2. Период становления Новотагильского завода.

К концу XIX столетия стало очевидным, что система организации горно-металлургического производства, заложенная во времена Акинфия Демидова, окончательно устарела и мешала уральской металлургии в борьбе за рынки сбыта с заводами юга и иностранными конкурентами. Шел девятый год Советской власти. В эти декабрьские дни 1925 года в Москве начал свою работу XVI съезд партии большевиков, съезд индустриализации, как назовут его позднее. Еще в декабре 1921 года на XI Всероссийском съезде Советов Владимир Ильич, анализируя положение дел в металлургии, говорил: «В этом отношении наше положение особенно тяжело...»

В то время в стране работала лишь южная металлургическая база. По мысли В.И. Ленина, вторую металлургическую базу нужно создавать на Востоке. Однако эту идею приняли не сразу, посчитав, что в Донбассе и в Кривом Рогу более благоприятные условия, чем на суровых и диких просторах Урала и Сибири.

И, тем не менее, 15 мая 1930 года ЦК ВКП (б) принимает постановление о создании в стране второй угольно-металлургической базы. В нем, в частности, подчеркивалось: «Индустриализация страны не может опираться на одну южную угольно-металлургическую базу. Жизненно необходимым условием быстрой индустриализации страны является создание на Востоке второго угольно-металлургического центра СССР путем использования богатейших угольных и рудных месторождений Урала и Сибири». Состоявшийся в июне – июле 1930 года XVI съезд партии, рассмотрев вопросы дальнейшего экономического развития СССР, принял решение о строительстве Магнитогорского и Кузнецкого заводов и сооружении Новотагильского. И если первые два по первоначальным наметкам должны были, так сказать, осуществлять симбиоз сибирского угля и уральской руды, то последний планировался как крупное современное предприятие, использующее исключительно местное сырье. Уже в дальнейшем практика работы, заставила частично пересмотреть эти установки в отношении всех трех предприятий. Свежий ветер скорых перемен в жизни своего небольшого городка металлурги и горняки Нижнего Тагила ощущали уже задолго до того, как на Федориной горе впервые зазвенели топоры лесорубов, и название Новотагильский металлургический завод прозвучало во всех официальных правительственных документах.

1 сентября 1930 года, в то время когда проектанты еще не успели закончить и утвердить свою разработку, появилось постановление № 385 Совета Народных Комиссаров СССР за подписью Председателя Совнаркома А.И. Рыкова, которое обязывало ВСНХ и Госплан СССР обеспечить начало работ по строительству нового металлургического завода в Нижнем Тагиле 1930-1931 годах. Вслед за постановлением Совнаркома о форсировании развития металлургической отрасли на Урале появился приказ № 11 от 1 ноября 1930 года по Всесоюзному объединению Востоксталь, подписанный председателем правления Востокстали И.В. Косиором. В приказе объявлялось об организации в составе объединения управления Тагилстрой для строительства Новотагильского металлургического завода. Первым управляющим Тагилстроя был назначен Б.С. Трахтер. 26 сентября 1936 г. была создана дирекция строящегося завода. Первым директором НТМЗ стал В.П. Белов. Сам инженерно – руководящий состав Тагилстроя был грамотным и творчески работающим.

И вот как только лесорубы расчистили площадку будущего завода от тайги и привели ее в приличный вид, геодезисты без задержки провели съемку и обозначали периметры предполагаемых производств деревянными колышками с надписями « Доменный цех», «Мартен», « Коксовая батарея», «Шамотный цех».

После того как в июле был утвержден проект строительства тагильского гиганта, дела пошли еще лучше: заработал бетонный завод, лесопилка, щебеночный карьер, затарахтел в котловане первый экскаватор «Рустон», купленный за валюту у англичан.

Позже уже в 1933 году были уточнены запасы рудной базы Нижнего Тагила и было заметно ее определено недостаточное количество для осуществления грандиозного замысла строительства. И сразу же после этого последовал пересмотр проекта и программы будущего предприятия. Его состав урезали, чуть ли не вдвое. Сами же проектировщики в первые годы строительства делали много ошибок, но вполне по понятным причинам. Они не имели опыта самостоятельной разработки проектов таких громадных промышленных объектов, как Новотагильский завод, появляясь на стройке лишь периодически и не располагая достаточным временем для изучения местных условий. Следует также заметить, что вычисленное в тот период оскудение запасов железорудного сырья длительное время сдерживало развитие Новотагильского завода.

Очередной пересмотр проекта и программы Новотагильского завода последовал в 1935 году. После посещения Нижнего Тагила Г.К. Орджоникидзе было вынесено специальное решение Наркомтяжпрома о включении в состав предприятия бандажного и колесопрокатного станов. Также было известно, что для производства бандажей и колес требуется сталь повышенного качества. А таковой в сортаменте будущей продукции не предусматривалось, для этого надо было строить специальные агрегаты, и в результате всего этого последовала коренная ломка всего проекта.

Следствием всех многочисленных проектных изменений явилась, в конце концов, если можно так выразиться, полная дезориентация строителей тагильского гиганта. Они попросту терялись, пытаясь определить для себя главные задачи, точки приложения сил хоть на сколько-нибудь длительный период времени.

А в 1934 года сооружение металлургических цехов было вообще законсервировано. Лишь в небольшом объеме велись работы на строительстве коксохимического производства и механического цеха. Основные силы Тагилстроя сосредоточились на сооружении огнеупорного завода. Сам же Новотагильский завод, который по первоначальным наметкам к середине 30-х годов должен был уже давать стране полновесный металл, через семь лет после

«атаки» у Федориной горы продвинулся от исходных позиций очень недалеко. Вот так была прокомментирована сложившаяся ситуация в объяснительной записке к годовому отчету Тагилстроя за 1932 год: «Строительство Новотагильского металлургического завода до 1933 года относилось к числу сверхударных и стояло в центре внимания проблемы, поставленной еще в XVI партийной конференцией, - о создании второй угольно-металлургической базы на Урале и в Сибири… Ошибки, допущенные многими строящимися металлургическими заводами как в составлении генплана и проекта, так и в вопросах организации самого строительства, к сожалению, повторил и НТМЗ.

Конкретно: выбор площадки в Нижнем Тагиле для строящихся здесь предприятий проводился отдельными объединениями и главками. Единой организацией при выборе площадки для отдельных звеньев заводской технологической цепочки не было. Выбор каждой площадки определялся не государственным, а узкими ведомственными интересами». И именно последняя фраза этого отчета многое поставила по своим местам.

Все эти документальные неурядицы не только не исчерпали список трудностей, с которыми пришлось столкнуться рабочим на строительстве будущего гиганта уральской металлургии. Острая нехватка испытывалась во всем: в строительных материалах, в жилье, в продовольствии и питьевой воде. Многие не выдерживали таких, прямо скажем, адских условий труда, уходили со стройки. С кадрами складывалась катастрофическая ситуация. Через полгода после начала строительства не было еще ни одного экскаватора, и только в июле-августе 1931 года поступили шесть « Рустонов», о которых уже было выше сказано, но это была капля в море по сравнению с громадной стройкой.

И уже позже о первой советской пятилетке президент Союза германских промышленников Крамер говорил в 1931 году не иначе как об утопии. И даже

в 1932 году газета «Нью-Йорк таймс» писала: « Пятилетний промышленный план, поставивший своей целью сделать вызов чувству пропорции, стремящийся к своей цели «независимо от издержек», как часто с гордостью похвалялась Москва, не является в действительность планом. Это – спекуляция». И примеров высказываний подобного рода можно привести бесчисленное множество. Причем заявляли не только откровенные враги советского строя, но и те, кто относился к нему с симпатией. Что же, повод для серьезного сомнения в успехе наших планов, как у противников, так и у друзей молодого социалистического государства был

весьма основательный, если учесть, что они как правило, подходили к своим оценкам механистически, твердо придерживаясь западных экономических критериев, прикладывая их к нашей действительности.

В результате этого и получался полный нонсенс: ведь ни одно западное капиталистическое государства, находясь в условиях СССР, даже и мечтать, не могло о таких темпах развития, которые предлагались директивными цифрами пятилетних заданий. Однако за конкретными экономическими реальностями буржуазные политики, журналисты и ученые не видели и поэтому не учитывали в своих попытках спрогнозировать ситуацию чрезвычайно мощного субъективного фактора – высочайшего трудового энтузиазма советских людей, рожденного неистребимой жаждой революционных преобразований, желанием всемерно ускорить ход индустриализации. Энтузиазм рабочих коллективов, стремление ускорить ход индустриализации выливалось в такую по темпам работу, которая напрочь опрокидывала хрестоматийные экономические законы. И уже в 1933-1937 годах прирост продукции в Республике Советов более чем в два раза превысил показатели первой пятилетки, причем получен он был главным образом в результате резкого повышения энерговооруженности и производительности труда.

В итоге конец второй пятилетки ознаменовался, важным достижением на Новотагильском заводе: в октябре 1937 года строители сдали в эксплуатацию бандажный стан – первый цех основного металлургического производства. И уже 23 октября государственная инспекция приняла от тагильских металлургов в первую партию бандажей с маркой «НТМЗ».

Пуск бандажного цеха, не смотря на свою значительность этого события, не стал отправной точкой в исторической хронике Новотагильского металлургического завода. И было это вполне закономерно. Цех не был тогда завязан в технологической цепи с другими металлургическими переделами тагильского гиганта, работал он на привозных слитках, поступавших с предприятий Украины и Сибири, на привозном топливе. Однако на последующее развитие тагильской металлургии сам факт существования действующего бандажного стана в рамках строящегося завода оказал громадное влияние.

А теперь представьте себе хрустящее тонким ледком, с легким морозцем утро весны 1940 года. На громадной строительной площадке, рассеченной вдоль и поперек бесчисленными подъездными путями, там и тут высятся производственные корпуса. Вдали, слева от дороги намертво уже вцепилась в землю своими бетонными фундаментами громада бандажного цеха. Ближе, грозя вскоре прикрыть ее, вырастают эстакада и насыпь второго мартена. Чуть дальше

-незаконченное еще здание ТЭЦ. А вот, наконец и домны, они уже поблескивают черными лакированными боками кауперов под бдительным присмотром скрубберов газоочистки.

И вот наступает самый волнующий день – 25 июня 1940 года. Заняли рабочие свои места у доменной печи на первой своей трудовой вахте. Вот из воспоминаний об этом волнующем событии бывшего мастера первого доменного цеха комбината Д.А.Коротича который рассказывал:

«Я начинал на первой горновым. Приехал в Нижний Тагил из Керчи в апреле 1940 года. Вскоре началась сушка агрегата, приближался срок пуска. Прибыла государственная комиссия. Коробов Иван, уже в больших летах, но беспокойный, ершистый, перед задувкой облазил всю печь снизу доверху. И вот 22 июня 1940 года днем первую домну задули. Помню, в каком-то очень оживленном настроении тогда мы все ходили, не хотелось рабочую смену заканчивать. И ночью мне не спалось, все волновался: в жизни, может, раз выпадает такое доменщику – получить первый чугун, выдать путевку в жизнь громадному заводу. Встал задолго до начала смены, наскоро поел – бегом в цех. Принял вахту. Печь ровна шла. К середине дня на литейном дворе яблоку упасть негде было. А народ все подходил…Быстро выполнили с ребятами нужные операции. И вот наконец примерно часа в три пополудни начальник цеха В.П. Дембовецкий дал команду пробить летку. Пока пробивал ее да продувал кислородом, люди вокруг аж дыхание затаили, молча на летку смотрели. Но когда в глубине отверстия зажегся сначала огненный ручеек, а потом полыхнул оранжевым заревом кипящей поток, от мощного «ура!», мне показалось, задрожали перекрытия цеха...»¹

Предвоенный год Советской Республики, отмечался широким размахом индустриального строительства по всей стране, и стал поистине звездным для для тагильских металлургов. И не только в связи с рождением завода. Ведь первенец, еще не выйдя из младенческого возраста, встал к концу 1940 года на крепкие ноги. Значительная часть мощностей в 1940 году уже успешно работала. И хотелось бы подчеркнуть еще один очень важный момент: тагильские металлурги и строители превращали, свои замысли в действительность, не прибегнув ни на одной стадии строительства к услугам зарубежных фирм. Многие миллионы валютных рублей сберегли они нашей Советской державе.