39.Қазақстан-Ауғанстан:ынтымақтасу және түйінді мәселелер;

14 июня 2007 года в Астане состоялась встреча прибывшего во главе афганской делегации первого вице-президента Афганистана Ахмада Зии Масуда, брата ныне покойного Ахмад-шаха Масуда, с премьер-министром Казахстана Каримом Масимовым.

«В настоящее время в правительстве Казахстана рассматривается специальная программа сотрудничества с Афганистаном, которая призвана укрепить гуманитарно-экономическое партнерство, инвестирование в различные отрасли экономики и взаимодействие в вопросах подготовки и обучения квалифицированных кадров», – заявил г-н Масимов.

В ходе встречи обсуждались вопросы двустороннего сотрудничества и дальнейшие пути развития отношений. В частности, переговоры коснулись участия казахстанских компаний в реализации инвестиционных проектов, развития сельского хозяйства, поставок казахстанского зерна в Афганистан и транспортной инфраструктуры. Обсуждалось также укрепление партнерства в банковской сфере, строительстве, транспортировке грузов через территорию двух стран. Накануне была создана специальная двусторонняя комиссия для выработки программы афгано-казахстанского сотрудничества. «Мы приветствуем создание межправительственной комиссии, и я уверен, что это будет очень важным шагом в укреплении экономического сотрудничества двух стран», – заявил Ахмад Зия Масуд.

Россия, которая среди стран СНГ считалась традиционным лидером в отношениях с Афганистаном, пока не может похвастаться подобными успехами. Несмотря на огромное внимание Афганистана к России и большой потенциал российско-афганского сотрудничества, до сих пор не сдвинулась с мертвой точки даже проблема афганского долга. Наиболее заметным достижением было создание Российско-афганского делового совета при Торгово-промышленной палате России.

Казахстан продвинулся намного дальше, хотя история активных отношений с Афганистаном началась значительно позже. В июне 2003 года Казахстан реорганизовал свою дипломатическую миссию в Кабуле в посольство. Временным поверенным в делах был назначен Мухамедкали Бакбергенов. В августе 2005-го был назначен первый посол Казахстана в Афганистане – Агыбай Смагулов. В 2004-м в страну пришел казахстанский бизнес – открылось представительство строительной компании ОАО «Казхиммонтаж холдинг». С этого момента началось бурное развитие экономических и политических отношений.

В декабре 2005 года президент Казахстана Нурсултан Назарбаев подписал закон «О ратификации Договора об основах взаимоотношений и сотрудничества между Республикой Казахстан и переходным Исламским Государством Афганистан». Это соглашение положило начало созданию правовой базы двусторонних отношений.

2006 год оказался годом крупных свершений и выхода связей на новый уровень. Успешный год начался со знаменательного события, когда 8 января 2006 года в международном аэропорту Алматы совершил посадку пассажирский самолет афганской частной авиакомпании «КамАэр». Самолет привез группу афганских бизнесменов, которых сопровождал посол Агыбай Смагулов. Этот рейс открыл регулярное авиасообщение между Алматы и Кабулом.

В апреле 2006-го состоялся первый визит министра иностранных дел Казахстана Касымжомарта Токаева в Афганистан. Токаев встретился с президентом Афганистана Хамидом Карзаем. «Казахстан привержен региональному сотрудничеству, это наш приоритет. Наша страна поддерживает реализацию идеи Большой Центральной Азии, если это будет служить укреплению существующих связей, безопасности и стабильности в регионе. Позиция Казахстана заключается в том, что Большая Центральная Азия должна восприниматься прежде всего как цивилизационное и экономическое понятие, но не в контексте военной доктрины», – заявил на встрече г-н Токаев.

Результаты этого визита, который сам Токаев обозначил как «рекогносцировку», не заставили себя долго ждать. Вскоре состоялся обмен высокопоставленными делегациями, ориентированными на решение практических вопросов в рамках достигнутых ранее договоренностей. 4–5 сентября 2006 года Астану посетил с визитом советник президента Афганистана по экономическим вопросам Исхак Hадери. А 25 сентября в Афганистан прибыла казахстанская делегация во главе с заместителем министра иностранных дел Кайратом Абдрахмановым.

Результатом этих переговоров стала активизация казахстанско-афганских экономических контактов. Торговый оборот вырос до 180 млн долларов в 2006 году, а объем грузов, ввезенных в Афганистан, – до 640 тыс. тонн. «Казахстанско-афганские отношения успешны настолько, насколько это возможно при существующих обстоятельствах», – заявил посол Афганистана в Казахстане Азиз Арианфар.

В апреле 2007 года президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, выступая на Евразийском медиафоруме, сделал акцент на афганском направлении своей внешней политики. «Государство готово стимулировать казахстанские компании для их прихода на афганский рынок», – заявил он, добавив, что Казахстан построит в ряде провинций Афганистана больницы и школы.

Наконец, в ходе состоявшегося 12–14 мая 2007 года визита делегации мажилиса парламента Казахстана в Афганистан была достигнута договоренность о создании в рамках парламентов двух стран Комитета афгано-казахстанской дружбы.

Усилия Казахстана по развитию отношений с Афганистаном не остались незамеченными самими афганцами и афганским правительством. «Я весьма признателен Казахстану за поддержку политики нашего правительства, направленной на консолидацию афганского общества, превращение страны в демократическое государство и стабилизацию социально-экономической ситуации», – заявил президент Афганистана Хамид Карзай.

Одним из дополнительных, но весьма важных результатов этой политики стало признание высокопоставленными руководителями администрации США того, что Казахстан может играть лидирующую роль в качестве инвестора для региональных инфраструктурных проектов, в том числе в Афганистане. «Мы призываем Казахстан возглавить новый региональный «коридор реформ» через быстрое проведение демократических и дополнительных экономических реформ», – заявил помощник госсекретаря США Ричард Баучер. То есть развитие связей с Афганистаном привело к укреплению позиций Казахстана на мировой арене.

Дальнейшее развитие казахстанско-афганских отношений имеет очень хорошие перспективы. Афганистан давно предлагает различные проекты организации транзитных маршрутов из стран Центральной Азии к портам Пакистана и Индии, недаром логистические компании одними из первых стали осваивать афганский рынок. Транспортная тема привлекает огромное внимание и афганских дипломатов: развитию транзита через Казахстан в Китай придается большое значение. «Сегодня достигнута договоренность о том, чтобы маршрут от КНР через Казахстан, Узбекистан, Киргизию, Афганистан и Пакистан до Индии действовал, и действовал эффективно», – заявил министр торговли Афганистана Саед Мустафа Казими. И Казахстан, который имеет автомобильное и железнодорожное сообщение с Китаем, в будущем может стать логистическим центром перевозок по афганскому транзитному маршруту.

40.ҚР-Оңтүстік Азия елдері:байланыстар және келешегі;

Важнейшим направлением внешнеполитической стратегии Астаны является центральноазиатское, связанное с региональным соседством с Узбекистаном, Кыргызстаном, Туркменистаном и Таджикистаном. Субрегиональная интеграция в Центральной Азии, активным сторонником которой выступает Казахстан, детерминируется целой группой факторов, среди которых немаловажное место занимают вопросы создания эффективной системы защиты национальных интересов посредством межгосударственной (региональной) системы безопасности. Геополитические характеристики Казахстана таковы, что по ряду крупных узловых международных проблем в Азии и на постсоветском пространстве Астане необходимо коррелировать свою позицию с внешнеполитическими стратегиями других центральноазиатских стран.

С этих позиций Центральноазиатское экономическое сообщество (ЦАЭС) является геоэкономической и геополитической системой характеризуемой как условие для увеличения ресурса безопасности субъектов интеграции. Хотя в теоретическом плане понятия национальная, региональная и международная безопасность разграничены, на практике можно наблюдать сложную диалектику взаимозависимости этих уровней. Эффективное обеспечение национальной безопасности в современных условиях, думается, возможно как минимум в региональном разрезе.

Это во многом корреспондирует с введенным известным специалистом по теории безопасности Б. Бьюзеном понятием “комплекс безопасности”, под которым он понимал группу государств географически близких и интересы национальной безопасности которых не могут рассматриваться отдельно друг от друга и что можно провести линию разграничения между данным регионом и другими региональными системами [1]. Бьюзен определяет четыре основных группы факторов для выделения комплекса безопасности.

Во-первых, это пространственная близость стран, во-вторых, связанность государств через значимые отношения безопасности, в-третьих, силовые отношения между странами и взаимозависимость национального соперничества и интересов и, в-четвертых, наличие прочных отношений добрососедства, защиты, поддержки, подозрительности или страха [2].

Таким образом, вхождение стран Центральной Азии в различные структуры по безопасности находящиеся на значительном географическом удалении не способно стать действенной опорой для региональной стабильности.

Несмотря на временную отдаленность, ряд угроз региональной безопасности все еще связан с распадом биполярной структуры международных отношений, с резким уменьшением сверхдержавного регулирования и потерей стабильного баланса.

Подобное положение объективно обусловило возникновения на субрегиональном и региональном уровнях новых вызовов связанных с попыткой реализацией законсервированных в период “холодной войны” геостратегических и геополитических интересов региональных стран.

Для внутриконтинентальных стран Центральной Азии, на наш взгляд, обеспечение безопасности может осуществляться на трансграничном уровне, что потребует на практике отказа от традиционных канонов геополитики в отношениях между странами и пересмотру узко понимаемого подхода к национальным интересам. Прежде всего это относится к потенциально конфликтогенной сфере этнических взаимоотношений, пограничного урегулирования.

От того, как страны Центральной Азии сумеют скоординировать свои стратегии и целенаправленно использовать ресурсы для достижения общих целей будет зависеть устойчивость регионального развития.

Немаловажное влияние на региональную безопасность оказывает характер экономических и политических связей стран региона между собой и с внешним окружением. Что интересно, для более крупных стран региона - Казахстана и Узбекистана - характерно, что ведущими их внешнеэкономическими партнерами становятся внерегиональные страны.

Для Казахстана ведущими внешними партнерами являются Россия, Китай, США, Иран. Так в перспективе, на наш взгляд, основные экспортные трубопроводы Астана сможет проложить по территориям евразийских крупных держав (Россия, КНР, Иран). Несмотря на давление ряда конкурирующих с ними государств (в первую очередь, США), значительную политическую и экономическую поддержку иных проектов, кардинально перевесить объективные геополитические детерминанты для Казахстана они вероятно не смогут. Это подтверждается более успешным продвижением планов осуществления российского маршрута транспортировки энергоресурсов.

Узбекистан имеет относительно прочные отношения с Россией, но в силу экономического ослабления, Москва пытается компенсировать недостаточность экономических механизмов влияния военно-стратегическими, что приводит к определенному дистанцированию Узбекистана от СНГ. Выход из Договора о коллективной безопасности СНГ крупный индикатор показывающий, что Ташкент собирается вести более независимую игру. Второго крупного партнера Ташкент, по нашему мнению, пока не имеет, что, на наш взгляд, создает ситуацию определенной неустойчивости в региональном балансе. Вероятно за переориентацию Ташкента на собственные стратегические интересы будут конкурировать Вашингтон, Тегеран и Пекин.

Кыргызстан имеет пять приоритетных направления – казахстанское, узбекистанское, китайское, российское и западное. Последний вектор, связан с надеждами Бишкека на технологическое партнерство и возможность увеличения точек балансирования, за счет игры Вашингтона. Вероятность того, что этот баланс изменится в перспективе, по нашему мнению, очень мала.

Таджикистан имеет двух основных партнеров – Узбекистан и Россию. Для устойчивого развития страны, думается этого недостаточно. Существует большая вероятность того, что Душанбе будет значительно расширять свои связи с другими акторами. Возможно появление еще одного, или двух крупных партнеров у Таджикистана. За это место очевидно будут соперничать Иран, Китай, Пакистан, в определенной мере США.

Туркменистан приоритетными партнерами считает Тегеран и Москву. На субрегиональном уровне уменьшить их позиции и, соответственно, расширить свои, вероятно, в большей мере, попытается Ташкент, имеющий для этого ряд возможностей и, в меньше мере, Астана. Так или иначе посредством крупных пакетов инвестиций в туркменский энергетический сектор экономики, Вашингтон также будет оказывать влияние на внешнеполитическую стратегию Ашхабада.

Таким образом, лидером геополитического доминирования остается Россия. “Российский” фактор является значительным во всех пяти центральноазиатских странах.

Несмотря на не завершенность геополитической конфигурации в этом районе Евразии, думается, что вторым будет “китайский” фактор, он твердо представлен в Казахстане и Кыргызстане. Потенциал “китайского фактора” имеет тенденцию к наращиванию своего влияния. Пекин обеспокоен конфликтной ситуацией в Таджикистане. К примеру, договоренности о прокладке газопровода-гиганта из Туркменистана в Китай, расширяют возможности Пекина в регионе. Узбекистан в настоящее время включен в проект “железнодорожного Шелкового пути” из восточной Азии в Европу, так называемый, мост Ляньюнган-Роттердам. Китай вероятно станет одним из конкурентов в Узбекистане за занятие второго места.

Третьим центросиловым полюсом для региона из континентальных держав способен стать Иран. Тегеран значительно отстает от двух предыдущих акторов, но заметно активизирует свою деятельность. Иран твердо представлен в Туркменистане и, кроме того, имеет шансы стать одним из ведущих партнеров Таджикистана. Хотя фактор этнического родства будет несомненно играть здесь определенную роль, но маловероятно, на наш взгляд, создание альянса на лингвистической основе из ираноязычных государств и народов Среднего Востока. Иран – шиитское государство, тогда как официальный Душанбе предпочитает светские ценности, к тому же большая часть населения страны мусульмане-сунниты. В лице Афганистана, Иран имеет конфронтирующую с ней страну. Это дополняется традиционным отношением большинства афганцев к Ирану как имперскому государству. Хотя Тегеран поддерживает Североафганский альянс, этот союз носит тактический характер. Иран имеет твердых союзников только в лице этнической общины хазарейцев-шиитов.

Несмотря на порой антагонистичные отношения Ташкента и Тегерана, думается в ходе объективной эволюции внутриполитических режимов в обеих странах в перспективе нельзя исключать вероятности сближения позиций двух стран. Иран и Узбекистан длительное время занимали противоположные позиции по ряду основных вопросов таджикского и афганского урегулирования. Имели место взаимные обвинения в попытках срыва мирного процесса. Но изменения внутриполитической ситуации в Афганистане и Таджикистане, объективно сблизили позиции Ташкента и Тегерана. Тем не менее, Ташкент продолжает подчеркнуто холодно относиться ко многим инициативам исходящим из Тегерана. К примеру, на саммитах государств-членов Организации экономического сотрудничества (ЭКО) представители Узбекистана очень болезненно воспринимали любые инициативы Тегерана в рамках данной организации связанные с попытками использования ЭКО как канал политического влияния.

Место Ирана в региональном раскладе в перспективе, думается будет значительным. Это связано с интенсификацией торгово-экономических контактов стран ЦА и Ирана. Тегеран активно наращивает собственный экономический потенциал и претендует на региональное лидерство. Население страны и экономическая мощь Ирана превосходят суммарную численность населения стран ЦА и их экономический потенциал. Из тройки мусульманских государств, стремящихся к расширению своего влияния в регионе, Иран уже сейчас опережает Турцию и Пакистан. Практика изоляционизма проводимая Вашингтоном по отношению к Тегерану, по нашему мнению, не способна в перспективе, при прагматичном подходе, компенсировать странам ЦА потенциальных дивидендов от сотрудничества, обусловленного реальным геоэкономическим и геополитическим весом Ирана в региональном балансе.

Анкара в связи с этим, естественно, активно пытается противодействовать этим попыткам. Но если Турция не сумеет дополнить стратегию “историко-культурного” родства эффективными экономическими механизмами, то она окажется геополитическим аутсайдером в регионе.

У Исламабада имеются коммуникационные транзитные возможности и Пакистан попытается занять нишу адекватную весу и влиянию страны. Реализация этой стратегии будет испытывать сдерживающее влияние “афганского” фактора и, самое главное, проблем пакистано-индийских отношений.

Таким образом, безопасность в Центральной Азии будет испытывать в перспективе сильное влияние и постоянные вызовы со стороны крупнейших континентальных держав – России, Китая, Ирана, а также США, связанных с борьбой за геостратегический контроль над внутриконтинентальными районами Евразии. Отношения между Москвой, Пекином, Тегераном и Вашингтоном, думается, преимущественно будут определять характер международных отношений в Центральной Азии в XXI веке.

Уменьшение гипертрофированного (асимметричного) для региона ЦА геополитического поля Москвы закономерно заполняется другими акторами. Страны ЦА, имея ряд общих позиций, способны повлиять на то, чтобы этот процесс был более постепенным, не фрагментарным, этапизированным. Отсутствие скачкообразности и резких перепадов в геополитическом климате в регионе, способны стать основой для более стабильного и менее конфликтного регионального развития. Со временем это должно привести к более симметричной иерархической структуре баланса геополитических интересов стран ЦА, региональных и мировых держав.

Тем не менее, нельзя не отметить определенный дисбаланс в уровнях экономического и политического проникновения Тегерана и Пекина в регион. Углубление этой тенденции может со временем привести, по нашему мнению, к опасности не эволюционного наращивания своего политического влияния в регионе со стороны Китая и Ирана. Сейчас уже наблюдается асинхронное развитие политических и экономических связей между Астаной и Пекином, а также между Тегераном и другими странами ЦА. Форсированное развитие экономических контактов с этими державами может привести со временем в политической сфере к эффекту “прорванной плотины”, т.е. когда характер экономических связей в короткий промежуток времени изменит также и характер внешнеполитических ориентаций стран ЦА. Это вызовет закономерные опасения, возможно, попытки противодействия со стороны третьих стран, что способно обострить ситуацию и подорвать стабильность в регионе.

Перспективное моделирование геополитических ситуаций в Центральной Азии, по нашему мнению, приводит к возможности возникновения еще нескольких ситуаций связанных с вызовами региональному развитию.

1. Вполне вероятно возникновение оси Москва-Тегеран. Это стратегическое сближение объективно детерминировано развитием международно-политической ситуации в глобальном масштабе, связанным с противодействием созданию однополярного мира. Подобное развитие, на наш взгляд, будет существенно корректировать внешнеполитические “многовекторные” приоритеты Казахстана, в сторону более адресных.

2. В отношении Узбекистана, то здесь вероятна ситуация связанная с балансированием Ташкента между Москвой и Тегераном. Ташкент в сравнении с Астаной обладает лучшими возможностями для более независимой игры. Узбекистан не имеет общей границы с Ираном и Россией. По, так называемому, индексу гомогенности (характеризующего этническую однородность страны), Узбекистан более этнически однороден чем остальные страны ЦА. Это ограничивает, как в случае с Казахстаном, возможности использования “этнического фактора” для Москвы. Кроме того, Ташкент добился фактической независимости от России в энергетическом плане и эффективно воплощает стратегию по наращиванию базы национального суверенитета.

3. В глобальном масштабе в случае возникновения прогнозируемого альянса (треугольника) Москва-Тегеран-Пекин для противодействия тенденции создания однополюсного мира, то внутриконтинентальный район ЦА окажется под более жестким объединенным геостратегическим контролем гипотетического “треугольника”. Регион станет одной из точек соперничества и будет испытывать сильнейшее дезинтегрирующее воздействие центросиловых полюсов, обусловленное стремлением противостоящей глобальной группировки во главе с США геополитически расчленить альянс континентальных держав Евразии.

В настоящее время, международные отношения в регионе далеко не безоблачны и в дальнейшем, вероятно, будут характеризоваться отношениями латентной конкуренции и соперничества. Однозначно, что во многом позиции Казахстана и Узбекистана будут влиять на устойчивость регионального развития. В этих условиях естественно, что, без поиска точек соприкосновения и взаимоприемлемых условий, стабильность и безопасность Центральноазиатского региона будет зыбкой.

Появление центросиловых полей, думается, является объективной тенденцией в рамках региональной группы. Интересы Астаны и Ташкента по ряду вопросов могут и несовпадать. Канализация соперничества в рамки здоровой конкуренции видится нормальным выходом из ситуации. Это дает возможность более “малым” участникам центральноазиатской интеграции определенное пространство для маневра.

Астана обладает значительными сырьевыми ресурсами, большими транспортными возможностями, значительной инвестиционной привлекательностью, более позитивным внешнеполитическим имиджем в аспекте существующего внутриполитического режима. Кроме того, у Казахстана отсутствует общая граница с очагами конфликтов в Таджикистане и Афганистане. Хотя в условиях “прозрачности” внутренних границ этот фактор значительно ослаблен, тем не менее он существенен. Но, Астана, не концентрируясь на отдельных интеграционных инициативах, в настоящее время тактически, значительно ослабила свои позиции в регионе.

На наш взгляд, ряд геоэкономических и геополитических характеристик Казахстана и Узбекистана не позволяют однозначно “перетянуть чашу” региональных весов в одну сторону, тем самым нарушив баланс системы. Вопрос может касаться только тактических выигрышей той или иной стороны, но стратегически, исходя из вышеназванных геополитических и геоэкономических характеристик, необходима координация по ряду узловых крупных общих проблем.