Примечательно, что предтечи системного мышления - тектология

А. Богданова в России и холизм на Западе - не получили в первой половине века должного призна­ния, ибо не было для этого еще необходимых условий, и идея организованности бытия, и идея целостности, выражавшая понимание того, что "целое больше, чем совокупность составляющих его частей", повисали в воздухе, а во второй половине столетия они стали опорными и в науках, и в разных сферах практически-организационной деятельности, и вошли в проблемное поле философии именно потому, что были востребованы исторически складывавшейся необходимостью познавать системные целостности в их сложной и сверхсложной организованности, в их функ­ционировании и развитии, и эффективно управлять ими на основе получаемого знания.

Происходившая смена парадигмы в научном мышлении была связана с тем, что аналитическое изучение действительности как этап познавательной деятельности, необходимый на определенной ступени ее развития, оказалось бессильным, когда наука должна была логикой собственного развития и отвечая на требования практики, подняться к изучению целостных объектов именно как целостных, то есть нераз­ложимых на составные части. До тех пор пока лидером в мире наук была физика, жизненной необходимости в системном понимании бытия не было, но когда от анализа физического и химического уровней организации материи научная мысль перешла к изучению жизни, и роль лидера со всеми вытекающими отсюда методологическими последствиями стала переходить к биологии, а затем к социально-гуманитарным наукам, изучающим самую сложную форму жизни - деятельную жизнь человека как уникального, био-социокультурного существа, системное ее понимание и соответ­ствующая методология исследования стали необходимыми для адекватного решения данных задач.

Для философии это имело не только упомянутые теоретико-методологические по­следствия, но и мировоззренческие. Ибо если мир понимается наукой как "организованная сложность", а не царство хаоса, энтропии, произвола, случайности и неопределенности, то философия – именно она, и только она по самому ее культурному предназначению - должна постичь, объяснить и осмыслить системный характер бытия, вернув себе свое врожденное качество мировоззрения человечества. А о том, способна ли решить такую задачу современная философия, прошедшая испытания позитивизма и интуитивизма, "философии жизни" и экзистенциализма, наконец, маргиналистского деконструктивизма, свидетельствует ряд достаточно выразительных фактов: Д. Сантаяна пишет онтологическое исследование "Царства бытия", Ж.-П. Сартр - фундаментальный труд "Бытие и ничто", М. Хайдеггер - столь же онтологически фундирующее философию исследование "Бытие и время", Д. Лукач работает в конце своей жизни- над книгой "К онтологии общественного бытия", и С.Л. Рубинштейн создает последнее свое замечательное исследование, тоже незавер­шенное и изданное посмертно - "Человек и мир". Как бы ни различались пред­ложенные этими философами концепции бытия и небытия, объективной реальности и места в ней человека, строения его деятельности в мире, они представляли собой варианты построения онтологического фундамента целостного философском) миро­понимания, отвечавшего так или иначе осознававшимся каждым из них потребностям современной культуры. Другой достаточно выразительный факт - движение, начатое работой Римского клуба и вылившееся в постановку "глобальных проблем" современности, то есть таких, которые проистекают из целостного рассмотрения жизни человечества на нынешней ступени его развития и его отношения к природе как основы его целостно понимаемого бытия.

Примечательно, наконец, что в самые последние годы в разных городах России стали издаваться философские книги, написанные не только в ответ на потребность вузов в новых учебных пособиях, но и в ответ на внутреннюю потребность фило­софов, оправившихся от шока, вызванного крушением официального советского "диа­мата и истмата", выработать иную, но целостную, философскую концепцию, способ­ную теоретически обосновать формирующееся в условиях радикального преобра­зования нашего общества мировоззрение. Сопоставляя такие книги как, например, "Философия. Основные идеи и принципы". Под общей ред. А.И. Ракитова. 2-е изд., М., 1990; Алексеев П.В. Философия. М., 1996; Радугин А.А. Философия. 2-е изд., М., 1996; Золотухина-Аболина Е.В. Страна философия. Ростов-на-Дону, 1995; Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996, видишь, что при всех различиях - и весьма существенных! - в понимании их авторами проблемного поля философии и его архи­тектоники, общим является само понимание философии как учения о бытии и его отражении в человеческом сознании, что и делает ее целостным мировоззрением -это ведь и отличает философию от всех других наук и форм идеологии, определяя ее необходимость культуре именно в данном ее качестве — и до того, и после того, как культура выходит из состояния раздробленности, осколочности, мозаичности.

Сейчас, по мнению М.С. Кагана, становится все более очевидным, что такое ее состояние исторически пре­ходяще, поскольку порождено оно особыми условиями социального бытия человече­ства и отмирает вместе с ними. Еще несколько десятков лет тому назад подобный вывод мог показаться умозрительным и утопическим, однако в конце уходящего столетия он получает новые весомые теоретические подтверждения. Одно из наи­более существенных - рождение синергетики, развивающей основные положения теории систем.

В интересующем нас сейчас отношении значение открытий этой науки, обращенной к изучению закономерностей процессов самоорганизации и реорганизации сложных систем, состоит в том, что она радикально изменила понимание отношений между гармонией и хаосом, упорядоченностью и беспорядком, информацией и энтропией: оказалось, что хаос является не абсолютной антитезой гармонии и плодом всепобеж­дающих разрушительных сил, результатом неодолимого нарастания энтропии, как это представлялось прежде, но переходным состоянием от одного уровня упорядоченно­сти к другому, более высокому типу гармонии; следовательно, решающим судьбы бытия является не хаос, не распад, а процесс усложнения порядка, структурности, организованности.

Этот вывод, полученный при изучении термодинамических систем, но сразу же экстраполированный основоположниками синергетики - И. Пригожиным, Г. Хакеном, СП. Курдюмовым - на процессы социокультурные, оказывается общим законом развития сложных и сверхсложных систем, а тем самым он подлежит философскому осмыслению и обоснованию. Решая эту задачу, философия может и должна прео­долеть сложившийся в первой половине века агностицизм и связанный с ней фраг-ментаризм философского дискурса и вернуться к построению целостной и системной картины мира и человека в мире. Только на основе и в контексте понимания цело­стной философской теории становится возможной и продуктивной разработка различ­ных частей этой грандиозной конструкции, не превращающая философа и узкого "специалиста по той или иной проблеме" - подобно врачу, который в наше время является уже не знатоком патологических состояний целостного человеческого орга­низма, а специалистом-кардиологом, или офтальмологом, или ортопедом, или ларинго­логом и т.д., - а позволяет ему воспринимать каждую углубленно изучаемую часть целого именно как ее часть, а не абстрагирование от целого, как нечто, самостоя­тельно существующее¹.