3. Фигуры речи

Центральным понятием античной риторики было понятие фигуры. Сегодня фигуру определяют, как необычный, особый оборот речи, придающий речи выразительность и изобразительность. Под этими необычными оборотами понимают всевозможные повторы, пропуски и перестановки слов. В отношении изобразительности фигуры представляют собой своего рода синтаксические диаграммы чувств.

Навязчивому, повторяющемуся чувству соответствуют повторяющиеся слова.

«Значит, заведомо знают, что лгут? Да, вкруговую знают, что лгут, – и лгут!» Устойчивое возмущение ложью заставляет А. Солженицына трижды в коротком отрезке текста повторить слово «лгут».

Нетерпению, стремлению перескочить через время и обстоятельства соответствуют, напротив, пропуски слов.

«Скорее! Все – за мной!» Спешка заставляет пропускать слова, в данном случае сказуемые.

Перебоям в чувстве соответствуют перебои в словесном выражении.

«Я думаю (если я только не ошибаюсь) что теперь мы добрались до главного». Колебание, оговорки заставляют говорящего перебивать самого себя.

Фигурами усиливаются доводы к пафосу. Можно сказать, что фигуры сами выступают как доводы к пафосу, ибо они проясняют чувства говорящего, демонстрируют их. Несоответствие фигур и пафоса всегда бросается в глаза. В утрированном виде это можно представить себе следующим образом. Человек, собирающийся продемонстрировать свою уверенность в благополучии страны вместо обычных в таких случаях фигур неожиданно произносит следующее: Я думаю – да, пожалуй, я думаю... То есть, в известном смысле слова, я считаю, что страна будет – как это в таких случаях говорится – вполне (я серьезно говорю) будет... благополучна.

Выделяют фигуры прибавления, фигуры убавления, фигуры размещения.

3.1. Фигуры прибавления

Общее изобразительное свойство фигур прибавления заключается в том, что все они демонстрируют неизменность, постоянство овладевшего говорящим чувства. Само это чувство может быть как положительным, так и отрицательным. Это могут быть повторы служебных или полнозначных слов, значимых частей слова (морфем) или синтаксических позиций.

Фигуры прибавления делятся на фигуры неупорядоченного повтора, когда повтор не связан с симметричным относительно остального текста расположением повторяющихся элементов, и фигуры упорядоченного повтора, когда такое симметричное расположение имеется. Последние фигуры обладают своей спецификой, и мы рассмотрим их отдельно.

Самой распространенной фигурой прибавления является обычный лексический повтор – повтор полнозначных слов. Особенно часто используется двукратный повтор – геминация.

На примере двукратного повтора хорошо виден механизм фигур прибавления. На первый взгляд, повтор слова кажется избыточным. Зачем говорить «Сюда, сюда надо было вкладывать средства!» вместо того, чтобы сказать «Средства надо было вкладывать сюда»? Ведь нужное лексическое значение выражается уже первое «сюда». Однако второе «сюда» не дублирует этого значения. Оно свидетельствует об интенсивности чувств, охвативших говорящего. Вместо него в риторическом «подстрочнике» фразы следовало бы написать: «Именно сюда надо было вкладывать средства. И это обращает на себя внимание. Я даже говорить спокойно об этом не могу».

Многосоюзие, или полисиндетоном. Чаще всего в русском языке повторяется союз «и». Сравните эффект от произнесения фраз «Он сделал одно, другое, третье» и «Он сделал и одно, и другое, и третье». Второе предложение звучит гораздо весомее. Как и в случае с обычным лексическим повтором, говорящий показывает, что описанные действия произвели на него определенное впечатление и делится этим впечатлением со слушателями.

Морфемный повтор (гомеология) – повтор морфем – приставок, корней, суффиксов, окончаний. Приставки и суффиксы выражают определенное грамматическое значение, и их повтор актуализирует это значение. В выражении «Высоко забрался, далеко залетел, на многое замахнулся» значение приставки «за» будет акцентировано, так как с нее начинаются сразу три глагола в одном предложении. Повтор корня усиливает то общее в значении, что заключено в родственных словах. Часто такие повторы образуют тавтологические словосочетания: «горе горевать», «зиму зимовать», «дурак дураком», «криком кричать», «кишмя кишеть» и т.п. Повтор в прилагательном корня существительного делает высказывание убедительным: «Кесарю – кесарево, Богу – богово». Повторяться могут и окончания. Этот случай называется гомеотелевтоном.

Часто гомеотелевтон входит в синтаксический параллелизм – повтор однотипных синтаксических единиц в однотипных синтаксических позициях:

«... сильный губернатор – большие права, слабый губернатор – никаких прав; публичный политик – республика известна в стране, непубличный политик – о ней никто не знает» (В. Рыжков). В обоих примерах параллелизм парный.

Синтаксический параллелизм может быть очень компактным и не обязательно парным. Он используется даже в газетных заголовках, придавая им особый динамизм: «Цены растут, инфляция галопирует, власть не выполняет обещания». Здесь параллелизм объединяет три члена.

Синтаксический параллелизм используется и в сложной синтаксической конструкции, называемой периодом.

Период – двучастная конструкция. Одна из ее частей – протазис – состоит, как правило, из нескольких синтаксически параллельных конструкций и сопровождается повышением интонации, другая часть – аподозис – представляет собой общий член ко всем частям протазиса и сопровождается понижением интонации. Аподозис, в отличие от протазиса, состоит обычно из одной части. Так, Конституция Российской Федерации открывается периодом:

«Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле,

утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие,

сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов,

чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость,

возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы,

стремясь обеспечить благополучие и процветание России,

исходя из ответственности за свою Родину перед нынешними и будущими поколениями,

сознавая себя частью мирового сообщества,

принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»

Графика документа сохранена нами полностью. Последовательность деепричастных оборотов, начинающихся с деепричастия (утверждая, сохраняя, исходя, чтя, возрождая, стремясь, исходя, сознавая) задает синтаксический параллелизм, образуя протазис. Эта часть читается с повышением интонации. Заключительная часть предложения («принимаем Конституцию Российской Федерации»), относящаяся ко всем причастным оборотам и произносящаяся с понижением интонации, является аподозисом периода. Период призван придать тексту конституции особую торжественность.

Фигуры упорядоченного повтора имеют два специфических свойства, отличающих их от прочих фигур прибавления. Во-первых, они способны не только передавать ритм чувств говорящего, но и своим синтаксическим расположением описывать траекторию какого-либо действия. Во-вторых, они способствуют ритмизации прозы и тем самым делают речь не только ясной, но и красивой.

Рассмотрим шесть таких фигур:

Анафора – повтор слов в начале смежных отрезков речи. Этими отрезками могут быть части сложного предложения, самостоятельные предложения, единицы более крупные, чем предложения (например, абзацы).

Как и другие фигуры прибавления, анафора передает некое постоянство настроения. Чаще всего это чувство уверенности. Вспомним, какой популярностью пользовалось во время войны построенное на анафоре лирическое стихотворение К. Симонова «Жди меня»:

Жди, когда снега метут,

Жди когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Эпифора – повтор слов в конце смежных отрезков.

Если в анафоре демонстрируется фундамент уверенности, то эпифора, напротив, актуализирует следствия. Анафора говорит: «Мы и сейчас и впредь будем исходить из такого-то положения», эпифора: «Мы и сейчас и впредь будем приходить к такому-то результату». Из-за этого оттенка неизбежности с эпифорой чаще связываются настроения безысходности и безвыходности. Это, в частности, проявляется, в поэтической речи.

Вот характерный пример эпифоры из Фридриха Ницше, который вообще очень любил эту фигуру:

«И самой справедливостью является тот закон времени, чтобы оно пожирало своих детей, – так проповедовало безумие.

Нравственно все распределено по праву и наказанию. Ах, где же избавление от потока вещей и от наказания «существованием»? Так проповедовало безумие.

Может ли существовать избавление, если существует вечное право? Ах, недвижен камень «было»: вечными должны быть все наказания. Так проповедовало безумие».

Стыком, или анадиплозисом, называют повтор слов на границах смежных отрезов.

«Между тем без культуры в обществе нет и нравственности. Без элементарной нравственности не действуют и социальные законы, экономические законы, не выполняются указы и не может существовать современная наука, ибо трудно, напри мер, проверять эксперименты, стоящие миллионы, огромные проекты «строек века» (Д. С. Лихачев). Стык образуется повтором слова «нравственность» в конце первого и в начале второго предложения.

Как диаграмма чувств эта фигура передает ощущение обоснованности, спокойной и плавной преемственности в развитии чувства. Но выступает она также и в качестве диаграммы мыслей и даже диаграммы развития событий.

В отношении передачи хода самих событий стык выражает их последовательность, причинную обусловленность, а также замедленный характер протекания.

Последовательно продолженный стык называется цепным повтором.

Вот пример использования цепного повтора со смысловым нарастанием (градацией) в афоризме:

«Порядок – привычка, привычка – характер, характер – судьба»

Цепной повтор передает здесь причинно-следственную обусловленность.

Наконец, всем известен библейский пример цепного повтора. Речь идет о земной генеалогии Иисуса Христа в первой главе Евангелия от Матфея:

«Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова… Матфан родил Иакова; Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос».

Кольцом называют отрезок речи, который одинаково начинается и заканчивается.

«Пошлость – это, например, когда член политбюро позирует в храме со свечой, когда малообразованный дядька говорит от имени народа. Когда за даровым балыком болтают о духовности. Когда у стен Кремля лепят мишек и рыбок а-ля рюс. Вот что – пошлость» (М. Шендерович).

Кольцо описывает не только состояние говорящего, но и объективный мир – материальный или ментальный. Во всех случаях оно передает замкнутое движение по кругу, «зацикленность» мысли на чем-либо, возврат.

Одновременная реализация анафоры и эпифоры дает фигуру эпанафору.

«Теперь стал позорен тот солдат, который довел себя до наказания розгами, теперь смешон и считается бесчестным тот крестьянин, который допустил себя наказать розгами» (П. А. Александров, судебный оратор). Слова «теперь» и «розгами» составляют обрамление анаэпифоры.

Хиазмом называется фигура, в которой повторяются два элемента, причем при повторе они располагаются в обратном порядке. Вот яркий пример хиазма, веками переписываемый из трактата в трактат: Мы не живем, чтобы есть, но едим, чтобы жить.

Вот пример чистого хиазма из речи Иоанна Златоуста:

«Если нельзя разлучить мужа и жену, то еще более не во власти человека разлучить пастыря и паству. Где я, там и вы, а где вы, там и я. Мы одно тело. А тело от головы, как и голова от тела, не отделяются».

Здесь хиастически переставлены слова «я» и «вы», «тело» и «голова». Хиазм подчеркивает нерасторжимость и симметрию отношений пастыря и паствы.

Фигуры прибавления – это не только демонстрация уверенности говорящего, это еще и своеобразные кнопки, регулирующие пафосность (накал чувств) и торжественность (высоту стиля). Зная это их свойство, надо пользоваться ими с большой осторожностью.