Лирическое отступление о спектакле «Три сестры»

Вот я, например, заболела идеей поставить «Три сестры». Эти девочки, эти героини очень часто говорят примерно так: «Я вообще не люблю, когда со мной неделикатно разговаривают, я просто болею». Я думаю, что это такое? Или другая говорит: «Вы все красивы очень, очень все красивые…», а в подтексте: «Ну, кто-нибудь скажет, что я красивая!» Я льщу, льщу, чтобы втереться. Ну вот, я поняла, что эти девушки, на мой взгляд, слишком нехороши, это девушки, которые не только сами несчастны, но они делают несчастными и людей вокруг себя.

Вот мы такой спектакль и сделали. Мы его назвали «Три дуры». Почему человек несчастлив, счастлив? Внутри него же сидит эта гадость. Что такое внутри себя? Чаще всего это – позиционные претензии. Именно позиционные. И когда одна сестра говорит: «Ну, что вы, мы здесь лишние люди, мы знаем так много, зачем в этом городе так много знать?» Вы представляете, какая она одинокая? С кем ей разговаривать? Возвышать себя – это удалять партнёра, и после этого ты ищешь счастье?! Где?

И вот когда прочитаешь внимательно пьесу, да ещё когда познакомишься с Чеховым, с его биографией, жизненной позицией, с отношением к семье, ты понимаешь, как его, бедненького, обижали в театре. Как будто бы он был такой врун, как все привыкли. А он совсем не был вруном, а он вовсе не был вруном. Когда провалилась «Чайка», он ходил ночью по своему дому и проверял, неужели у него орган правды затуманился? Но и потом утешал себя, что он понимает правду, ну, а больше никто не понимает.

Вот когда художник что-то делает, он же думает сначала, что это ему интересно, а потом думает, интересно ли это всем остальным. А бывает такое счастье, что все скажут – да, это интересно.

Некоторые спрашивают про трёх сестёр: «Они у тебя истерички?» Живут среди людей три истерички и портят себе жизнь и всем окружающим.

Зрители. И что вы отвечаете?

Александра Петровна. Да. Зрители привыкли, что три сестры – это три тонкие духовно личности, которых не понимает мир. А чего такого в них духовного? Вот моя бабушка, она находила себе дело с тремя языками, живя в Арзамасской губернии, в деревне Яблонька. Даже сложно себе представить, чтобы она сказала: «Я знаю много лишнего для этой среды». А эти девушки говорят, что знают очень много лишнего для этого города. Конечно, в этом городе нет ни одного умного человека, с которым можно было бы разговаривать. Это как? Я в гневе. Это что, тонкость души? И мы будем называть это тонкостью души?!

Дружественность-враждебность

Когда мы видим общение двух людей, мы можем измерить одним инструментом, другим, третьим одно и то же общение, одну и ту же картину. Можем измерить разными параметрами. Первый параметр: у кого инициатива. Второй параметр: позиция или дело. Это вы к моим речам меня тоже можете отнести, судя по тому, насколько я знаю теорию борьбы, то, как я вам рассказывала историю про трёх сестёр – это я возвышала себя. Следующий параметр: дружественность и враждебность.

Теперь мы снимаем вопросы по параметру дело – позиция, мы теперь говорим: дружественность или враждебность.

Оля (Гильденстерн) делает враждебность Лена (Принц) – дружественность.

Не отделывайтесь, пожалуйста. Это как понимать? Один вариант я совершенно понимаю (Гильденстерн), второй – совершенно не понимаю (Гамлет). Понимаете, мы сейчас с вами техникой занимаемся. Мы отрабатываем, как этот «пируэт» не соврать. У Оли чёткая враждебность, причём хорошо сориентировалась. «Не стреляй в меня, отойди от меня, не подходи ко мне. Я тебе сказала и жду в обороне, чтобы ударить в ответ. А вот если это дружественность (к Лене), то начала неправильно. Как же вы тогда начали? А можно вообще начать: «Да ладно, это я не понял, вон дудку возьмите, поиграйте. Ну, что вы дурите-то?». И будет дружественность.

Мы с вами сейчас не говорим о позиции, мы говорим о дружественности. В теории Петра Михайловича всё разобрано, можно прочесть потом, как дружественность связана с позицией, как враждебность связана с позицией и с делом. Враждебность, конечно, склонна к делу, потому что, зачем с врагом о взаимоотношениях говорить, там либо унижать партнёра нужно, либо – дело. Но это всё тонкости, о которых сейчас не говорим.

Оля и Лена пробуют ещё раз.

Вы опять (к Лене) потеряли дружественность. На самом деле, когда с вами в жизни разговаривают враждебно, удержать дружественность очень тяжело. А педагогически это такая замечательная штука! Когда ребёнок тебе говорит: «Отстань от меня», хочется сказать ему: «Сам отстань». А надо: «О, какой ты умный! И что ты думаешь, я правда от тебя отстану, что ли, нет! Я от тебя не отстану, ты мне дорог!» Вот она (Оля) Вас сейчас заразила, (к Лене) Вы заразились этой враждебностью. А на самом деле, нужно: «Ну, что вы, бросьте, не переживайте, сыграйте на дудке». И вы (Лена) сейчас в обороне, Оля в наступлении. Вы правильно её обнимали, но тогда это было не в тему, сейчас, может быть, в тему получится.

Оля и Лена пробуют ещё раз.

(Оле). Выбиваться врагу надо, зачем ходите с ней в обнимку? Сейчас враждебность превратилось в нытьё, понимаете, а это всё-таки враждебность – «я ведь знаю, что ты враг». У меня мобилизация-то какая, когда я с врагом разговариваю – не дай Бог! – «Он же сейчас где-то найдёт слабину, он меня сейчас убьёт. Это враг!» В жизни, конечно, полувраг, полудруг, полупозиция, полудело, но на сцене, в тренировке…нужно утрировать.

Марьяна (Гильденстерн) – и Наташа (Гамлет) – дружественность.

Марьяна в оборону перешла?

Аня (Гамлет) – враждебность и Катя (Гильденстерн) – дружественность.

Аня (Гильденстерн) – враждебность, Оля (Гамлет) – враждебность.

Молодцы, я поняла, откуда в мизансценах круг (ходьба по кругу) появляется – потому что партнёра нельзя приблизить.