4. Логические доказательства

Логические доказательства строятся на логике. Подразделяются на:

• доказательства, построенные на дедукции (переходе от общих рассуждений к частным);

• доказательства, построенные на индукции (переходе от частных рассуждений к общим)

• рассуждения с дефиницией, (когда связь между общим и частным подвергается пересмотру).

Дедуктивные рассуждения наиболее убедительны и наиболее часто употребляются. В классическом виде они представляют собой полный силлогизм, т.е. рассуждение, включающее две посылки (большую и малую) и вывод.

Например: «Все присутствующие поставили свою подпись (большая посылка). Иван был в числе присутствующих (малая посылка). Значит, под бумагой стояла и его подпись (вывод)».

Все дедуктивные рассуждения построены на одном: на подведении данного случая под общий, о свойствах которого слушателям уже известно.

«Как известно, тяжесть чужого дурного мнения тем сильнее, чем достойнее и уважаемее то лицо, от которого исходит это мнение, чем выше стоит оно в наших глазах. То же самое было и здесь», – рассуждает известный судебный оратор А.Ф. Кони в одной из своих речей. Суть дедукции именно в этом «то же самое было и здесь».

Индуктивное умозаключение, напротив, построено на обобщении частных суждений. Стопроцентной доказательной силой оно может и не обладать. Вспомним пример Бертрана Рассела о человеке, ведущем перепись населения и встретившем энное количество людей с одинаковой фамилией. Вывод о том, что в обследованной деревне эту фамилию носят все жители, правдоподобен, но стопроцентной гарантии не дает. Не дает этой гарантии и следующее утверждение: «Под этой бумагой подписались и мистер Смит, и мистер Бауэр, и мистер Томсон. Очевидно, и Джонсон поставил свою подпись».

Вот пример реального индуктивного рассуждения из судебной практики:

«Тенденциозность определилась во всем объеме следствия. Конечно, в большей части случаев доказать этой тенденциозности нельзя; она сказалась в том, что оправдывающие обстоятельства только намечены вскользь, но есть два рода показа ний, в которых ясно, как на ладони, обнаруживается неправильный процесс подтягивания и прилаживания их к предвзятой идее, а именно показания подсудимых Мгеладзе и Коридзе и показания В. Андреевской; в обоих случаях допрашивали несметное число раз и добывали данные, совсем противные прежде добытым, но прямо соответствующие изменившимся представлениям и взглядам следователя».

Знаменитый адвокат В. Д. Спасович не может доказать, что следствие было тенденциозным, прибегая к неопровержимости силлогизма, и поэтому использует индуктивное рассуждение, анализируя и обобщая разрозненные факты.

Чаще всего индуктивные рассуждения подкрепляются вводными словами, оценивающими достоверность сообщения: «совершенно очевидно», «наверняка», «ясно», «не вызывает сомнения» и т.п. Эффектной бывает и апелляция к слушающему: «Как вы сами понимаете», «Нетрудно догадаться», «Читатель, верно, уже и сам сделал вывод» и т.п. в том числе и знаменитое «Суду все ясно».

Рассуждение с дефиницией строится следующим образом. Вначале дается неправильное определение разбираемого казуса или неправильная квалификация лица, соответствующие тем представлениям, которые надлежит опровергнуть. Часто эти представления разделяет и аудитория. Затем это определение подвергается сомнению и дается новая, подлинная дефиниция.

Например: «Вы полагаете, что капитализм – это общество, где есть бедные и богатые? Но это не так! Бедные и богатые есть всюду. Капитализм – это общество, в котором признается частная инициатива и частная собственность».

Обратимся к уже процитированной речи В. Д. Спасовича по делу Нины Андреевской:

«У средневековых юристов для доказательства убийства требовалось тело убитого, corpus delicti . Здесь есть corpus , но весьма сомнительно есть ли здесь corpus delicti . Может быть, утоплена, может быть, задушена, но без давления на горло, а одним из способов в романах только встречающихся, например, приложением пластыря и преграждением дыхания, а может быть, и утонула. Чтобы обличить убийство, необходимо доказать, что ее известные люди убивали, поймать их на самом деянии убийства, а затем, так как нет действия без причины и злодеяния без мотива, доискаться личных целей убийства; необходимы доказательства не самого дела, а преступного влияния подсудимых. Таких доказательств нет, акт деяния покрыт совершенным мраком».

Смысл этого рассуждения состоит в том, что не всякая смерть вызвана преднамеренным убийством. Речь идет лишь о несчастном случае. На этом строится вся защита Спасовича.