§3. Конфессиональная статистика в России.

Конфессиональные и неконфессиональные элементы ментальности.

Революция 1917 г. в России потрясла многих сограждан. Но, как пишет И.В.Левченко в своей монографии “Русская православная Церковь и государство”, “стремясь сохранить свой внутренний мир в равновесии многие люди упорно держались за традиционные религиозные верования”. [Левченко, 1997, с.108]. Материалы Всесоюзной переписи населения 1937 г. [Всесоюзная… 1991] показывают, что, несмотря на очевидную боязнь обнаружить приверженность к религии, значительная часть населения призналась, что верит в Бога. Из почти 30 млн. неграмотных взрослых (старше 16 лет) более 25 млн. человек (84%) зарегистрировались как верующие. Из 68,5 млн. грамотного населения 30 млн. (44%) также были верующими. Если в городе они составляли одну треть, то в деревне – две трети населения. “Электричество крестьянин принял, но оно ему не заменило Бога”. [Левченко, 1997, с.108].

Таким образом, даже в труднейшие для России времена большая часть населения склонялась к конфессиональной ментальности.

Возможность показывать свою религиозность проявилась в годы Великой Отечественной войны, прекратились репрессии против священников и верующих. Но в 50-60-е годы ХХ в. гонения только усилились. В 70-80-е годы создавался образ верующего как убогого, неграмотного, психически больного, ненадежного гражданина. Но даже еще до “перестройки” люди начали приходить к традиционным верованиям, ища поддержку церкви посреди лицемерного и тоталитарного строя. Согласно данным социологических опросов за 80-е годы число положительно ответивших на вопрос:”Верите ли в Бога?” – увеличилось в 3 раза и составило около 30 процентов, а число убежденных атеистов снизилось с 25 до 11-12 процентов. [Мчедлов, 1993]. Отметим, что тогда оставшиеся 59-58 процентов либо не определились с верой, либо скрыли ее (нетерпимость властей в то время к религии была выше даже 1937 года).

Празднование тысячелетия принятия христианства на Руси отмечалось очень широко и послужило еще одним стимулом для возвращения людей в лоно Церкви.

Особый подъем религиозности наблюдался в 90-е годы ХХ в., когда законодательно было закреплена свобода вероисповедания. В это же время проявилась большая терпимость к верующим. В 1992 г. Российский независимый институт социальных и национальных проблем провел опрос в различных регионах Российской Федерации. Вот что показал опрос. На вопрос ”Как вы относитесь к убеждениям верующих людей?” – 34,7 процента ответили, что полностью их одобряют; 48,7 процента – уважают их убеждения, но не разделяют; лишь у 2,5 процента вызывают неприязнь те, кто упорствует в своей вере, а для 13,7 процента они безразличны. [Мчедлов, 1993] .

Как мы видим, уже в 1992 была высока терпимость к конфессиональной ментальности, уже тогда появилась возможность диалога верующих и неверующих.

Интересны также опросы, проводимые в Москве социологическим центром МГУ “Опинио”. В 1994 году 53,7 процента опрошенных москвичей назвали себя православными, что на 4,5 процента больше, чем в 1993 году. Католиками считают себя 1,0, протестантами – 0,3 процента опрошенных. В сумме 2,2 процента отнесли себя к исповедующим ислам, иудаизм, буддизм. “Просто христианами’, то есть верующими, но не воцерквленными, считают себя 20,6 процента участников опроса, и именно численность “просто христиан” растет быстрее всего. Возможно, книги заменяют им церковь. [Буйда, 1995].

Эти исследования показывают, что ментальность многих людей может включать и конфессиональные элементы сознания. В России стало трудно выделить исключительно религиозную ментальность или ментальность исключительно атеистическую. Во многих современных опросах термин “атеисты” заменяется на “неверующие”.

В 1977 году Российский независимый институт социальных и национальных проблем провел общероссийское репрезентативное социологическое исследование, охватившее многие социально-профессиональные группы. Этот опрос опроверг утверждение, что “религия – удел старушек”. Основная группа исследования включала молодежь в возрасте от 17 до 26 лет. Контрольная группа представляла старшее поколение в возрасте от 40 до 60 лет.

Исследование показало, что возрастные различия людей самых разных мировоззренческих групп не влияли сколько-нибудь заметно на религиозность. Так, верующих в Бога среди опрошенной молодежи оказалось 32,1 процента, а среди взрослых – 34,9 процента; колеблющихся между верой и неверием соответственно 27 процентов и 27,6 процента, безразлично относящихся к религии 13,9 процента и 14,7 процента, неверующих – 14,6 процента и 13,5 процента. Относительно заметная разница фиксируется лишь среди верующих в сверхъестественные силы (соответственно 12,4 процента и 9,3 процента), что видимо, связано с увлечением молодежи различными формами нетрадиционной религиозности, в том числе вневероисповедной мистикой (вера в общение с духами, магию, знахарство, гадание, астрологию). [Мчедлов, 1998].

Причем большинство опрошенных, представители всех мировоззренческих групп молодежи выступают в поддержку духовно-нравственной деятельности религиозных организаций. Верующие в Бога поддерживают эту деятельность в 56,1 процента, колеблющиеся – 52,4 процента, верующие в сверхъестественные силы – 58,4 процента, индифферентные – 35,0 процентов, неверующие – 34,2 процента; по конфессиональным группам: православные – 56,0 процента, мусульмане – 60,0 процентов, католики – 75,0 процентов, протестанты – 64,3 процента, буддисты – 50,0 процента. [Мчедлов, 1997].

Интересно то, что в этом опросе предлагалось отдельно отнести себя к мировоззренческой группе (верующий, колеблющийся, индифферентный или неверующий) и отдельно к конфессиональной группе.

Оказалось, что многие из разных групп (например, колеблющиеся) отнесли себя к сторонникам традиционных религий. Возможно, среди прочих причин здесь сказывается тесная связь религиозного и национального самосознания, когда православие и ислам воспринимаются не только как собственно религиозная система, а как естественная культурная среда, национальный образ жизни (“русский – поэтому православный”, “татарин – поэтому мусульманин”). Так, к православным себя отнесли не только 56,2 процента колеблющихся, 24,1 процентов верующих в сверхъестественные силы, но и 8,8 процента индифферентных и даже 2,1 процент неверующих молодых людей.

Но и само мировоззрение, в том числе и религиозное, многих молодых людей далеко от “монолитности”, его характеризует сложная структурность и размерность. Например, к колеблющимся между верой и неверием отнесли себя 32,7 процента православных, 30,0 процентов мусульман, 14,3 процента протестантов; к верующим в сверхъестественные силы - 6,5 процента православных, 6,7 процента мусульман, 6,3 процента католиков, 10,0 процента иудеев, а также 37,7 процента верующих, не принадлежащих к какой-либо конкретной конфессии. [Мчедлов, 1998].

Всплеск конфессионального мировоззрения в самых разнообразных его формах в 90-е годы ХХ в. доказан многими исследованиями, но также в эти годы увеличилось число религиозных объединений. И.Г.Каргина проследила динамику развития христианских объединений. После большого числа религиозных объединений до 1917 их число резко снижается, достигая минимума в 1955 – 1964 гг. Затем происходит всплеск количества организаций от 1965 к 1984, ближе к 80-м годам. Такой уровень лишь чуть-чуть увеличивается в 1985-1990 г, но с 1991 по 1994 наблюдается новый всплеск, когда количество христианских организаций достигает дореволюционного уровня. [Каргина, 1998].

Как пишет исследовательница, стремительный рост религиозного вектора общественного сознания обернулся настоящим “бумом”. Стало модным много говорить о религии, о вере, посещать церковные службы, креститься самим и крестить детей, венчаться в церкви, приглашать православных батюшек на открытие офисов и банков и т.д. Но, как отмечает И.Г.Каргина, в этом потоке моды было немало людей, которые именно в это время обрели настоящую веру.

Также исследовательница выделяет три наиболее крупных религиозных группы в России (по количеству объединений). Это православные, протестанты и мусульмане. Духовность этих групп мы обязательно будем разбирать во второй части диссертации.

Какие же можно выделить причины возросшего влияния религии? Причины эти социальные и исторические, национальные и правовые, нравственные и психологические.

Первая причина – политические и правовые перемены в стране, ликвидация существовавших на протяжении десятилетий официальных и неофициальных запретов, административных и нравственных гонений на верующих, принятие прогрессивного законодательства. Об этих благополучных политико-правовых переменах свидетельствуют устные и печатные выступления самих религиозных деятелей всех конфессий, действующих в Российской Федерации. [Мчедлов, 1993].

Оказывают свое воздействие и обстановка общественной нестабильности, ухудшение экономического и экологического положения, межэтнические конфликты. Люди, разочаровавшись в политических обещаниях, обращаются в поисках надежных социальных ориентиров к авторитету религии и церкви. При этом духовный вакуум не удалось заполнить сколько-нибудь приемлемой системой идей и ценностей светского характера.

За сохранение религиозных ценностей выступают и светские ученые. Опросы, проведенные среди естественнонаучной интеллигенции, выявили характерную для многих ее представителей позицию, исходящую из неправомерности жесткого противопоставления научного знания религиозной вере. Они считают, что рациональное научное знание и религиозное чувство, базирующиеся на ценностном подходе к действительности (как обосновывал, например, академик Б.В.Раушенбах), взаимно дополняют друг друга, образуют некое единство, которое может стать основой целостного мировоззрения, приводящего в состояние гармонии научную картину мира и его иное, образное восприятие, разум и чувства, интеллект и веру, посюстороннее и трансцендентное. [Мчедлов, 1993].

В научной среде возникали и взгляды, восходящие к эпохе Просвещения и отстаивающие прагматический подход к религии. Ученые с такой ориентацией могут сами и не быть верующими, но они полагают, что религия нужна людям для обуздания низменных, животных страстей: агрессивности, вражды, эгоизма, зависти, жадности и т.д. Характерно утверждение академика Н.М.Амосова: “Так как вера в Бога – главный резерв морали, государства будут поддерживать религии. Дело в том, что свобода, образование и частное предпринимательство поддерживают эгоизм и только религия, объединяя людей, напоминает о милосердии”. [Мчедлов, 1993, с.54].

Исследования показывают, что все больше представителей российской творческой интеллигенции рассматривает свои конфессии (православие, ислам, лютеранство и т.д.) как культурную ценность и национальное достояние своих народов, опору их национального самосознания. Даже религиозные обряды многие из них называют народной и национальной традицией.

Но, к большому сожалению, в обновленном обществе существуют и отрицательные черты. Это увеличение физического насилия, жестокость, кровопролития, разрушения многих регионов, теракты, угроза возможного применения тяжелого и ядерного оружия при дестабилизации политической обстановки, угроза экологических катастроф. Эта жестокость вызывает у людей интерес к тем идеологиям, которые носят миротворческий характер, ставят человеческую жизнь выше агрессивных псевдоценностей, угрожающих ей. Этим объясняется и нынешнее повышение интереса к практике и этике ненасилия (идеям Ганди, Швейцера, Кинга, Толстого), и осознанное или инстинктивное влечение людей к религиозным системам. Не случайно в 90-е годы возникали разного рода фонды, организации, в названии которых присутствовали слова “гуманистический”, “гуманитарный”, “сотрудничество”, “согласие”, “защита человека”, “за мир” и т.д. И, что закономерно, в руководящие органы этих фондов привлекались религиозные деятели.

Повсеместная жестокость объясняется в том числе бездуховностью, агрессивным типом жизни определенной части населения, включая бездуховность многих чиновников. Стремление преодолеть эту бездуховность, преодолеть нравственный кризис общества также служит одним из факторов повышения религиозности в современной России. Распространившиеся цинизм, ложь, беззаконие, коррупцию, наркоманию многие люди, и не только верующие, стремятся преодолеть, обращаясь к проповедуемым церковью общечеловеческим ценностям, идеям духовности, сострадания, милосердия, добра, внимания к другому человеку. Об этом неизменно свидетельствуют и результаты массовых опросов, в ходе которых нравственно-религиозные ценности встречают положительное восприятие у большей части опрошенных, невзирая на мировоззрение и конфессиональные различия. Мы уже упоминали цифры молодежного опроса 1997 г. Последующие, до 2001 года, опросы показали положительное восприятие нравственно-религиозных ценностей у примерно 70 процентов опрошенных. [Мчедлов, 2001].

Теперь скажем о деструктивных или так называемых тоталитарных сектах. К 2000 году число тоталитарных сект, беспокоящих людей в 90-е годы, сократилось. Число входящих в эти секты резко упало. Об этом можно судить по социологическим опросам, в том числе по опросу в среднем центрально-российском городе, областной столице, - Калуге. [Авраменко, 2001].

Приведем данные социологического опроса, проведенного в г.Калуге в июне 2000 г. Научно-исследовательским институтом социально-политических исследований и консультирования (НИИ СПИК).

Опрос “показал”, что более половины калужан старше 17 лет (52,4 процента) относят себя к православной церкви. Второй по численности “группой” (22,9 процента) являются не относящие себя ни к одной религиозной организации, т.е. либо неверующие, либо колеблющиеся.

Экуменически настроены (считают, что все религии ведут к одному Богу) 10,2 процента жителей. Данный признак является, по мнению А.А.Авраменко, наиболее характеризующим “почвеннический буддизм”. Получается, что это вторая по значимости религия города. [Авраменко, 2001, с.97].

При опросе в списках религиозных направлений исследователи включили коммунизм, как веру в неизбежное светлое будущее. И действительно нашлись люди, которые согласились рассматривать коммунизм как собственную веру. Таких в Калуге оказались вполне достаточно – 4 процента.

Старообрядцы составили среди опрошенных 1,5 процента. К адептам астрологии причислил себя 1 процент. Остальные представители религиозных и псевдорелигиозных течений в общей сложности составили 2,5 процента: последователи магии, ведовства – 0,4 процента; адепты “Церкви Иисуса Христа Святых Последних дней” (мормоны) – 0,3 процента; по 0,2 процента составили члены армяно-григорианской церкви, “Новоапостольской церкви”, секты “Свидетелей Иеговы”, “ивановцы” (последователи Порфирия Иванова – “Детка”); по 0,1 процента составили евангелические христиане-баптисты, иудеи, буддисты, пятидесятники, муниты (“Церковь Объединения”), сатанисты (“Южный крест”, “Черный ангел”, “Общество сатаны” и др.), “Белые братья” (“Белое братство”), кришнаиты (“Международное общество Сознания Кришны”), “богородичники” (“Богородичный центр”) и члены сети коммерческого культа “Гербалайф”. И всего лишь 5,7 процента не определились или не пожелали отвечать на данный вопрос.

Итак, входящие в тоталитарные секты составили 0,8 процента. Эти организации в 2004 г. не получили регистрации, и деятельность их была запрещена на территории Российской Федерации. Это “Новоапостольская церковь”, “Свидетели Иеговы”, “Церковь Муна”, сатанистские секты, “Белое братство” и “Богородический центр”, но, к сожалению, эти секты пытаются вербовать сторонников, хотя и вынуждены постоянно прятаться от властей. Деятельность таких сект вызывает угрозу здоровью и жизни людей, и многие сейчас покидают их.

Русская Православная Церковь активно призывала оградить граждан от сект, в средствах массовой информации в 90-е годы ее обвиняли в косности, в нежелании модернизироваться. Эти публикации часто финансировались именно сектами. Но авторитет РПЦ так и не удалось подорвать, как не старались секты, сами теперь уходящие в небытие. Православную церковь поддерживали все традиционные конфессии России: и мусульмане, и протестанты, и буддисты, и иудеи. Мнению Православной церкви доверяют многие россияне. Данные опросов Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) свидетельствуют: Церковь, по крайней мере, с лета 1993 г. (и до конца 1999 г.) занимала первое место среди социальных институтов по уровню доверия россиян, опередив президента и постоянно опережая армию. По данным Фонда общественного мнения (ФОМ) от 22-23 января 2000 г. Церковь оказалась на первом месте среди социальных институтов (президент не был в списке), вызывающих доверие. [Тульский, 2000]. По данным аналитического центра ИСПИ РАН на май 2000 года доверие Церкви высказали 35 процента опрошенных. По доверию ее обошли только президент (41 процент) и армия (43 процента). Профсоюзы набрали 21 процент, а Правительство РФ, Совет Федерации, Государственная Дума, Администрация Президента, Совет Безопасности, руководители регионов, милиция и прокуратура, партии и политические движения, средства массовой информации, банковские предпринимательские круги набрали < 20 процентов. (Доверие можно было вписать сразу в несколько колонок). И все эти структуры с января1995 г. по май 2000 г. никогда не получали доверия выше доверия Церкви. (4-9 и 11-14 процентов чаще всего). [Синелина, 2001].

Это говорит о том, что государство в целом не вызывает большого доверия у людей, а РПЦ видится независимой от него и имеющей свое мнение.

Поворот в отношении к традиционным верованиям в СМИ происходит лишь к 2000-ным годам. Появляется серьезное приложение к “Независимой газете” – “НГ - религии”, где высказывается мнение и религиозных деятелей. На телевидении появляются передачи “Слово пастыря” и “Мусульмане”. А из столичного журнала “Наука и религия” уволили журналистку, так как ее репортаж о религиозной жизни в Казани не устроил ни местного архиепископа, ни местного муфтия. [Чаплин, 1998].

Межконфессиональное сотрудничество несомненно присутствует в Российском обществе, но как мы увидим, тяга к национальным религиям сейчас существует даже у многих атеистов. Они воспринимают эти религии как часть культуры. Это могло бы послужить отправным моментом диалога верующих и неверующих.

Интересен также всероссийский опрос 1996 года, проведенный по проекту Академии Финляндии и Российской академии наук. Как пишут авторы обзора этого опроса, “в обществе, в котором еще совсем недавно религия преследовалась, и, казалось, была на грани исчезновения, установился “прорелигиозный ” и “проправославный” консенсус”. [Каариайнен, Фурман, 1997, с.36].

Опрос 1996 г. показал, что “положительное” и “очень положительное” отношение к православию – убеждение подавляющего большинства, 88 процентов опрошенных, в то время как о своем “отрицательном” и “очень отрицательном” отношении заявили только 4 процента. Этот прорелигиозный консенсус настолько велик, что охватывает даже большинство тех, кто называет себя атеистами – положительно относятся к православию 66 процентов атеистов. Ответы на другие аналогичные вопросы подтвердили наличие этого консенсуса. Так 63 процента опрошенных (и 29 процента атеистов) считают, что церковь удовлетворяет духовные потребности людей, 55 процентов (и опять-таки 29 процента атеистов) – что она дает ответы на моральные вопросы, 43 процента – что она “необходима” (противоположного взгляда придерживается только 3 процента).

При анализе данных опроса 1996 г. также была предпринята попытка выделить группу “серьезных”, “настоящих” верующих, которых исследователи назвали “традиционными верующими”. Они были выделены из людей, одновременно дающих положительный ответ на вопрос: “Верите ли Вы в Бога?” (47 процента опрошенных), называющих себя верующими (34 процента опрошенных), видящих в Боге Личность, а не силу (15 процентов), а также из тех, кто, по их словам, часто молится (13 процентов). Проходящим по всем этим критериям оказалось 4 процента из числа опрошенных.

Эту группу попытались сравнить с противоположной – с атеистами (а таковыми себя назвали 6 процентов, хотя еще можно было назвать себя “колеблющимся” или “неверующим”).

На наш взгляд, больших различий между этими группами выявлено не было. Да, действительно, традиционные верующие чаще думают о смерти, больше избегают мира, меньше уверены в будущем, но обе эти группы за 90-е гг. пострадали и сравнялись по материальному достатку. Атеисты, в среднем, чуть выше по образованию, чаще горожане, в большинстве мужчины, тогда как традиционные верующие, в основном, женщины, но в области моральных оценок их взгляды ненамного расходятся. И те, и другие хорошо относятся к понятию семьи, мало кто считает, что это отживший институт. Более половины в этих группах выступают против сексуальной свободы. Подавляющее большинство считают, что в семье очень важна верность супругов, что очень важно, чтобы в семье были дети.

Как традиционные верующие, так и атеисты чаще, чем опрошенные в целом, требуют от родителей бескорыстного и самоотверженного служения своим детям (более половины в этих группах согласны с тем, что родители должны доставлять своим детям самое лучшее даже ценой собственного благополучия).

Более половины в этих группах считают, что самоубийство никогда не допустимо, многие также считают, что эвтаназия не допустима. Более половины – горды, что они граждане России, и считают, что она будет великой державой.

Даже в личных вопросах они дают сходные ответы. Более половины в этих группах считают недопустимым купить краденую вещь, брать взятки и, особенно, принимать наркотики (85 и 93 процента атеистов и традиционных верующих соответственно).

Авторы этого опроса делают вывод, что религиозность в России представлена слабо, но, на наш взгляд, интерес к религиозному – это интерес к культурному, традиционному и помогает идентификации большей части населения России.

Так, в 2000 и 2001 году, по опросам Российского независимого института социальных и национальных проблем, выявлено, что 43 (2000 г.) и 37 (2001 г.) процентов назвали себя верующими, а о своей конфессиональной принадлежности заявили, соответственно 60 и 58 процентов. Как отмечает М.Мчедлов, православие и ислам воспринимаются не только как собственно религиозная система, а как естественная для респондентов культурная среда, национальный образ жизни. “Эту тенденцию подтверждает и поведение неверующих респондентов. Мониторинг показал, что почти половина неверующих отмечает религиозные праздники, каждый пятый из них периодически посещает храм. Судя по опросам ВЦИОМа и нашим исследованиям, в прошлом году так или иначе отмечать Пасху собиралось 80 процентов россиян – сегодня Пасха стала фактически общенародным праздником.” [Мчедлов, 2004, с.64].

Отметим, что такая тенденция подтверждается и принятием Федеральным Собранием постановления о введении рождественских каникул.

В 2000 и 2001 годах опрошенные также говорили о значении разных конфессий. В ходе опросов респонденты особо выделяли не только общее умиротворяющее, сдерживающее напряженность социальных и национальных конфликтов воздействие религиозных учений, но и конкретные миротворческие акции (в том числе посредническую позицию Московского патриарха накануне трагических дней октября 1993-го), неоднократные обращения лидеров российских конфессий по конкретным международным поводам (Карабах, Абхазия, Приднестровье, бывшая Югославия и т.д.). Большинство опрошенных (около 60 процентов) убеждены в наличии миротворческого потенциала религии и полагают, что она может способствовать установлению добрых отношений между представителями разных этносов и преодолению межнациональных конфликтов. При этом треть респондентов уверена, что глубоко верующий человек видит своего ближнего в представителе любой национальности. [Мчедлов, 2004].

Как отмечает Мчедлов, в отличие от некоторых религиозных деятелей фундаменталистской ориентации само население, в том числе верующие (75 процентов православных, около 70 процентов мусульман), не принимает идей исключительности, единственной истинности той или иной религии и тем более конфронтационных выступлений против других конфессий. Тем более это касается лозунгов создания каких-либо политических образований по этноконфессиональному принципу (призывов объявить Россию православной державой или создать халифат на территории от Черного до Каспийского морей).Большинство опрошенных не приемлет этого.

Таким образом, большинство исследований говорит о большой веротерпимости в стране. Более того, вера тех или иных конфессий признается культурной традицией и подчеркивается консолидирующее общество значение деятельности религиозных организаций (миротворческая, нравственная, духовная роль). Это говорит о том, что этноконфессиональная обстановка в России существенно отличается от таковой в странах, например, Европы, и диалог конфессий может принять форму синтеза, тогда как такой диалог между странами Запада и мусульманскими странами чаще носит конфликтный характер.

Поэтому выделить в Российской духовности элементы конфессиональные и неконфессиональные чрезвычайно сложно. При анализе конфессиональных элементов ментальности обратимся к авторитетным изданиям: “Основы религиоведения” (под ред. Н.И.Яблокова, 1994) и “Религиоведение” (автор – В.И.Гараджа, 1995). Так мы найдем и неконфессиональные элементы.

Как отмечается в этих пособиях, интегративной чертой религиозного сознания является религиозная вера.

Вера вообще – это особое психологическое состояние уверенности в достижении цели, наступления события, в истинности какой-либо идеи. Вера возникает по поводу тех событий, процессов, идей, которые имеют для людей существенно значимый смысл, и представляет собой сплав интеллектуального, эмоционального и волевого моментов.

Религиозная вера – это вера: а) в существование элементов, сил, свойств, связей, выходящих за пределы действительного; б) в возможность общения с ними, воздействия на них. Таким образом, религиозная вера связана с верой в сверхъестественное. Как только речь идет о сверхъестественном, мы имеем дело с конфессиональной составляющей ментальности.

Религиозное сознание выступает в чувственных (образы созерцания, представления) и мыслительных (понятие, суждение, умозаключение) формах. Очень важны мыслительные формы, но в религии чаще преобладают сенсорные формы. Наглядность в религии непосредственно связана с переживаниями, что обусловливает сильную эмоциональную насыщенность религиозного сознания. Религиозные чувства – это эмоциональное отношение верующих к признаваемым объективным существам, свойствам, связям, к сакрализованным вещам, персонам, местам, действиям, друг к другу и к самим себе, а также к религиозно интерпретируемым отдельным явлениям в мире и к миру в целом. К религиозным можно отнести только те переживания, которые соединены с религиозными представлениями и в силу этого приобрели соответствующую направленность, смысл и значение.

Религиозное сознание существует, функционирует и воспроизводится посредством религиозной лексики, а также других производных от естественного языка знаковых систем – предметов культа, символических действий и т.д. Благодаря языку религиозное сознание оказывается практически действенным, становится групповым и общественным и, таким образом, существующим и для индивида. Религиозный язык носит конфессиональный характер, т.е. с помощью этого языка выражаются религиозные значения и смысл.

Религиозное сознание имеет два уровня обыденный и концептуальный. Обыденное религиозное сознание выступает в фрагментарном виде – в виде разрозненных представлений, взглядов. На этом уровне религия непосредственно связана с индивидом, всегда выступает в личной форме, она может включать и неконфессиональные элементы.

Религиозное сознание на концептуальном уровне – это специально разрабатываемая, систематизируемая совокупность понятий, идей, принципов, рассуждений, аргументации, концепций. Это догматы веры (догмат – утверждение высшим религиозным институтом положения вероучения в качестве непреложно истинного), как правило оформленные в канон, свод религиозных положений, имеющих догматический характер. В состав канона входит: а) более или менее упорядоченное учение о Боге, мире, природе, обществе, человеке; б) ритуальные предписания. На наш взгляд, в канон могут включаться и неконфессиональные элементы (этические, эстетические ит.д.).

Вероучение, теология, богословие – концептуальный уровень религиозности. Они базируются на священных текстах и в тоже время разрабатывают правила их толкования.

Еще один важный компонент религиозного сознания, который нельзя отнести ни к концептуальному уровню, ни к обыденному – это религиозный опыт: медитация, экстаз, мистические видения, созерцание Бога и т.д. Такой опыт может быть и у неверующего человека, подсознательно внося в его действия и конфессиональные смыслы.

Даже религиозно окрашенная деятельность может быть (по объективному содержанию, предмету и результату) вне религиозной деятельности. Религиозная же деятельность существует в двух основных видах внекультовая и культовая деятельность. Внекультовая осуществляется в духовной и практической сферах. В духовной сфере – это разработка религиозных концепций, систематизация и интерпретация догматов теологии, сочинения богословских произведений и т.д. Разновидностями практической внекультовой деятельности являются производство средств религиозного культа, миссионерство, преподавание богословских дисциплин в учебных заведениях, пропаганда религиозных взглядов. Это, конечно, конфессиональные элементы ментальности.

Религиозная культовая деятельность имеет свои особенности. Религиозный культ – это совокупность религиозных действий, определяемых каноном и направленных на служение Богу. Эти действия воспринимаются верующим человеком как реально происходящее действие сверхъестественного, здесь и сейчас. Неверующий может воспринимать их по другому, но также возвышенно, например, с этической или эстетической точки зрения.

Итак, религиозная вера – это вера в сверхъестественное, религиозные чувства имеют соответствующую направленность, смысл и значение, религиозный язык выражает религиозные значения и смысл. Это конфессиональные компоненты ментальности. В целом же, в религиозное сознание могут быть включены и конфессиональные элементы.

В то же время в сознании неверующего человека могут включаться конфессиональные элементы (например, религиозный опыт) и определенное отношение к этим элементам. Иногда это происходит на бессознательном уровне.

Наибольшее место в любой ментальности занимают ценностные отношения. Это отношение к Богу (в конфессиональной ментальности), к миру, к обществу и к человеку. Так, можно выделить и светское, и конфессиональное отношение к следующим общественным явлениям: к обществу в целом, к семье, к воспитанию и образованию, к морали и закону, к благотворительности, к смыслу жизни, к культурному наследию, к предметам религиозного культа и религиозным идеям, к анализу эстетических явлений и.т.д.

Изучение конфессиональных позиций необходимо, чтобы обогатить разные конфессии и мир неверующего человека, найти точки соприкосновения в разных ментальностях и выявить, так ли существенны различия между конфессиями. Для изучения мы выбираем социальные доктрины разных церквей, так как в них наиболее выражены точки соприкосновения с реальным миром и они наиболее выражают проблемы социальной философии. Большое значение мы придаем также реальной благотворительности конфессий России, а также примерам межконфессиональных отношений.