«Одежда не делает монахом» (об особенностях одеяния монахов Киево-Печерского монастыря)

Монашество, как социальная группа, несла в себе тысячи знаковых символов, отражавших главное в их жизни – идеал бедности, смирения, покорности. Кроме молитв, церковных служб и послушаний, не менее существенными особенностями повседневности и монашеского быта выступали одежда и пища. Простому обывателю внешний облик монаха, должно быть, казался очень странным.

По выражению Г. Г. Прошина, «одежда, конечно же, не делает монахом, но одеяния монашества, как всякая форменная одежда, призваны демонстрировать миру и воспитывать в самом иноке определенные жизненные ценности, определенное мироощущение» [1, с.254]. В Киево-Печерском монастыре, как правило, все носили одинаковую и самую простую одежду. Во всяком случае, игумен Феодосий строго следил за этим и, поучая братию, всякий раз призывал: «Тем же, братие, довъльни будемъ о уставныхъ одежахъ нашихъ и о брашьне предложенемъ на трапезьници от келаря, а въ келии от сицевыихъ не имущее ничьтоже, да тако съ вьсякыимъ усьрьдиемъ и вьсего мыслию молитву свою чисту приносим къ Богу» [2, с.358]. Как видим, все необходимое для жизни иноки получали из общих средств монастыря.

В Житии Феодосия Печерского и Киево-Печерском патерике есть упоминания о разных фрагментах монашеского костюма. Эти разрозненные описания дают возможность составить определенное представление об особенностях монашеской одежды. Такие церковные историки, как Макарий и М.В. Толстой, отмечали, что «братия обители делилась на четыре “класса”. Одни еще не были пострижены и ходили в мирской одежде; другие, хотя и не были пострижены, но ходили в монашеской одежде; третьи были уже пострижены и носили мантию; четвертые были облачены в великую схиму. Это были как бы четыре степени иноческой жизни» [3, с.250].

Указание на подобное деление братии на четыре «класса» находим в Житии Феодосия Печерского. Из него следует, что если кто приходил к Феодосию, желая стать монахом, то он «не ту абие постригаше его, но повелеваше ему в своей одежи ходити, Дондеже извыкняли весь устой монастырьскый. Таче по сихъ обличашети и въ мнишьскую одежю и тако паки в всехъ служьбах искушашети, и, ти тьгда остриг, и облочашети и въ мантию (малая схима. – Н.В.). Дондеже пакыбудяше чьрнец искусьн житием си ти тъгда сподобяшети к прияти святую схиму (обычно через четыре года. – Н.В.)» [2, с.334].

Этот фрагмент Жития Феодосия Печерского позволяет нам составить представление о правилах приема в монастырь и о самом обряде пострига. Заметим, что вся церемония пострижения была символичной. Во-первых, при пострижении инок облачался в специальные одежды, предусмотренные в подобном случае. В Киево-Печерском патерике, в «Слове» о пострижении Пимена, упоминаются такие ее атрибуты, как «свита, мантия и куколь» [4, с.598]. Во-вторых, другим непременным атрибутом пострижения было «Еуангелие» [4, с.598]. И в-третьих, во время самой церемонии пострижения иноку задавались приличествующие данному случаю вопросы, характер которых говорит о стремлении постригавших убедиться в твердости желания инока стать монахом. Согласно Киево-Печерскому патерику, во время обряда пострижения Пимена «начаша въпросы творити: “Что прииде, брате, припадаа къ святому жертвеннику сему и къ святей дружине сей? Желааши ли сподобиться мнишескому великому ангельскому образу?” И проча вся по ряду сътвориша, яко же есть писано, так же въ великый образъ постригаше его» [4, с.600]. Судя по немногочисленным описаниям источников, одежда монахов была очень проста, лишена всякой внешней привлекательности, украшений, нарядности. Она изготавливалась из самых простых и дешевых тканей.

В Киево-Печерском патерике и Житии Феодосия Печерского неоднократно подчеркивается ветхость и бедность монашеского одеяния. Согласно Патерику монахи ходили «въ сих исплатанных рубищахъ» [4, с.504]. Одежда Феодосия Печерского «была бе худа и сплатана, … и бытии он яко единъ от убогыхъ» [2, с.300], и многие неразумные «о сей одежи худей ругахуся ему, укоряющее его» [2, с.344]. По выражению Кирилла Туровского, в монастыре «рядно и власяница, сукняныя одежа, и от козьих кожь оболченья. Всяка бо добра риза и плотьское украшенье чюжь есть игумена и всего мнишьскаго уставленья» [5, с.176].

Это же положение было закреплено в Студийском монашеском уставе, правилами которого игумен руководствовался при организации повседневной жизни монашествующей братии. Предписание устава об одежде гласит: «Никто же оубо от мнихъ въ льняну или въ какоу любо да облечеть ся одежю не тъ ино еже от роуна и то же чьрно или то само чьрмьно или серо наричаемое да боудеть же имъ вьсяко одение хоудо и чисто и никако же светло» [6, с.123].

На наш взгляд, это является вполне закономерным явлением, так как, уйдя в монастырь, человек отрекался от всех мирских благ, помышляя только о спасении своей души, а для этого не обязательно «ризами красными украшатися» [4, с.506], чтобы не впасть в искушение. Ибо, как сказано в Писании, «носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских» [Матф. 11. 8.].

Интересную точку зрения по поводу непритязательности монашеского одеяния высказывал В. Н. Топоров. Он «сравнивал “заплатанные рубища” монахов и “худые ризы” Иисуса Христа как символ отказа от социально престижного, как символ смирения и убожения». Именно «одежда худа, становится знаком духовного выбора, новой нравственности» [7, с. 656-657].

В.В. Долгов также указывал на то, что «костюм для средневекового человека имел большое значение и был непосредственно связан с социальным статусом человека. Облачение послушника при пострижении в специальные одежды символизировало отречение от своего прежнего состояния и указывало на изменение его социального статуса» [8, с.119].

Ярким свидетельством этого является рассказ о пострижении Варлаама, который находим в Житии Феодосия Печерского. Варлаам был сыном Иоанна, «первого из бояр» киевского князя Изяслава (1054–1078). Он принял постриг у киевских пещерников 19 ноября 1060 г. До того, как стать монахом, он часто приходил в пещеру к живущим там Антонию, Феодосию и Никону. Вскоре он принял решение постричься в монахи и, переговорив с Антонием о своем желании, уехал домой. На следующий день он «одевься въ одежю светьлу и славьну и тако въседъ на конь поеха къ старцю и отроци быша окрестъ его едущи и другыя коня въ утвари ведущи пред ним». Приехав в пещеру, он «снемъ съ себе одежу боляръскую и положи ю пред старцемъ, и також коня, сущаа въ ютвари, и постави пред нимъ» [2, с. 370-372]. Тогда Антоний велел Никону постричь его под именем Варлаама. Таким образом, будущий монах, сняв с себя «одежду боярскую», отказывался от прежнего образа жизни и от своего социального статуса, а, облачаясь «въ мнишескыя ризы», обретал новый социальный статус и новый, приличествующий этому образ жизни. В этой связи вполне понятными становятся действия отца монаха – боярина Иоанна. Когда он пытался вернуть сына к прежней жизни, то первое, что он сделал, это «съньмъ съ него святую мантию, и въврьже ю въ дьбрь, такоже и шлемъ спасения, иже бе на главе его, съньмъ, завьрже и. И тъгда же и облече въ одежю славьну и светьлу, якоже е лепо боляром» [2, с.372].

Помимо многочисленных упоминаний о бедности монашеского одеяния, в источниках довольно часто упоминаются «чернеческие черные ризы» [4, с.504]. Очевидно, их можно рассматривать как своеобразный мистический аналог воинской формы, ибо монашество – это воинство христово. Судя по данным Киево-Печерского патерика, облачение в черные ризы должно было избавить монаха от мук, от желания творить недуховное, от мыслей о земном и окончательно укрепить его на пути духовного совершенствования. После того, как послушник принимал постриг, давая обеты монашеской жизни, он облачался в другие одежды.

Помимо уже перечисленных атрибутов монашеского костюма, следует также назвать «свиту из грубой ткани» и «власяницу». Заметим, что власяница не являлась обязательным атрибутом монашеской одежды, и монахи носили ее по собственному желанию, хотя в Киево-Печерском патерике довольно часто встречаются упоминания о том, что тот или иной монах облачился во власяницу. Судя по Житию Феодосия Печерского, власяница изготавливалась из «колючей шерсти» и одевалась на голое тело. Поверх власяницы носили либо «свиту волотняну» [9, с.208], либо «свиту тесну» [4, с.610]. На голове монахи носили либо клобук, который в источниках упоминается как «шлем спасения» [2, с.370], либо куколь – остроконечный капюшон, глухо закрывающий голову и плечи. Обут монах был в сандалии или башмаки.

Кроме письменных источников, определенные представления об одеяниях монахов дает икона «Богоматерь Свенская (Печерская)». На иконе, кроме Богоматери с младенцем Христом, изображены основатели Киево-Печерского монастыря Антоний и Феодосий. Икону долгое время датировали концом XIII века. В 80–90-е гг. ХХ века появились исследования, в которых икона довольно убедительно датируется концом XII века [10]. Данное иконографическое изображение представляет большую ценность, поскольку позволяет сделать определенные выводы о внешнем облике монахов, основанные не только на предположениях автора и кратких характеристиках письменных источников. Внимательно изучив икону, мы еще раз убедились в том, что монахи действительно были облачены в «черные ризы», очень простые и недорогие. Кроме того, из анализа изображений Антония и Феодосия можно заключить, что одежда не была одинаковой для всех монахов. Это обстоятельство, в свою очередь, может указывать на существование в монастыре своеобразных ступеней монашеской жизни: от простого послушника до великосхимника. О том, что Антоний был облачен в великую схиму, свидетельствуют такие атрибуты его монашеского одеяния, как рубаха, мантия, куколь. Что касается Феодосия, то он был, скорее всего, малосхимным монахом, так как, судя по изображению, был пострижен и облачен в мантию.

Все элементы монашеского костюма были глубоко символичны. Например, мантия – плащ без рукавов, закрывающий всю фигуру – символ того, что инок отделен от мира. Другой пример – власяница. Е.В. Романенко называет власяницу «тягчайшим оружием в битве духовной». По своему внешнему виду она напоминала кольчугу, связанную из колючей шерсти. Надевали власяницу прямо на голое тело, под свитку, для укрощения плоти [11, с.285]. Л.П. Карсавин отмечал, что «власяницу делали из козлиной шерсти. В сознании средневекового человека козел символизировал сладострастие, следовательно, власяница вполне соответствовала своему назначению, являясь гомеопатическим средством смирения плоти» [12, с.165].

Черный цвет монашеского одеяния был знаком смирения и печали, знаком отречения от мира. Облачаясь в черные ризы, монах словно умирал для мира ради спасения души и служения богу. Одежда отличалась мрачностью, подчеркивая тем самым «инаковость» монашеской жизни. Для простого обывателя по-особому одетый человек был чем-то особенным, не от мира сего. Поэтому вид монаха, одетого с ног до головы во все черное, мог внушать ему суеверный страх, и надо признать, что облаченный в черные убогие одежды, с печальным и потупленным в землю взором, монах выглядел весьма своеобразно.

Библиографический список:

1. Прошин Г.Г. Черное воинство. Русский православный монастырь: Легенда и быль/ Г.Г. Прошин. М., 1988.

2. Житие Феодосия Печерского // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. 1.

3. Макарий. История русской церкви: В 3-х кн/ Макарий. М., 1995. Кн. 2. С. 157. См. также: Толстой М. В. Рассказы по истории русской церкви. М., 1991.

4. Киево-Печерский патерик // Памятники литературы Древней Руси: XII век. М., 1980.

5. Слово Кирилла Туровского о бельцах и монашестве // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. IV.

6. Устав Студийский по списку XII века (фрагменты) // Источники по истории русского языка. М., 1976.

7. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре/ В.Н.Топоров. М., 1995.

8. Долгов В.В. Очерки истории общественного сознания Древней Руси XI-XIII вв./ В.В. Долгов. Ижевск, 1999.

9. Повесть временных лет // Памятники литературы Древней Руси: Начало русской литературы. IX – нач. XII в. М., 1978.

10. Овчинников А.Н. «Пантелеймон» из ГМИИ и «Богоматерь Печерская» из ГТГ в свете реставрационного исследования/ А.Н. Овчинников // Русское искусство XI-XIII вв. Сб. ст. М., 1986. С. 46-60. См. также: Розанова Н.В. Некоторые итоги исследования физическими методами древнерусских икон/ Н.В. Розанова // Там же. С. 166-178.

11. Романенко Е.В. Повседневная жизнь русского средневекового монастыря/ Е.В. Романенко. М., 2002.

12. Карсавин Л.П. Монашество в средние века/ Л.П. Карсавин. М., 1992.

Оръяс Мунгунхуу Ганболд

Ховдский государственный университет, Монголия