8. Аргументация в философии

8.1. Апории. Как известно, философия в древности включала в себя все науки и являлась единой формой знания о мире и человеке (от астрономии и геологии до этики и психологии). Именно из философии последовательно выделялись одна за другой различные науки, и этот процесс становления и специализации научного знания растянулся на две с половиной тысячи лет. Поэтому не стоит удивляться, что именно философы были первыми, кто разрабатывал и применял законы и правила мышления, познания, доказательства. Например, доказательство «от противного» впервые, как мы видели в пункте «Апории», начал применять Зенон Элейский.

Заметим, однако, что в отличие от ряда частных наук, философские доказательства и опровержения касаются вопросов, не проверяемых в опыте и носящих общий, абстрактный, умозрительный характер. Их серьезность, аргументированность во многом определяется мировоззренческими позициями воспринимающего эти доказательства человека и имеет в значительной мере субъективный характер. Именно поэтому вокруг доказательств в философии возникает множество споров.

Обратимся к некоторым примерам.

Подлинными парадоксами считаются апории Зенона. Апория (в переводе с греч. затруднение, недоумение, безвыходная ситуация, бездорожье) ‑ трудноразрешимая проблема, связанная с противоречием между данными опыта и их мысленным анализом. Наиболее известны апории, сформулированные древнегреческим философом Зеноном Элейским (около 490 ‑ около 430 гг до н.э.). в апории «Ахиллес и черепаха» («Ахилл») говорится, что быстроногий Ахилл не способен догнать черепаху, так как, пока он пробежит разделяющее их расстояние, она проползет немного,; пока он будет пробегать этот отрезок, она еще немного отползет и т.д.

Антиномия «Дихотомия» (от греч. «деление пополам», «разрубание надвое») утверждает, что прежде чем пройти весь путь, движущееся тело должно пройти его половину, а до этого ‑ половину половины и т.д. Процесс такого деления бесконечен (1/2, 1/4, 1/16, 1/32 и т.д.), поэтому тело вообще не может начать двигаться или, если оно уже движется, движение не сможет завершиться. Говоря более образно, наша жизнь конечна, а в течение конечного времени невозможно пройти бесконечное число отрезков.

Несмотря на раздражающее наш разум ощущение, что Зенон «обманывает» нас, мы вынуждены заметить, что в рамках традиционной логики, которой оперирует философ, его апории неразрешимы. Известен случай, когда один из слушавших изложение апории Зенона о невозможности движения решил физически опровергнуть их ложность, то есть встал и несколько раз прошел мимо Зенона. Этот сюжет и его философский смысл прекрасно описал А.С. Пушкин в стихотворении «Движение»:

Движенья нет, сказал мудрец брадатый.

Другой смолчал и стал пред ним ходить.

Сильнее бы не мог он возразить;

Хвалили все ответ замысловатый.

Но, господа, забавный случай сей

Другой пример на память мне приводит:

Ведь каждый день пред нами солнце ходит,

Однако ж прав упрямый Галилей.

В самом деле, в чем же состоит философский смысл «Дихотомии»? Попробуем рассмотреть «работу» аргумента в процессе доказательства. Прежде всего, убедимся в том, что в этой познавательной задаче мы вынуждены устанавливать нечто и это же опровергать. С одной стороны, мы признаем прохождение отрезка пути (1/2, 1/4 и т.д.), с другой стороны ‑ отрицаем саму возможность его прохождения. Здесь доказательство основывается на опровержении, а отрицание ‑ на утверждении. Проблема, таким образом, заключается в том, что, признавая наличие движения, мы сталкиваемся с невозможностью его осмысления и доказательства в рамках логического языка.

Зенона подверг критике уже Аристотель, который заметил, что пространство и время нельзя рассматривать односторонне, как дискретные, раздельные «фрагменты реальности». И если мы «бесконечно дробим» пространство на нашем пути, то таким же образом мы бесконечно можем дробить и время, нужное для его прохождения.

Подобное противоречие заложено в сформулированные Зеноном условия «Ахиллеса и черепахи»: бесконечно уменьшающиеся отрезки пути и невозможность выйти за предел делимости, точнее, непротиворечиво выразить это в языке логики. По поводу этой апории Аристотель утверждал, что Ахиллес догонит черепаху, если ему «будет позволено перейти предел». Такое видение проблемы разделял и немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770‑1831). В самом деле, уменьшая путь до бесконечности, Зенон бесконечно «уменьшал» и Ахиллеса, не позволяя ему перейти через предел. Если же «оставить Ахиллеса в покое», точнее, дать ему возможность двигаться в той же системе координат, что и черепаха, он неминуемо должен перешагнуть через нее.

Логические противоречия сформулированные в V в. до н.э., таким образом, выводят нас к философским размышлениям о фундаментальных характеристиках существование мира: о движении, пространстве и времени. Мы приходим к выводу, что движение, являясь единством прерывного и непрерывного а также пространство и время, также сочетающие в себе свойства конечности и бесконечности, требуют для своего описания разносторонних понятий-аргументов, позволяющих рассматривать их в целом, в изменении, в развитии.

Заметим, в качестве примечания, что аргументы Зенона породили множество споров, в том числе и среди математиков ХХ столетия.

8.2. Антиномии (от греч. «противоречие в законе»; ) ‑ противоположность между двумя суждениями, взаимоисключающими друг друга, но в то же время производящими впечатление, что оба они могут быть с одинаковой силой логически доказаны в качестве истинных. Учение об антиномиях было обстоятельно развито в философии немецкого философа Иммануила Канта (1724‑1804), хотя элементы антиномизма встречались в античной философии, у Зенона, Платона, Аристотеля, а в научный обиход понятие «антиномия» вошло в XVII в.

Кант называет антиномиями те противоречия, в которые неминуемо попадает наш разум при попытке осмыслить философски «весь мир в целом», что, по Канту, невозможно для человека, находящегося «внутри». Приведем в пример одну из четырех кантовских антиномий, сформулированных в его знаменитом произведении «Критика чистого разума»:

Мир имеет начало во времени и ограничен в пространстве

Мир не имеет начала во времени и не ограничен в пространстве

Для большей наглядности Кант помещает противоположные тезисы на развороте; под формулировками он располагает аргументы, обосновывающие тезисы. Поскольку аргументы выглядят равно убедительными, читатель видит явную невозможность осмыслить одновременное присутствие в мире конечного и бесконечного, прерывного и непрерывного. Антиномии играют важную роль в философском и научном познании, поскольку позволяют сформулировать проблему и задают вектор дальнейшего познания, требуя выйти из замкнутого круга сформулированных ранее условий.

8.3. Софизмы составляют особое явление в философской аргументации. Софизм ‑ рассуждение, кажущееся правильным, но содержащее скрытую логическую ошибку и служащее для придания видимости истинности ложному утверждению. Это особый прием интеллектуального мошенничества, впервые появившийся благодаря софистам ‑ греческим философам, точнее «учителям мудрости», обучавшим желающих искусству спорить и побеждать в споре, даже ценой нарушения логических законов.

Примером софизма может служить следующее «умозаключение»:

‑Знаете, о чем я хочу вас спросить?

‑Нет.

‑Неужели вы не знаете, что лгать нехорошо?

‑Конечно, знаю.

‑Именно об этом я хотел вас спросить, но вы ответили, что не знаете, следовательно, вы знаете то, чего вы не знаете.

В софизмах присутствуют такие ошибки, как подмена тезиса, принятие ложных посылок за истинные и т.д. Древнеримский философ Сенека (ок. 4 г. до н.э. ‑ 65 г. н.э.) сравнивал доказательства софистов с искусством фокусников, а Френсис Бэкон уподоблял тех, кто прибегает к софизмам, лисе, старающейся запутать след, а философа, раскрывающего логические ошибки, гончей, идущей по следу.

Тем не менее, наряду с апориями и антиномиями, софизмы способствовали развитию интеллектуальной и логической культуры.

8.4. Доказательства существования Бога представляют собой особый вид аргументации, применявшейся философами, начиная с древности и средневековья и заканчивая ХХ столетием. Нередко тем, кто желал утвердиться в религиозной вере, хотелось получить рациональные объяснения и аргументы в пользу бытия Бога. Таким образом, сформировалось несколько основных доказательств такого рода. Рассмотрим одно из них ‑ «космологическое» (или «каузальное», то есть «причинное»), которое кратко формулируется так:

Все существующее имеет причину, следовательно, должна быть первопричина (которую мы называем Богом). То есть, цепь причин и следствий, связывающих явления и вещи, не может уходить «назад, в дурную бесконечность». Цепь причин должна с чего-то начинаться, и это начало или первопричина и есть Бог.

Другими словами, всякая вещь имеет свою причину или своего творца. Часы, например, созданы часовых дел мастером, дом построен архитектором и строителями. Трудно представить себе, чтобы по аналогии весь мир в целом, как огромный и совершенный механизм, не имел своего Творца, обладающего наивысшим совершенством и максимальными возможностями (то есть Бога).

Основания такого доказательства возводятся к Аристотелю, который полагал, что все, что движется, получает движение от чего-то другого. Следовательно, в пределе должна существовать первая причина, которая дает движение всем остальному, но сама не имеет причины. Средневековый философ Фома Аквинский (1225‑1274), развивая эту мысль Аристотеля, и сформулировал космологическое доказательство.

Критику космологическому доказательству дал британский философ Дэвид Юм (1711‑1776), заметивший, что во-первых, аналогия между часами и вселенной не является логически строгой (это принципиально различные предметы), а во-вторых, посылка о том, что все существующее имеет свою причину, не является безусловно доказанной. Поэтому, аргументация, построенная на столь зыбкой основе, не может считаться убедительной. Кант, в свою очередь, добавил к этой критике космологического доказательства, что (в соответствии с логикой учения об антиномиях) человеческое сознание не может покинуть пределы собственного опыта, а опыт не дает нам представления о Боге или творении мира.

Следует заметить, что это и подобные ему доказательства бытия Бога действительно являются иллюстративными рассуждениями, но не демонстративными доказательствами. Скорее всего, они рассчитаны на тех, кто нуждается не в подлинном доказательстве существования Бога, а в некоем импульсе, позволяющем «успокоить сомнения» верующего человека или помочь тому, кто уже и так готов прийти к религиозной вере.

Следует сказать, что мы рассмотрели лишь несколько примеров того, как применяется теория аргументации, разработанная в рамках философии, в том числе и для разрешения собственно философских вопросов. Вообще, в философской аргументации, хотя она тяготеет к обоснованию «вечных» проблем (о мире, человеке, смысле его жизни, месте человека в этом мире и т.п.), важную роль играет личность философа, его личное отношение к миру, мировоззренческая позиция, особенности жизни и судьбы. «Человеческий фактор» в философской аргументации чрезвычайно значим. Поэтому существуют различные жанры философской аргументации и стили философского мышления.