2. Субъектно-субъектный характер коммуникации. Коммуникация и общение.

Сравним три различные коммуникативные ситуации.

Первая ситуация характеризуется ярко выраженным прагматичным характером коммуникации. Ее целью является получение информации, прежде всего для изменения поведения. Например, случайный прохожий спрашивает у вас, который час, или сосед по парте просит одолжить ручку. (Мы должны распознавать подобные коммуникативные ситуации и ситуации, внешне похожие, но кардинальным образом от них отличающиеся, где вопрос о времени или просьба одолжить ручку служат лишь предлогом для завязывания иных, неслужебных отношений). Это субъектно-объектное взаимодействие, когда вы выступаете в роли объекта, т. е. являетесь для другого чисто функциональным. Кстати, преподаватель для аудитории также выступает в роли объекта, выполняя свою основную функцию – чтение лекции или проведение семинарского занятия.

Вторая ситуация – это непосредственное общение (например, вы находитесь в ситуации вынужденного бездействия, и единственно возможное – коммуникация, причем часто с незнакомым или нежелательным партнером). Это переходная форма коммуникации от субъектно-объектной к субъектно-субъектной. Изначально она субъектно-объектная (только вы выступаете в роли субъекта, а партнер – в роли объекта), носит утилитарный характер, но в процессе ее развития возможен переход к субъектно-субъектной коммуникации.

Третья коммуникативная ситуация направлена на достижение взаимопонимания. Это уже субъектно-субъектная коммуникация, которая иногда в научной литературе определяется как общение. И здесь неизбежно возникает проблема соотношения терминов «коммуникация» и «общение». Общение – понятие, давно и часто используемое русскоязычными исследователями в социально-гуманитарных дисциплинах – философии, общей и социальной психологии, социологии, педагогике и других. Естественно, возникает проблема: не обозначает ли термин «коммуникация» тот же круг явлений, что и понятие «общение». Подобные ситуации, кстати, возникают при использовании многих заимствованных иностранных слов-терминов, если в русском языке они закрепляются не в их основном значении (для которого уже существует соответствующее русское слово), а в специализированном. Данная проблема – проблема соотношения категорий «коммуникация» и «общение» – привлекла внимание многих специалистов. В результате определились следующие подходы к ее разрешению¹.

Первый подход заключается, по существу, в отождествлении двух понятий. Украинский специалист в области теории коммуникации Ю. Д. Прилюк на основании историко-лингвистических исследований исконных и современных значений терминов «общение» и «коммуникация» пришел к выводу, что этимологически и семантически они тождественны. Поэтому и как претенденты на номинацию исходного понятия, обозначающего «информационный обмен в обществе», они равноправны. Такой точки зрения придерживаются сегодня многие специалисты: А. Леонтьев, Ю. В. Перов.

Второй подход связан с разделением понятий «коммуникация» и «общение». Именно такую позицию отстаивает уже довольно продолжительное время известный российский философ М. С. Каган. Он считает, что коммуникация и общение различаются по характеру самой связи вступающих во взаимодействие систем². Коммуникация есть субъектно-объектная связь, где субъект передает некую информацию (знания, идеи, деловые сообщения, указания и т. д.), а объект выступает в качестве пассивного получателя (приемника) информации, который должен всего-навсего ее принять, понять (правильно декодировать), хорошо усвоить и в соответствии с полученной информацией поступать. Коммуникация, таким образом, по мнению М. С. Кагана, является процессом однонаправленным: информация передается только в одну сторону, поэтому в принципе не имеет большого значения, является приемником человек, животное или техническое устройство. Если можно заменить первого последним, это и делается (например, в автоматически действующих космических лабораториях или саморегулирующихся технических системах).

Общение, напротив, представляет собой субъектно-субъектную связь, при которой «нет отправителя и получателя сообщений – есть собеседники, соучастники общего дела». В общении информация циркулирует между партнерами, поскольку они одинаково активны, следовательно, процесс общения в отличие от коммуникации имеет двунаправленный характер. Коммуникация – монологична, общение – диалогично.

Иначе различает коммуникацию и общение известный социальный психолог Г. М. Андреева. Полагая, что «общение» – категория более широкая, чем «коммуникация», она выделяет в структуре общения три взаимосвязанные стороны: коммуникативную, или собственно коммуникацию, которая заключается в обмене информацией между общающимися индивидами; интерактивную, состоящую в организации взаимодействия между общающимися индивидами, т. е. в обмене не только знаниями, идеями, но и действиями; перцептивную, представляющую собой процесс восприятия и познания партнерами по общению друг друга, а также установление на этой основе взаимопонимания¹. Следовательно, в соответствии с изложенным подходом общение – любой вид знаковой связи, коммуникация же – именно информационное общение, направленное непосредственно на производство, передачу или прием информации.

Таким образом, существуют три подхода к соотношению терминов «коммуникация» и «общение». Первый отождествляет эти понятия и предлагает использовать как синонимичные. Второй сводит термин «общение» только к субъектно-субъектной коммуникации. Например, «общение никак не может быть приравнено ни к передаче сообщений, ни даже к обмену сообщениями. Общение – это процесс выработки новой информации, общей для общающихся людей и рождающей их общность (или повышающей степень их общности)»². Значит, при таком подходе шире понятие «коммуникация».

Согласно третьему подходу, «общение» – это любой вид знаковой связи, «коммуникация» же – именно информационное общение, направленное непосредственно на производство, передачу или прием информации. В данном случае понятие «общение» шире, чем понятие «коммуникация».

Сегодня у русскоязычных исследователей наблюдается тенденция к использованию термина «коммуникация». Термин «общение» употребляется реже и часто в качестве синонима «коммуникации». На наш взгляд, это наиболее оправданный подход.

«Вооруженные» этим новым знанием о соотношении понятий «коммуникация» и «общение», вернемся к проблеме субъектно-субъектной и субъектно-объектной коммуникации.

Существует точка зрения, в соответствии с которой коммуникация всегда есть отношение между субъектами. Ее сторонники (Г. М. Андреева, Л. Г. Чертов и другие) критикуют деление коммуникативных процессов по признаку принадлежности к плоскости субъектно-объектных или субъектно-субъектных отношений.

Очевидно, что многообразие форм человеческих информационных связей дает основание для различения и даже противопоставления нейтральных, деловых форм этих связей общению, понимаемому как особая форма контактов людей друг с другом – именно это различие мы фиксировали в рассмотренных ситуациях. Нет сомнения в том, что на первый взгляд монологические формы контактов, например воинский приказ или научная лекция, оставляют получателю сообщения меньше возможностей для раскрытия его как неповторимой личности, чем диалогические формы, такие, как, скажем, дружеская беседа или художественное творчество. Верно и то, что в «монологической» и «диалогической» формах связи применяются разные языковые средства: для первой характерна тенденция к однозначности и жесткой кодификации значений, тогда как вторая форма, напротив, тяготеет к многозначности и недосказанности, требующим сотворчества партнеров в процессах смыслообразования.

Однако для того, чтобы отличать «диалогическую» форму контактов от «монологической», нет необходимости выводить последнюю за пределы субъектно-субъектных отношений¹. Ведь человек выступает как субъект не только тогда, когда в полной мере раскрывает свои возможности, но и когда ограничивается простыми действиями. Так, например, если человек только воспринимает и категоризирует окружающие его предметы, он уже действует как субъект познания. Тем более он имеет право на этот статус, когда слушает научную лекцию и усваивает ее содержание. Вообще, если человеку необходимо «всего-навсего» понять, усвоить и в соответствии с этим поступать, то этого уже вполне достаточно, чтобы способное на такие действия существо было признано чем-то большим, чем пассивный объект, а именно – субъектом преобразования. Во всех случаях информационных контактов человека – будь то воинский приказ, научная лекция или дружеская беседа – информационная связь строится как совместное действие участвующих в ней субъектов, направленное на «перенесение» некоторого идеального содержания от одного субъекта к другому. Поэтому «коммуникация» как в диалогической, так и в монологической своей форме не может быть противопоставлена «общению» по признаку принадлежности к субъектно-субъектным связям. Только субъект способен понять смысловое содержание знакового сообщения, реконструируя мысль субъекта-отправителя с помощью общего с ним культурного кода.

Возвращаясь к рассмотренным выше ситуациям коммуникации, мы видим, что человек может оказаться в них не только в позиции субъекта, но и объекта. Однако диалектика субъектно-объектных отношений состоит в данном случае в том, что, интерпретируя сообщение, человек не может оказаться в позиции объекта иначе, чем через серию своих сознательных действий по осмыслению этого сообщения, в которых он выступает уже в качестве субъекта¹. Даже принимая чисто деловое сообщение или команду, человек не может оказаться в позиции объекта, адресат должен сначала реконструировать мысль, вложенную в сообщение отправителем, т. е. понять ее. Акт понимания он может совершить только в качестве партнера по коммуникации, разделяющего с отправителем общее языковое соглашение о смысле знаков, т. е. не иначе, как в качестве равноправного с ним субъекта. Если же речь идет об отправителе (источнике) информации как объекте (например, пациент для врача или преподаватель, читающий лекцию, для студента), то для познания своего собеседника в качестве объекта получатель информации должен сначала понять те идеи, которые источник вкладывает в свое сообщение, а значит, подойти к нему уже как к субъекту.