Тема 4. Юнг и постъюнгианство.

План:

1. Школы аналитической психологии.

2. Классификация Адлера.

3. Классификация Фордхама.

4. Классификация Гольденберг.

5. Новая классификация.

1 Школы аналитической психологии

Нелегко разобраться в современном юнгианском мире. Юнга считают скорее психологом - мыслителем и аналитиком, а не гуру или пророком, что подтверждается работами аналитических психологов и постьюнгианцев. Это мнение основывается не только на двадцатитомном наследии "Собрания сочинений" Юнга и его огромном научном даре. В каком-то смысле постъюнгианцы точно также необходимы Юнгу, как он нужен им, чтобы его работа имела продолжение в будущем. Перспектива аналитической психологии заботит всех, и его наследие стало многогранным источником мысли, который вдохновлял, воздей­ствовал, бросал вызов и в некоторых случаях раздражал его последователей.

Следует отметить то, в какой степени постъюнгианцы чув­ствовали, что могут нападать на работы Юнга, часто споря с ним, объединяясь с острой критикой со стороны неюнгианцев, а также приспосабливать и интегрировать соответствующие дости­жения в других школах психологии и других науках. В своей книге "Юнгианская психотерапия: исследование по аналитической психологии" (1978 г.) Фордхам указывает, что "о развитии различных школ аналитической психологии, которые теперь появились написано очень мало". Существуют школы аналитической психологии с общими взглядами (внутри школы), и догматизм и конфликты между этими группами неизбежны.

Говорить о юнгианцах, постьюнгианцах и школах постьюн­гианцев — это само по себе дело сложное. Юнг указывал, что существует просто один юнгианец — он сам. Он препятствовал всяким намерениям основать школу психологии. Юнг хотел избежать того что он считал фрейдистской крайностью, которая выражается в утверждении авторитета раввина и во всей болезненной начальной истории психоанализа, в которой так много было роли личности. Более того, как идеолог индивидуации, придающий особое значение становлению каж­дого человека и отличию его от других, не говоря уже о наблю­дении, что темперамент человека и личная психология играют роль в определении его воззрений, Юнг несомненно хотел оставить каждому человеку право самому решить, насколько он "юнгианец". Однако, как указывает Хендерсон, "сейчас существует основной юнгианский корпус знаний, который не допускает неограниченного экспериментаторства или теоретизирования". Но далее он говорит, что Юнг презирал какую бы то ни было систематизацию, и в силу этой причины его школа формировалась так долго".

Другой примечательной чертой постепенного формирования юнгианцев в широкую группу является серия предисловий, которые Юнг так часто писал к работам ранних последователей. Очевидно, что было важно, в силу коммерческих и других причин, получить предисловие Юнга, но, как свидетельствует Фордхам (1975), казалось, что Юнгу действительно хотелось делать это. Это говорит о том, что Юнг прекрасно знал, что для всех этих авторов его предисловие представляет их более широкой аудитории, а также является идейным центром и ориентиром. В этом, конечно, нет ничего постыдного или инфантильного, но то, что Юнг постоянно отрицал существование "юнгианцев", все же кажется неправильным.

Теперь нам явно необходимо рассмотреть место теории в аналитической психологии. Может быть полезно рассмотреть взгляды Юнга относительно роли теории, а затем — какой вклад в это внесли отдельные постьюнгианцы.

Он постоянно осознавал, что в психологических исследованиях происходит большее перекрещивание наблюдателя и наблюдаемого, чем обычно, и что личные пристрастия и другие личностные факторы играют важную роль. Но в целом подход Юнга действительно предполагает наличие какой-то теоретиче­ской основы. После получения теоретической формулы из "человеческого материала" Юнг затем применяет ее в "своей практической работе до тех пор, пока она не будет подтвержде­на, видоизменена или же от нее вообще придется отказаться". Далее Юнг утверждает, что сила сравнительного, часто мифологического или антропологического материала служит для введения, иллюстрации или расширения теории — не для ее доказательства. Таким образом, теория, полученная в результате наблюдений, существует до того, как получен подтверждающий ее материал. Он начинает с взаимодействия людей в процессе анализа или с наблюдения жизни, разрабатывает теорию, которая затем иллюстрируется сравнительным материалом или дальнейшими наблюдениями. Только после этого можно упорядочить массу образов и данных из различных источников. И тогда уже само это упорядочение помогает понять тот или иной аспект поведе­ния людей. Таким образом, процесс идет по кругу: человеческий материал — теория — иллюстрация — применение к поведению людей.

Есть два научных возражения против психологии Юнга. Первое направлено против глубинных психологии, которые считаются ненаучными, поскольку они имеют дело с недоказуемыми областями. В том смысле, что никто не может доказать сущест­вование, например, эдипова комплекса, это, возможно, и верно. Но эдипова теория проясняет такие разные явления, как пред­почтение, отдаваемое ребенком одному из родителей перед другим, вопрос о происхождении половой принадлежности, причины извращений, неверный выбор партнера в браке и так далее. Юнг в особенности подчеркивал, что психология — это ес­тественная наука, указывая, что ее предмет — не продукты умственной деятельности, но естественное явление, психика.

Второе научное возражение исходит от фрейдистов. В своем "Критическом словаре психоанализа" (1972) Райкрофт признается, что "страдает от вполне обычного врожденного недостатка, заключающегося в неспособности понять работы Юнга". А Гловер заключил, что "с точки зрения науч­ного изложения, Юнг в лучшем случае пишет путано" (1950).

Если интерес к Юнгу не исчерпывается только тайными и эзотерическими аспектами, но связан с оценкой применимости его идей, то он предстает перед нами как удивительно современ­ный мыслитель и психотерапевт, который поразительно предуга­дал многие из путей развития психоанализа и других психоло­гических направлений. Как писал Роузен в своем монументаль­ном труде "Фрейд и его последователи":

Многообразие точек соприкосновения между постьюнгианской аналитической психологией и различными формами развития психоана­лиза указывает не только на то, что Юнг находился в центре терапев­тического движения, но и что анализ и психотерапия в некотором смысле сегодня являются "юнгианскими". По-видимому, стоит ввести новую категорию - неосознанный юнгианец.

Список идей, изменяющих и развивающих пси­хоанализ, в которых видна юнгианская переориентация и к которым мы будем постоянно обращаться, вместе с именами теоретиков, более всего с ними связанных:

1) акцент на раннем доэдиповом опыте единства с матерью и отделения от нее (Кляйн, теоретики Британской школы объектных отно­шений: Фэрбэрн, Гунтрип, Винникотт, Балинт, а также Баулби).

2) важную роль в психической жизни играют внутренние психические структуры (архетипы) (Кляйн, Баулби, Шпитц, Лакан, Бион).

3) у бессознательного есть творческая, целевая, не деструктивная сторона (Милнер, Райкрофт, Винникотт об игре, а также для сравнения Маслоу и гуманистическая психология).

4) симптомы нельзя рассматривать только с каузально-редуктивной точки зрения, они должны рассматриваться в связи с их значением для пациента (Райкрофт и экзистенциальный анализ).

5) отход в аналитической теории от патриархальных, с доминированием мужского начала, фаллоцентрических подходов; обращение внимания на женское начало (феминистская психология и психотерапия, Митчелл, Столлер, Лакан).

6) акцент на клиническом использовании контрпереноса (большинство сегодняшних аналитиков - например, Серлз, Лэйнгз, Рокер, Литтл, Винникотт).

7) идея, что анализ - взаимодействие, преобразующее как пациента, так и аналитика, а значит, личность аналитика и его переживание анализа должны быть в центре внимания (Лангз, Серлз, Ломас, интеракционизм).

8) идея, что регресс в анализе может быть полезен и с ним можно работать (Балинт, Крис).

9) анализ должен работать с самостью столько же, если не больше, сколько с эго; самость понимается скорее как целостное выражение личности, чем одно из ряда репрезентаций эго (Кохут, Винникотт).

10) существуют подотделы личности (комплексы), с которыми анали­тик может работать (истинное и фальшивое Я (true and false selves) Винникотта, и для сравнения гештальттерапия и трансактный анализ).

11) инцестуозная фантазия носит символический характер (Бион, Лакан, Митчелл, Винникотт).

12) вопрос личностной интеграции (индивидуации) более важен, нежели вопрос о "нормальности" или "гениальности" (Эриксон, Мил­нер).

13) идея, что проявления шизофрении имеют значение (Лэнг и его коллеги).

14) распространение аналитического интереса на вторую половину жизни (Левинсон, Парке, Эриксон, Кублер-Росс).

15) идея, что проблемы между родителями находят свое выражение в детях (семейная терапия).

Мы обращаемся к рассмотрению трех различных школ постьюнгианской аналитической психологии.