическую согласовательную категорию — указание на связь с определяемым существительным. И лишь в случае употребления местоимения в функции подлежащего или дополнения его формы приобретали категориальное значение рода, числа и падежа того существительного, «заместителем» которого оно выступало.

Местоименное склонение имело тв и мягк варианты. Парадигма Ед. ч. муж.р. =ср. р (кроме им-вин); парадигма мн. ч. едина для всех трех родов, кроме опять-таки, Им-Вин.

История неличных местоимений до сих пор остается наименее изученным разделом исторической грамматики русского языка не только в плане осмысления основных тенденций и про­цессов, но даже и в плане накопления фактического материала. Некоторые данные имеются лишь по истории флексий Р ед. ч., тож­дественных для местоимений и полных прилагательных.

Прежде всего это касается флексии мужского-среднего рода -ого, которая в настоящее время в подавляющем большинстве северно-великорусских говоров, в центральных говорах (что и способство­вало закреплению этого варианта в качестве нормы литературного языка), а также в части говоров к югу от Москвы представлена вариантом с в (тово, иново, нашево и т. д), в то время как юго-западные великорусские говоры (как и белорусские и украинские), а также некоторые говоры севера сохраняют г (обычно фрикативный): тоγо, нашеγо. Письменные памятники в этой флексии отражают в с XV в. в формах прилага­тельных, а в кругу собственно местоимений старейшие примеры зафиксированы в новгородских грамотах XVI в. Закрепившись на протяжении XVI в. в качестве нормы московского приказного языка, такие формы становятся обычными в деловой письменности, и лишь в южновеликорусских челобитных наряду с ними встречаются написания типа того — тага, наше­го — нашега. Что касается эволюции формы женского рода тоѣ/нашеѣ=>той/нашей, то проследить развитие современной флексии Р -ой (той, нашей) по памятникам письменности пока не­возможно, но и в этом случае приходится предполагать паралле­лизм в изменении формы прилагательных и местоимений.

Наиболее полно тенденция к оформлению единого местоименного склонения реализуется в истории форм множественного числа (формы двойственного числа в живой русской речи не имеют истории, ибо исчезают в связи с утратой самой категории двойственности), где, как и у прилагательных, ликвидируются родовые различия в И-В и формируется постоянный числовой показатель.

Нельзя не заметить, что в формах непрямых падежей двусложные флексии местоименного склонения, противопоставленные односложным родовым флексиям И-В мн. ч., характеризовались постоянным показателем -ѣ- после твердого согласного и фонологически соотнесенным с ним -и- после мягкого согласного. В процессе развития русского языка этот показатель, параллельно с показателем -ы-/-и- в склонении прилагательных, сосредоточивает в себе значение множественного числа и таким образом обнаруживает тенденцию стать формообразующим аффиксом. Нейтрализация родовых различий в И-В, обусловливающая необходимость оформления унифицированной флексии (без родового значения), ведет к утрате прежних дифференцированных флексий И-В и распространению на И-В показателя множественного числа. Вычленяющийся из форм тѣх(ъ), тѣм(ъ), тѣми показатель множественного числа -ѣ- распространяется и на форму И (и В), образуя словоформу тѣ, заменяющую выходящие из употребления родовые словоформы И-В муж. р. ти, жен. р. ты, ср. р. та.

Особо следует отметить судьбу форм И ед. ч. муж. р. местоиме­ний с однофонемной основой т-ъ и с-ь, которые в процессе осущест­вления известных фонетических изменений (редуцированный во флексии, находясь под ударением, должен был «проясниться») совпали с формами среднего рода т-о, с-е. Стремление избежать омонимии форм достаточно рано реализуется с помощью удвоения словоформы, т. е. путем образования тътъ > тот, сьсь > сес(ь), что в памятниках встречается с XIII в.

Словоформа тот известна на всей территории распространения русского языка (хотя и не везде как единственная), а также в от­дельных белорусских говорах; тот, таким образом, становится неотъемлемой частью парадигмы тот — та — то, те — тех — тем, что и было кодифицировано затем системой нового литературного языка.

За пределами северо-восточной зоны в древнерусских говорах местоимения-существительные рано втягиваются в общий процесс унификации форм словоизменения местоимений — полных прилага­тельных, что ведет к разрушению парадигмы тот — та — то — тех — теми в результате усвоения парадигмы типа крут-ой — крут-ая — крут-ое — крут-ы-е — крут-ы-х. Именно так сложи­лась известная всем восточнославянским языкам (в говорах рус­ского языка распространенная в основном на западе) парадигма по образцу полных прилагательных: той (диал. тый, тэй) —тая (диал. тая, тая) — тое (диал. тое, тое) — тыи (диал. тьши, тыйе, тэи, тэйё); ср.: новый (диал. новой, новэй)-новая-новое-новые (диал. новый, новыйе, новэи). Общевосточнославянское рас­пространение таких форм, с одной стороны, указывает на то, что нормативная русская парадигма (тот — та — то — те) истори­чески является диалектной и имеет своим источником систему ме­стоименных форм диалекта Ростово-Суздальской земли (где, как указывалось, она и сейчас является единственно возможной), откуда и начинается ее «экспансия» в период формирования языка

14. Именные и членные формы прилагательных. Склонение членных прилагательных в раннедревнерусском языке; особенности древненовгородской системы склонения. Церковнославянские окончания членных прилагательных.

В индоевропейском языке имя прилагательное не существовало как особый разряд слов, формально отграниченный от существительных. В праславянском языке прилагательные прошли путь от недифференцированного имени через синтаксическое вычленение этого разряда слов из общего класса имен до его формального обособления. Грамматические особенности прилагательных как части речи определяются их наиболее общим лексическим значением признака (качества, принадлежности, отношения), носителем которого является предмет. Таким образом, прилагательное всегда определяет существительное и функционирует либо в качестве определения (согласованного), либо в качестве именной части сказуемого. В старославянском языке формально прилагательные в значительной степени продолжают сохранять морфологические признаки, объединяющие их с существительными: они характеризуются категориями рода, числа, падежа, однако содержание этих категорий является иным, также как и у неличных местоимений. Род, число, падеж прилагательного – единая согласовательная категория, оформляющая синтаксическую зависимость прилагательного от существительного. Прилагательные в старославянском языке могли иметь именные (нечленные, краткие) и местоименные (членные, полные) формы. Для качественных прилагательных были характерны степени сравнения. Членные, полные прилагательные создавались путем усложнения именных форм указательными местоимениями і, Ѩ ѥ (новъ+ы=новый)Вероятно, первоначально эти указательные местоимения выполняли функцию определительного члена и противопоставляли членные формы именным по признаку определен­ности/неопреде­лен­ности.

Общеславянское распространение членных форм свидетельствует о том, что образование их следует относить к праславянской эпохе. При склонении местоименных форм прилагательных обе их части принимали соответствующую форму. В этом типе склонения различались твердый и мягкий варианты, которые имели различия в падежных окончаниях. Еще в праславянскую эпоху на стыке окончаний именных форм прилагательных и падежных форм указательного местоимения произошли различные звуковые изменения. Во множественном числе в ряде падежей были обобщены односложные окончания именных форм и следующее местоимение в косвенном падеже: . это- В некоторых формах происходила утрата интервокального [j], что приводило к ассимиляции гласных и их последующему стяжению. Это отражает, например, склонение прилагательных в единственном числе.