3.2. Возраст и копинг

Далее в двух следующих параграфах речь идет о таких составляющих диспозиционного фактора как возраст и пол, которые обеспечивают саморегуляцию выбора субъектом стилей и стратегий совладающего поведения.

Исследователи копинг-поведения в зарубежной психологии считают связь между взрослением и совладающим поведением (копингом) чрезвычайно непростой. Проблема заключается в том, что пока, к сожалению, науке неизвестно, насколько помогает и помогает ли, вообще, взросление лучше справляться со стрессом и жизненными трудностями. Парадигма, компетентно объясняющая связь адаптивного поведения и копинг-реакций человека в возрастном контексте, считают Zeidner и Endler (ред., 1996), - дело будущего.

В литературе сейчас существуют две равно принятые модели: ни одна из них не считается достаточно подтвержденной эмпирически. Согласно первой (K. Jung, E. Erikson, D. Guttman), становление, развитие личности или индивидуация делают копинг-поведение более успешным, совершенствуя его стратегии. Jung (1933, 1959) рассматривал взросление как динамический процесс достижения большей дифференциации и интеграции Я. В развитии взрослого человека каждый следующий возраст предъявляет новые задачи, решая которые, человек совершенствует и способность совладать, и понимание смысла своей жизни. Старость – это возраст свершений, когда, по крайней мере, психологически и духовно – мы находимся на вершине существования.

E. Erikson (1963, 2000) также рассматривал взросление и копинг как развитие в течение жизни. По Эриксону, если мы успешно решаем жизненные задачи, то развиваем и укрепляем также совладающее поведение, способность лучше справляться с последующими требованиями. Так развитие надежной идентичности обеспечивает нас навыками критики, необходимыми на стадии интеграции интимных отношений у взрослых. Однако, в отличие от Юнга, Эриксон подчеркивал, что индивидуальные различия во врожденных способностях вместе с социальными условиями глубоко влияют на результат жизни. И хотя Эриксон связывал взросление с усилением навыков совладания, для него взросление автоматически не приводило к позитивному росту как результату.

На основании ряда кросскультурных исследований D. Guttman (1974, 1987) индивиды склонны от активного копинга в ранней взрослости переходить к пассивному копингу и к форме «магического мастерства (овладения)», начиная с возраста 50 лет. Эти перемены отражают как физическое старение, так и психический регресс, и меньшую включенность во внешнюю жизнь. Guttman предложил называть это явление «страна старых», имея в виду группу людей, которые относительно отстранены, сфокусированы внутрь себя, « живут в особом мире, не делясь его событиями даже со своими собственными сыновьями». Это вовсе не означает, что старые люди лишены хороших навыков совладающего поведения; на самом деле, пассивный копинг и «магическое мастерство» могут прекрасно соответствовать обстоятельствам их жизни – физическим ограничениям, уменьшающимся социальным ресурсам и хроническим болезням.

Другая – феноменологическая, ситуационная модель, основанная на концепции, преуменьшающей роль внутрипсихических процессов, обычно не выделяет связанные с возрастом изменения в адаптации (Folkman, 1991, Lazarus, 1966, Lazarus and Folkman, 1984). Копинг воспринимается как изменяющийся процесс, необязательно относящийся к личностным чертам или устойчивым диспозициям. Более того, эффективность или зрелость попыток совладания оценивают в контексте ситуации, в которой возникает стресс. Поэтому ни одну копинг-стратегию не называют «хорошей» или «зрелой»; ценность индивиуальных стратегий и усилий исследуют в контексте требований, ресурсов и всех особенностей ситуации. Возраст может влиять на оценку ситуации и, таким образом, на выбор копинг-стратегий, но взросление не считается главной детерминантой адаптивного поведения или эффективности совладания.

Еще один вариант ситуационного подхода предложили Costa, McCrae (1989, 1993). В известном эмпирическом исследовании они пришли к интересным выводам, среди которых важен следующий: копинг, как и личность, мало меняется в течение взрослости. Те индивиды, кто компетентен в совладании со стрессами ежедневной жизни к 30-ти годам, скорее всего, будут компетентны при встрече с превратностями судьбы и в старости. И наоборот: люди, демонстрирующие дефицит копинг-умений в ранней взрослости, вероятнее всего, останутся неадекватными в течение всей жизни, если не произойдет каких-либо вмешательств. Хотя данные исследователи интерпретируют процесс адаптации подобно Lazarus, они, однако, считают, что личностные черты могут существенно влиять как на оценку стресса, так и на выбор копинг-стратегий. Так индивиды с высокими показателями нейротизма более уязвимы к трудностям по причине своей эмоциональной чувствительности и низкого порога негативного аффекта. Ряд обозревателей относят этих авторов к интегративному подходу.

Авторы подробного обзора тринадцати самых известных срезовых и двух крупных лонгитюдных исследований возрастных изменений копинга с 70-х по 90-е годы 20-го века Strack, Feifel (1996) пришли к следующим выводам (1996, p. 491 - 496). Возрастные различия в совладающем поведении у людей молодого, среднего и пожилого возраста в ситуациях ежедневных жизненных трудностей и болезней все-таки существуют. В большинстве этих исследований (11-ти из 13-ти) обнаружены различия разного уровня. Сила и направление связей между возрастом и копингом не до конца ясны из-за различий в выборках, инструментах измерения, используемых авторами, и в самих стрессовых ситуациях. Так увеличение использования проблемно-ориентированного копинга ряд авторов считают положительно связанным с возрастом (Irion, Blanchard, 1987), а другие отрицают такую связь (Feifel, Strack, 1989; Folkman, 1987). Тем не менее, люди всех возрастов используют разнообразные стратегии, совладая со стрессом, и многие предпочитают решение проблемы всем другим тактикам.

Лонгитюдные исследования считаются единственной возможностью преодоления эффектов когорты. Два лонгитюда внесли особый вклад в понимание проблемы: 1. G. Vaillant, 1977, 1986) рассматривал три возраста в связи с адаптацией и копингом: юность (менее 20 лет), раннюю взрослость (20-35 лет) и средний возраст (старше 35 лет). Он описал явное увеличение использования “зрелых” защитных и копинг-механизмов и уменьшение незрелых от юности к средней взрослости. Его идея о том, что процессы созревания стабилизируются во взрослости, подтверждается большой разницей между копингом юношей по сравнению с молодыми взрослыми. Различия между молодыми взрослыми и средним возрастом не такие явные.

2. R. McCrae (1989) использовал опросник WCQ: Ways of Coping Questionnaire, Lazarus, 1988) в семилетнем исследовании - национальном исследовательском проекте, называемом Балтиморский лонгитюд (Baltimore Longitudinal Study of Aging – BLSA), начатом еще в 1958 году (McCrae, Costa, 2003) с испытуемыми 20-93 лет).

Сравнение срезов показало наличие умеренных возрастных и когортных различий в использовании ряда копинг-стратегий. Например, пожилые люди реже выражали чувства, уходили в мир фантазий, позитивно мыслили и враждебно реагировали, чем молодые люди. Этот лонгитюд не обнаружил значимых, связанных с возрастом испытуемых различий в использовании копинг-стратегий. Ре-тестирование через семь лет показало удивительную стабильность в выборе некоторых стратегий, например, копинг-стратегий бегство-избегание (r =0.33 – 0.55) и выражение чувств (r =0.39 – 0.43). 65% личностных черт, влияющих на выбор определенных копинг-стратегий у взрослых людей, сохранились и через 7 лет при последующей диагностике и были названы факторами стабильного копига (там же, с. 51-55).

Автор заключает, что взросление (старение) имеет небольшое влияние на выбор испытуемыми копинг-стратегий. Трудно сравнивать результаты таких разных исследований. Но можно говорить о некоторой стабильности в использовании основных копинг-механизмов и о том, что возрастные изменения в адаптивном поведении могут продолжаться всю жизнь (на протяжении всего взросления - старения), но происходят они медленно и постепенно.

Хотя чаще возрастной аспект совладания затрагивался у взрослых на протяжении разных стадий жизни, ряд авторов посвятили свои работы исследованию совладающего поведения детей и подростков (Л.А. Регуш, ред., 1999, 2000).

Особенно очевидны различия между младшими и старшими подростками. Сравнение данных, полученных у подростков, с результатами взрослых - сравнительно новый феномен. Из исследований совладающего поведения взрослых людей стало ясно, что сам стрессор (стрессовая ситуация) является такой же важной детерминантой копинга, как и возраст. Так ли это для подросткового возраста, пока неясно. Ряд результатов противоречат друг другу. Некоторые исследователи не обнаружили связанных с возрастом подростков изменений в их совладающем поведении (I. Seiffge-Krenke, 1990). В совместном проекте немецких и петербургских психологов в 90-х годах отмечается, что значимые различия в зависимости от возраста подростков существуют только в восприятии ими определенных жизненных ситуаций как трудных: например, возрастают переживания только в сфере школьных достижений (p = 0,007). Практически не обнаружено изменений в выборе способов совладания у младших подростков, как мальчиков, так и девочек, использующих интернальный копинг, социальный копинг и избегание. В выборке старших подростков установлено небольшое возрастание интернального копинга с возрастом (2000, c. 39-40). Другие авторы зафиксировали уменьшение функционального копинга у более старших подростков (Compass, Malcarne, Fondacaro, 1988, Frydenberg, Lewis, 1993), и одновременное увеличение эмоционального копинга с возрастом. В исследовании Rauste-von Wright (1987) подростков в 13, 15 и 18 лет спрашивали о том, что они делали в трудной жизненной ситуации. Их ответы сгруппировали в четыре категории: 1) «разговариваю с кем-либо», 2) «пытаюсь овладеть собой (успокоить себя)», 3) «ухожу-избегаю»,4) «эмоционально реагирую». Копинг-стратегия «ухожу-избегаю» была наиболее заметна в 15 лет, но тенденция оставалась устойчивой и в других возрастах. Школьники, использовавшие эту стратегию в 13 лет, продолжали выбирать ее и в 15, 18 лет. В исследованиях, основанных на транзактной модели копинга Lazarus-Folkman, получены подтверждения того, что реакции детей на стрессовые события эволюционизируют вместе с развитием детей: Knapp, Stark, и Spirito, 1991. Этот лонгитюд выдвинул следующую идею: младшие дети опираются, в основном, на проблемно-фокусированные и поведенческие стратегии, тогда как подростки склонны использовать эмоционально-фокусированные и когнитивные стратегии. Совершенно иные результаты получены в кросс-культурном исследовании Seiffge-Krenke, не обнаружившей никаких явных различий в совладающем поведении подростков, связанных с возрастом. Однако австралийские авторы Frydenberg and Lewis постоянно получали такие возрастные изменения в выборе копинг-стратегий. В исследовании 1991 года при помощи методики ACS (Adolescent Coping Scale) они показали, что средние подростки пытаются напрямую повлиять на причину, вызывающую беспокойство, стресс. Наиболее часто они выбирают стратегии: Работа, достижения, Решение проблемы, Друзья, Чудо, Принадлежность, Беспокойство, Социальная поддержка. Самые редкие стратегии – Духовность, Общественные действия, Профессиональная помощь. Самые старшие подростки в этой выборке (15-16 лет) реже называли Работу, а чаще Самообвинение и Разрядку по сравнению с 11-13-летними.

Интерпретируя данные, авторы отмечают, что 12-тилетние подростки, перешедшие в этом возрасте в среднюю школу, чаще всего характеризуются оптимизмом, энтузиазмом и желанием производить хорошее впечатление. Старшеклассники же, утратившие чувство новизны школьного обучения, столкнувшиеся с усложняющейся школьной программой, чаще нуждаются в разрядке, в том числе, к сожалению, в таких ее стратегиях как использование алкоголя, наркотиков и т.д. Они также чаще склонны обвинять себя за свои трудности и в целом, используют менее продуктивные стратегии, чем младшие подростки. По этим результатам видна растущая значимость ситуационных и контекстуальных детерминант копинга. Определенные стрессоры тесно связаны со специфическими периодами развития. Вырастая, подростки более полагаются на интернальные формы копинга и меньше используют такой специфический активный копинг, как обсуждение с родителями. Социальная поддержка от сверстников возрастает постоянно, между 12 и 19 годами. Все эти и подобные исследования показали, что в период детства индивиды приобретают прямой и действующий немедленно стиль совладания через научение и наблюдение. Менее видимые и более сложные способы копинга могут быть усвоены в подростничестве, когда мета-когнитивные навыки становятся неотъемлемой частью системы саморегуляции (М. Boekaertis, 1996, 2002).

Можно сказать, что молодые люди, изменяясь с возрастом и приобретением зрелости, лучше осознают изменения вокруг себя и в себе. Их развивающаяся способность к саморефлексии предвещает и лучшее самопонимание (В.В. Знаков, 1998, 2003) и конструктивные перемены в совладающем поведении в будущем.

Как видим из обзора современных исследований, результаты не могут явно поддержать ни модель возрастных изменений копинга, ни ситуационный подход.