168 А.К.Судаков

всегда исчерпывающе полно, - и что он не может на основе даже хотя бы полной информации принять ошибочное решение. А это означало бы уже предполагать за ним сверхчеловеческое совершенство. И, однако, только на таком допущении может основываться попытка отказать подданному в праве извещать власть имущего об особенных обстоятельствах его жизни и о более общезначимых обстоятельствах жизни социальных союзов, семей, городов, областей и т.п., - ибо она, такая попытка, оставляет законодателя наедине с самим собою и с абстрактными гражданами, как они существуют на бумаге законов, указов и распоряжений, тогда как повелительную силу его воля имеет лишь как исходящая от реальных граждан (или именем таковых), - и вот, у него и остается только имя граждан, - так что немудрено, если он в такой ситуации издаст нечто, являющееся законом тоже лишь по имени. Но, кроме этой социально-законодательной нерациональности, нарушение свободы печати, слова и научно-социального исследования, безусловно, относится также и к тому "что противоречит внутренней моральности", ибо право слова, свобода самовыражения, конечно же, относится к числу самых общих определений естественного права человека, и в особенности права общественности в целом, почему Кант торжественно именует свободу слова "единственным палладиумом прав народа"96, настаивая на том, что само умонастроение свободной лояльности ____________________ 96 Gemeinpbruch, 57.

Кант: власть, мораль и насилие169

(liberale Denkungsart) воспитывает граждан таким образом, что они приучаются сдерживать свободу слова и печати рамками права и нравственного достоинства обсуждаемых сограждан и уважения к власти, то есть, следовательно, что свободная пресса в сильном государстве есть система самоцензурующаяся, саморегулирующаяся и постольку для авторитета власти не опасная, и что, следовательно, цензура нужна лишь в меру неэффективности самоцензуры и как воспитатель к ответственной самооценке писателя и публициста. Liberale Denkungsart есть, значит, не либертарианское, а именно конституционно-либеральное, свободно- лояльное умонастроение, так как безбрежная свобода кого-либо воспитать и в каких бы то ни было рамках удержать бессильна. Идеал же Канта есть именно свобода в подданстве. Применительно к свободе слова это есть для него прежде всего свобода констатации, свобода информации, свобода теоретизирования. Подданный имеет право изъявлять теоретически нацеленное суждение о положении дел, истоках и тенденциях положения дел, информировать и констатиро- вать в своем качестве публициста либо ученого-теоретика те или иные обстоятельства жизни общежития (это Кант называет "публично умствовать" об общественной жизни), включая политическую жизнь и даже законодательство, включая, стало быть, и самые власти97. Но только теоретическое суждение, а не суждение- ____________________ 97 MdS, 498.

170 А.К.Судаков

претензию, вправе он высказывать в этом качестве: требования к властям совершить те или иные действия не могут считаться правомерными и в прессе (что для Канта вовсе не означало наивного убеждения, будто подданные на одном этом основании всегда будут воздерживаться от таких требований); еще же вероятнее предположение, что поскольку, как мы видели, сопротивление и неповиновение власти есть для Канта фактическое альтернативное законодательство, то в его понятии свобода прессы исключает не петиционные призывы к властям, а мятежные призывы к согражданам: от призывов к "свержению конституционного строя" вплоть до манифестов гражданского неповиновения. Подданный имеет неотчуждаемые права, и если он считает известное распоряжение власти нарушающим его (или его земляков) естественное право, он имеет естественное же право известить об этом своем мнении (беспристрастно и лояльно) власти и сограждан, - может высказать предположения о возможных путях устранения несправедливости, - но самое устранение должен предоставить на усмотрение власти (ибо никогда вполне не исключено, что ошибается он), - и не вправе самочинно отказывать власти в повиновении на основании личного своего мнения о ней (которое ведь, пока он не единственный подданный, никогда не свободно от элемента мнения), и тем менее агитировать в этом духе сограждан, - не вправе судить о власти

Кант: власть, мораль и насилие171

"в практических целях"98. Неотчуждаемые права подданного неоспоримы сами по себе, но они не являются основанием правомерного принуждения в адрес власти. Несправедливый закон кантианец склоняет исполнить, а затем известить законодателя через прессу, науку или статистический обзор о его несправедливости, ожидая от законодателя пересмотра закона и восстановления справедливости, но никоим образом не заступая его места99. Ибо те вторичные права личности и общежития, которые могут быть нарушены без утраты общежитием правового контекста (будь то по неведению или злоумышлению), суть права хоть и юридические, но ограниченные, не простирающиеся до права на сопротивление как ответное принуждение. Ограниченные не чем иным, как состоявшимся актом правового конституирования государственной воли. Права подданных неоспоримы, но не суть принудительные права100. Другое дело - права, проистекающие из общечеловеческой сущности подданного и не отменимые и не ог- раничимые никаким актом законодательной власти, ни даже конституцией, - права, сопряженные с моральной субъектностью (свободой и самобытностью) подданного как человека и потому как бы прирожденные и пожизненные. Права, следовательно, на- рушение коих "противоречит внутренней моральности", а потому, по выраженному под ____________________ 98 MdS, 437. 99 Ibid, 498. 100 Ibid, 438; Gemeinpbruch, 55.